Продолжаем цикл "Истории из кабинета". Ссылка на две предыдущих заметки в конце материала.
... Ко мне обратилась красивая энергичная женщина, (допустим, Екатерина), сильно взволнованная и встревоженная.
Из разговора быстро выяснилось, что помощь психолога понадобилась все-таки не ей. Сама она активно и много работала на весьма ответственной должности, однако, страхи и тревоги Екатерины были связаны ...с её бабушкой.
Моей гостье на вид было лет 35, соответственно, я прикинул, что бабушке должно быть к восьмидесяти, или восьмидесяти с небольшим.
На самом деле оказалось, что моей, пока еще заочной, доверительнице недавно отметили 95!
Назовем ее Анна Семеновна (понятно, что здесь и далее все имена и детали, способные привести к деанонимизации, мной изменены).
Возраст даже для нашего века более чем солидный. И первой моей мыслью было предположение о деменции – к сожалению, достаточно частой проблеме, сопутствующей человеческому старению. Причин тому много: сосудистые заболевания, нейродегенерация, резкое сокращение активной умственной деятельности после завершения деятельности трудовой.
Далеко не всё из упомянутого (и многого неупомянутого) поддается эффективной терапии (хотя и удачные случаи бывают, об этом уже писал в прежних заметках – например, про обезвоженную бабушку, и обязательно ещё напишу).
В общем, я не очень люблю выезжать на патопсихологическое обследование дементных людей. Наверное, именно из-за частого ощущения своей беспомощности.
И ...вновь я ошибся!
Наша 95-летняя героиня никоим образом деменцией не страдала.
Более того, она, по словам Екатерины, была в добром здравии (с учетом возраста, конечно) и вполне трезвом уме. Последнее, опять же по ее словам – вообще безо всяких скидок на возраст.
- Так в чем же дело? – спросил я. – И зачем нужен мой визит, да еще – срочный?
- Она расхотела жить, - сказала внучка, и ее глаза снова наполнились слезами.
Ну, а для меня ситуация становилась гораздо более понятной.
Потеря жизненных целей, нарушение осмысленности жизни – пожалуй, основная причина тяжелых депрессий в любом возрасте. В пожилом – эта опасность сильно возрастает. Даже для тех людей, кто ранее не страдал депрессивными настроениями и расстройствами.
Это – из плохого.
А из хорошего – пожилая женщина, которой мне предстояло заниматься, окружена любящими людьми, то есть, «прикрыта» и материально, и морально. Что, впрочем, как мы поняли, не является гарантией от депрессивного эпизода.
Однако отсутствие любви и материальной основы благополучия – уж точно, мягко говоря, осложняет терапию депрессии.
Итак, едем к бабушке.
Старый район Москвы.
Когда-то роскошная «сталинка». Квартира, сохранившая следы советской эпохи, в ее, как сегодня бы сказали, элитном исполнении. Ни моя доверительница, Анна Семеновна, ни ее давно покойный муж, не имели какого-либо отношения к власть имущим. Просто они оба были сильными профессионалами, в которых нуждается любое государство, любой социальной ориентации. Он был серьезным ученым-физиком, она – архитектором, вкладывающим в дело и все свое время, и душу. В итоге – ни в чем материально не нуждались ни тогда, ни сейчас.
Сейчас даже наоборот получалось – окрепшее уже третье поколение очень бы хотело чем-нибудь побаловать бабушку. Как говорится, любой каприз: театры, хитрые девайсы, туризм с сопровождающим (есть такие услуги).
Проблема была лишь в том, что ей уже ничего не хотелось. Она так и объяснила:
«Я слишком старая. Мне надоело жить».
- Давно она стала так говорить? – ещё в кабинете спросил я у Екатерины.
- В том-то и дело, что недавно, - расстроенно ответила она. – Мы только что с ней обследование закончили. Каждый год ее в медцентре проверяем. Вроде бы все без ухудшений. А она как-то разом сдала.
- Сама что-то объясняет?
- Да. Говорит, что посмотрела свою телефонную книжку – можно выбрасывать. Почти все записанные давно на кладбище. А наши телефоны, мол, и так помнит. И все в таком роде.
А еще говорит, что больше нет ничего нового. И не будет.
И что она – только обуза.
- Понятно, - вздыхаю я.
Это и есть потеря смысла жизни.
