"В детском садике мне нравился один мальчик. Его звали Алешей.
Нам было лет пять-шесть. Как-то весной мы играли на улице, на площадке рядом с верандой, в догонялки.
...Я чувствую счастье, восторг!
Все несется и опьянительно кружится то в одну сторону, то в другую. Земля, ребята, веранда, кусты… Мне очень хочется поймать именно Алешу. И о радость! Мне это удалось. Я осалила, поймала!
Но я как-то перестаралась в своем азарте. Помню, как хотелось мне догнать. На бегу я дотянулась рукой и уцепилась за вязанную с веселым орнаментом жилетку. И потянула ее на себя. Алеша ринулся в противоположную сторону. Нитки разошлись. Жилетка порвалась в пройме. Вместо ровного среза миниатюрной косичкой показались разноцветные волнистые червячки.
Алеша заплакал. И вот он уже стоит возле воспитательницы, которая сидела и разговаривала с другими воспитательницами за большим крашеным деревянным столом.
Меня не ругали. Но произошло что-то неприятное и непонятное мне. Я озадачена. Ведь мальчики не должны плакать и жаловаться. Почему Алеша плакал и рассказал воспитательнице?
И это тот самый мальчик, который нравился мне.
Мы на веранде. С поникшей головой и заплаканными глазами Алеша рассказывает воспитательнице и нянечке, что жилетку ему связала бабушка. И из-за этого он так расстроен, что порвалась эта жилетка. Его утешают. И взрослые, и собравшиеся дети. Он сидит на скамейке, и нянечка гладит его по голове.
Эта картина сильно повлияла на меня. Я стала бояться и стыдиться своей активности и азарта. Стала бояться показаться жестче, агрессивнее, напористее мальчика. Постепенно начала избегать активных игр. Во мне остался образ мальчика, который плачет из-за того, что я испортила жилетку, которую ему связала некое особое существо в его жизни – бабушка.
И это тот мальчик, который мне нравится….
Ну а в конце концов … есть ли причина так расстраиваться? Подумала я тогда. Может же быть все это, и жилетка, и бабушка, и вязание – важнее моего азарта и желания догнать мальчика. И мне может стоит плюнуть на эти переживания. И оставить все как есть.
Не мучиться тем, как можно было бы все изменить.
***
Я уже давно взрослая. И мне сорок шесть.
А я все еще страдаю из-за порванной жилетки. Я давно уже приняла эту жилетку, и вязанье, и бабушку. И связала две жилетки своему сыну в том же приблизительно возрасте, что был тогда Алеша. И даже чуть постарше. А почему все равно так живо помню эту историю?
Я продолжаю чувствовать себя жертвой в этой истории. Ребенком, который остался без утешения и сочувствия.
Я смотрю в окно на распустившиеся во всей своей красе свежей, еще салатовой листвы груши и яблони в саду. И мне тяжело на душе и грустно. Что опять случилось? Или, наоборот, не случилось… Эта мысль проносилась мимо, когда я ехала сюда, на дачу в поезде. И вот опять она здесь. Опять.
...Оказывается, до сих пор я не приняла еще …себя.
Себя!
Об этом мелькнула мне мысль, когда я смотрела в окно поезда на пробегающие мимо полосы рельсов, на зеленые смешивающиеся и расплывающиеся от быстрого движения вагонов ветки.
Свой азарт и свое желание поймать мальчика.
Себя – такую агрессивную, страстную, напористую. Что я – такая.
Вот блин! Долгие годы упорного оплакивания самых разных жилеток дают мне в конце концов возможность это наконец-то сделать.
Что я хочу догнать и просто ...разорвать желанного мне мужчину на части.
Ох, берегитесь, мужчины!!!
Держитесь от меня в стороне!
Написала я так с восклицательными знаками, подразумевающими восторженную иронию. А потом через пару дней решила написать просто:
“Берегитесь, мужчины. Держитесь от меня в стороне”.
То же самое, но уже с другими эмоциями.
Сначала они были яркие, когда хочется кричать: Эврика! Когда у тебя происходит инсайт.
А потом спокойные. Как констатация факта. Как принятие.
Вот это ощущение, которое появилось еще через пару дней: какие они хрупкие. Из чего они сделаны? Что так боишься к ним прикоснуться: страх, что он развалится на части.
А может, это не он.
А ...опять я?
Я в нем, в Алеше. Или он во мне. Моя проекция самой себя. Или просто близкий по духу, похожий – как говорят, человек.
С одной стороны – какая-то агрессивность и ярость, с другой – хлипкость и утонченность.
И мне еще предстоит с этим пожить. С грустью, которая есть в этих словах. Тоской. С гордостью. С радостью. С печалью. С сомнением. Страхом. Тревогой. И в конце концов – со спокойствием и безоценочностью. А потом снова с разными эмоциями, пока не удастся поймать ощущение спокойствия и безоценочности".
Комментарий психолога
Это небольшой рассказ о принятии. О том коротком промежутке времени, который мы часто упускаем. Нам не нравятся негативные, болезненные стороны в нас самих, негативные с нашей точки зрения или с точки зрения окружающих – важных в нашей жизни людей. Которые делают нас уязвимыми. И узнав про них, мы стараемся от них избавиться. Справиться с ними. Мы не хотим замечать то, что вызвало когда-то неприятные и болезненные эмоции.
И как порой это тяжело сделать, а часто и практически невозможно по одной простой причине: нельзя что-то сделать с тем, что нам не принадлежит. Что не находится в нашей власти.
Пока мы не присвоим себе это качество, не ощутим его как свое, родное (каким бы оно ни было недопустимым и осуждаемым, неудобным), оно будет не доступно нам. Нашему воздействию и влиянию на него.
Мы обижаемся и не можем понять, почему так происходит: ведь мы же хотим хорошего, хотим, как лучше. Мы хотим быть ближе. Хотим поделиться своим теплом и любовью. Мы торопимся делать добро, как очень хотел один великий русский писатель. Почему нас не понимают и не принимают? - задаем мы себе вопрос.
А принимаем ли мы самих себя?
Автор: Орлова Ольга Анатольевна
Психолог, КПТ
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru