Предыдущая, вторая глава *** Начало, первая глава
Ты пугал меня этой квартирой, Олег. Говорил, что тут бедно, плохо… Какая чушь! Главное, что здесь живет любовь. Мама уходила у меня из рук, вот знаешь, будто вода утекает…А что я могла сделать?
Я работала посудомойщицей. В кафе – оно было недалеко от нашего дома. Вечером приносила домой еду. Совсем немного. Ну кто такая я была, чтобы давать мне лучшее из объедков? Мать хозяина жила в деревне, держала свиней. Так что отходы шли свиньям. Но и это было неважно. Главное – я приносила домой деньги, приносила немного еды. Можно было выжить. Но мама не хотела. Вот это было для меня самое больное. Что она не хочет жить ради меня. Значит, все что она любила – осталось в прошлом. Этот человек — мой отец, бабушка. Вот тогда я почувствовала лютое одиночество. Еще при ее жизни.
— Дальше, — тихо сказал он.
— Дальше я ее похоронила. Думала – в кредит придется. Но как-то устроилось. На работе девочки собрали деньги, и хозяин дал. А потом он меня просто выгнал с работы: «Ты молодая, иди, тебе жить надо, а не тарелки тут мыть. Думаешь, я не вижу, почему ты держишься за эту работу? Потому что над раковиной, когда пар идет от горячей воды, никто не видит, что ты плачешь. И ты целыми днями только это и делаешь. Моешь и плачешь. Не могу тебя видеть».
Хозяин меня выгнал, а дом наш решили сносить. Потому что он и так был аварийным, а теперь дошел до кондиции – дальше некуда. Мы все попали в программу. Есть такая программа, что, если дом сносят – жильцов переселяют. Тогда был закон: получаешь метр в метр, сколько у тебя было. У нас с мамой была комната – десять метров. И нам с соседями дали квартиру на двоих. Они так надеялись на отдельную – у них же дети! И я им так мешала! Они просили: «Дина, можно у тебя в комнате поставить кроватку Антошки? За ширмой…» И потом я уже приходила к себе, как в гости… Оля ходила по моей комнате, укачивала малыша. Они с мужем жили свою жизнь, эту квартиру они считали своей, а тут я.
Я устроилась на другую работу – в ту больницу, где мы с тобой встретились. И сняла однушку – перебежишь дорогу, и ты на работе.
— Ты долго так жила?
— Несколько лет. А потом Оля разыскала меня, пришла и сказала: «Мы как честные люди предупреждаем, что квартиру забираем всю себе. Ты там не живешь, а у нас родился еще один сын». И я отдала им ключи. На работе меня ругали: «Дурочка блаженная, в святые тебя все равно не запишут…» Вот, как-то так…
— Дурочка, — сказал он, и обнял ее.
Через пару дней он слег с тяжелым гриппом. Дина никогда ничем не болела и сейчас, двигаясь, как всегда, почти бесшумно – она задергивала шторы, чтобы в глаза ему не бил свет, варила горячий суп, благоухающий кореньями, и сидела рядом с ним до поздней ночи, чтобы измерить температуру и дать лекарство, чтобы не показалось ему в тяжелый час болезни, что он один.
— Дина, а что ты скажешь, если я умираю?
— Грипп пройдет через неделю.
Он покачал головой:
— Это не только грипп. Врачи подозревают рак легких. Пока еще не так заметно, но скоро наступил перемена к худшему.
Она прилегла к нему на грудь, погладила по плечу, прижалась:
— Будем лечиться. Я сейчас сильнее, чем тогда была, с мамой. Я не отдам тебя смерти.
И он понял — не отдаст. Семь пар сапог стопчет, железных сапог, но не отдаст.
А на следующий день пришла Виолетта. Олегу показалось, что у него все еще высокая температура. Что здесь делать Виолетте? И вообще, откуда она тут взялась? Она была из той жизни, о которой он уже забыл. У кошек – девять жизней, а у него было две – до встречи с Диной и после.
— Была у тебя в клинике, — сказала Виолетта, садясь рядом с его постелью, и закидывая одну ногу на другую. Никогда она не сидела иначе, но на этот раз взгляд Олега почему-то прилип к ее сапогам – с тонкими высокими каблуками, кажется, такие называют «шпильками», — В клинике, говорю, была. Ты меня слушаешь? Хотела сделать подтяжку. Ты же лучший специалист в городе. Но мне сказали, что ты на больничном. Не спрашивай, как я узнала адрес. Я хотела обсудить условия.
— Расскажи мне о себе, — попросил он, — Как ты живешь?
— В полном ажуре, — ответила она, — Муж, дети, бизнес. Но я старею, Олег. А ты – Волшебник. Ты мне поможешь?
— Кто-нибудь другой будет тебя оперировать, — сказал он, зная, что Дина слышит, — Я уже больше не встану. Врачи диагностировали рак. Волшебники тоже не вечны, увы.
Она ахнула так, что, наверное, и соседи услышали. Дина заглянула в комнату:
— Будете кофе? Я сейчас сварю. Вам крепкий? С сахаром и сливками?
Виолетта выждала несколько минут – явно не зная, что сказать.
— Я…я с кофе помогу, — и скрылась на кухне.
— Это правда? — услышал Олег ее голос.
— Правда, — ответила Дина.
— Но ведь это безнадежно, да? Боже, я ведь считала, что он лучший врач, с именем… А он лежит в такой дыре. Может, тогда лучше в хоспис?
— Он поправится, — голос Дины был таким же ровным.
— А если нет?
— Он – поправится, — впервые Олег услышал в голосе Дины сталь.
— Но если… Он слег надолго? Я слышала, больные раком могут жить по многу лет. Тебе придется стать его сиделкой.
— А разве это не участь жены? Быть с мужем не только в радости?
— Да просто сейчас все ведь решаемо – есть специальные заведения, куда таких людей принимают без проблем, а ты могла бы свою жизнь устроить, зачем время упускать.
— Да что же Вы за человек? — Не выдержала Дина, — Когда любишь, не важно все, лишь бы любимый рядом был. А без не него я и дышать не смогу. Если с ним что-то случится, я просто не выдержу долго…
После этих слов сердце Олега больно сжалось, он даже на мгновенье пожалел, что затеял такую проверку, но зато теперь он был уверен в своей женщине – он для нее дороже всех богатств…
Болел мужчина долго. Накликал, называется. Грипп закончился для него бронхитом, он кашлял как старая собака, а слабость была такая, что он не хотел поднимать головы. Дина все тревожилась, что он теряет время, а его нельзя терять — надо начинать лечение. Но Олег наслаждался этой слабостью и тем, что она рядом. Он был согласен, чтобы так оно и шло — пока. Птицы слетались к маленькой кормушке, мурлыкал, лежа на груди, Морковкин, а Дина варила бы кофе. Но сколько можно оттягивать?
Как только он почувствовал облегчение, перестал задыхаться, дошел от кровати до окна, постоял, глядя на заснеженный двор, и сказал, не оборачиваясь:
— Завтра поедем.
— В больницу? — спросила она.
Он молчал.
На следующий день он вызвал такси и повернулся к Дине:
— Одевайся.
— Но ты не сказал мне, что… Ничего же не собрано…
— Мы ненадолго.
Он назвал адрес таксисту, молодому парню, в клетчатом пушистом шарфе. Через полчаса тот привез их к дому, который Олег выбрал еще два месяца назад. Дом был похож на замок. Серый камень, башенки и витражи в окнах.
— Что? — тихо спросила Дина, не решаясь продолжить фразу.
Олег расплатился с таксистом, взял ее за руку и повел к двери:
— То, — сказал он, — Нет бедности, нет рака. Есть ты и наш дом, Мне нужно перенести тебя через порог или как? Я просто не знаю…Ты можешь его сейчас посмотреть, и мы вернемся, чтобы собрать вещи. Или мы останемся тут, а вещи нам привезут. Как скажешь. Это дом, где будем мы. И наши дети. Ты как?
— Меня качает, — ответила она, — Я буду держаться за твой локоть, ладно? А вообще нужно послать тебя куда положено в подобных случаях. Это была проверочка, да? Как у Принцессы на горошине?
— Принцесса бы сбежала, — сказал он, — Ее и горошина-то смогла довести до нервного срыва. Смотри, вот это зал… Здесь можно затопить камин. Тебе это подходит?
…Она сидела возле камина, на полу, ощущая спиной дыхание огня, а он стоял напротив, прислонившись к дверному косяку и просто смотрел на нее, а с лица не сходила улыбка... Он знал, что теперь она получит всю его любовь и нежность, которую он долго прятал где-то в глубине, теперь он станет приносить ей по утрам в постель кофе и теперь пришло время, когда дом их должен заполниться детским смехом...
СПАСИБО ВСЕМ, МОИ ХОРОШИЕ, ЗА ВАШИ ДОБРЫЕ КОММЕНТАРИИ, ЛАЙКИ И РЕПОСТЫ! Желаю всем самых ярких, положительных эмоций, крепких отношений с близкими людьми и побольше поводов для улыбок! 🌷🌷🌷🌷🌷