Тяжелый случай. Ведь моложе она не станет. И на любимую работу вновь не выйдет. И детей ей больше не растить, что было и долгом, и радостью одновременно.
И это правда, что имена друзей из ее телефонной книги давно выбиты на памятниках.
Впрочем, сдаваться я не собирался. Есть такой подход в психологии – гуманистический. Не претендуя на научную корректность (и уж тем более на академическую полноту), скажу лишь, что в нем личность представлена как, с одной стороны, целостная система, с другой – открытая к постоянному совершенствованию, самоактуализиции. И вот эта самая самоактуализация – тоже своего рода аналог счастья. А совершенствование личности, самоактуализация не может быть ограничена ничем.
На мой взгляд, очень разумный и действенный подход, объясняющий, как могут быть, по большому счету, счастливыми люди в самых сложных житейских условиях. Думаю, такой подход ни в коей мере не противоречит близким мне подходам клинической психологии. Например, наш нуклеус аккумбенс, этот дофаминовый подкорковый «интегратор счастья», активно работает, когда мы получаем не только физическое, но и умственное удовлетворение. Это знает каждый, решивший сложную задачу, или вдруг разобравшийся в ранее непонятном материале. Даже бытовое любопытство (точнее, радость от его удовлетворения) тоже основано на подобном биохимическом и нейрофизиологическом феномене.
Короче, можно (и нужно!!!) получать радость не только в «материальном» смысле.
И это мощный ресурс.
И вот мы знакомимся с Анной Семеновной.
Я бы не сказал, что вызвал радость своим приездом. Скорее, я уловил некое недоверие.
- Психику мою проверять будем? – с улыбкой спросила она меня.
- Да чего ее особо проверять, - я тоже улыбнулся. – Думаю, с ней в основном все в порядке.
Я не кривил душой, говоря это до клинической беседы, наблюдений и тестов. Есть такое понятие – насмотренность. Можно сказать – психиатрическая насмотренность. Когда ты видишь сотни и тысячи людей, а потом исследуешь их психику. После какого-то времени многие выводы можно уметь делать сразу.
Бывают ли ошибки?
Конечно, бывают. Да и после тестов и наблюдений тоже бывают. Поэтому я всегда стараюсь выражаться аккуратно и не категорично. Но обычно все-таки первое впечатление в дальнейшем подтверждается.
Начали, как всегда, с неторопливого знакомства. Рассказал о себе – человеку же вовсе не без разницы, кому он собирается раскрывать душу. Ей было явно интересно. Я не заметил столь частой при тяжелом депрессивном эпизоде апатии.
Поинтересовался ее соматическим здоровьем, посмотрел анализы. Я, разумеется, не врач. Но в курсе подготовки клинического психолога есть и внутренние болезни, и неврология, и психиатрия, и психофармакология. Плюс пожизненное самообразование (как часть моей собственной самоактуализации).
Анализы ее соответствовали состоянию относительно здорового пожилого человека.
Потом заговорили о ее жизни, ее детстве, родителях, близких. Тех самых, кто стал теперь лишь записью в ее телефонной книге.
Неспешно и с удовольствием вспомнили работу Анны Семеновны (она, кстати, ушла на пенсию в 78 лет). И, конечно, обсудили ее детей и внуков.
Рассказывала она с удовольствием. Погружаясь в прошлое, вновь становилась активным, деятельным человеком.
Слушать ее было очень интересно.
Вообще-то, мне всегда интересно слушать доверителей, без этого свойства психологом лучше не работать. Однако в данном случае поражала не только вовлеченность Анны Семеновны в рассказ, но и ее феноменальная память. На имена, на события, на ситуации. Плюс профессиональная зрительная память, делавшая ее рассказы увлекательными «кинолентами».
После первого моего визита она заметно оживилась. Екатерина и близкие были очень довольны. Но я-то понимал, что надо что-то придумывать, чтобы сломать эту ситуацию отсутствия будущего и, главное, отсутствия смысла дальнейшей жизни.
Решение пришло само собой.
Что мы имеем?
Вполне приличное соматическое здоровье у очень пожилого человека. Любящее окружение. Полное отсутствие «сторонних» друзей и развлечений. Почти полная потеря смысла жизни и ожиданий от будущего.
А еще, конечно, присутствовала ее огромная любовь к близким.
Вот и идея.
Если она сможет приносить им какую-то ненадуманную заметную (а еще лучше – незаменимую) пользу, то вот он и смысл жизни. По крайней мере, пусть и в частном, но в очень правильном его измерении.
Мы обсудили сначала это с Екатериной, а потом – неоднократно – с Анной Семеновной.
Она же - настоящий кладезь семейной информации.
Люди отдают огромные деньги для создания своего семейного древа, своей семейной истории. Анна же Семеновна со своей невероятной памятью отлично помнила собственных прадедов и прабабушек! И не как какой-нибудь сторонний летописец, а как непосредственный участник всех семейных событий на протяжении почти века!
Анне Семеновне идея сразу пришлась по душе.
Не надо стремиться написать мемуары хронологически. Можно просто каждый день рассказывать истории, пришедшие на память. А эти истории, в свою очередь, будут вызывать из памяти следующие.
И, да, это, конечно, работа.
Каждый день, после зарядки и завтрака, Анна Семеновна будет от часа до двух надиктовывать свои воспоминания компьютеру. Благо, сегодняшние программы позволяют сразу переводить речь в текст.
Более юные родственники будут постепенно помогать в компоновке этого огромного по объему печатного труда.
Анна Семеновна проектом загорелась.
Впрочем, я был уверен, что одной идеей все проблемы не решить. Поэтому мы спокойно и последовательно обсуждали и другие темы. Они были совсем разные, но имелось и общее: ее нужность для тех, кого она так любит.
Например, мы говорили про ощущение сиротства. Его обычно применяют к несчастным детям. Но ведь ощущение сиротства есть у всех, кто не может просто так взять и прийти к своим маме и папе. Мне 66 лет, а встретишь на улице пожилую женщину, похожую на маму, и сердце снова щемит.
Так вот, просто будучи живой, самим этим фактом, Анна Семеновна уже спасает своих, тоже сильно немолодых детей, от ощущения сиротства.
А желание увидеть будущее, узнать, что будет завтра?
А видеть правнуков?
А есть вкусное и изучать то, что интересно?
И, наконец, самое главное: саморазвитие и самоактуализация, к нашему счастью, не ограничены ни возрастом, ни уменьшением физических возможностей.
Я скован в размере текста форматом заметки, но аргументов в пользу того, чтобы жить – причем, честных, не надуманных аргументов – можно набрать очень и очень много. Просто самоактуализация – это тоже работа, требующая как осмысления, так и конкретных действий. И, ко всеобщему благу, эта работа не имеет ни начала, ни конца.
Ну и вместо эпилога.
... Я, как правило, не работаю с доверителем долго. Моя стандартная программа интегративной безмедикаментозной терапии тревожно-депрессивных и невротических расстройств в среднем укладывается в 10 занятий. Потом встречаемся, и то – не со всеми, раз в квартал-полгода для профилактики, или если есть какие-то проблемы. Но я стараюсь отслеживать и отдаленные результаты наших взаимодействий с доверителями.
Так вот, про Анну Семеновну.
Как мне с удовольствием сообщила Екатерина, их дружная семья недавно отметила Анне Семеновне очередной День рожденья.
На торте красовалась свеча с цифрой «100»!
Так что – пока все идет по нашему плану.
А на сегодня - все.
И, как обычно, что еще советую посмотреть:
1. Учеба для немолодых людей: знания, стимул жизни и профилактика деменции
2. "Зачем жить пожилому человеку?" Пять причин - и все главные
3. "Измена - тяжкое испытание для семьи"
4. "Тревожное расстройство. Почему иногда так плохо, когда вроде бы все хорошо?"
5. Истории из кабинета-1. "После сорока ничего хорошего в жизни буже нет"
6. Истории из кабинета-2. Тревожное расстройство как мина замедленного действия. Нужно разминировать
История из кабинета - 4.
Вопросы по тел./вотсап +7 9032605593
В оформлении заметки использована работа художника И.А.Сапункова "Молитвенное ожидание" из коллекции галереи "Арт-Гнездо".
И, конечно, как всегда, любые замечания, споры, дискуссии и собственные мнения приветствуются. Чем больше лайков и активности читателей, тем большее количество новых людей будет привлечено к этим материалам. Давайте вместе менять вредные стереотипы о психологических проблемах, психических заболеваниях и людях, ими страдающих.