Аня была очень рада, что в середине восьмого класса она решила круто изменить свою жизнь и перешла в параллельный класс, где учились совсем другие ребята и преподавали другие учителя по русскому и математике. Тем самым она сразу решила две проблемы: ушла от учителей, которые, явно договорившись, устроили ей травлю, и от детей, которые её травили "под дудку" учителей.
Во второй половине восьмого класса и в начале девятого класса всё было замечательно, но потом к Ане начал привязываться один из одноклассников уже нового класса - Давид. Травли, как таковой, не было, но было преследование со стороны Давида и всякие комментарии, как правило, неприятные. А на уроке физкультуры Давид постоянно старался кинуть в Аню мяч. Мою дочь стал раздражать такой фанатичный преследователь: он нигде не давал ей покоя.
Аня спросила меня: "Что же мне делать? Опять жаловаться? Но, по-моему, это перебор. Сколько ж можно?"
Я задумалась. Навела справки об этом Давиде, поскольку знакомых учителей у меня было много. И что же я узнала? Как и следовало ожидать, Давид был человеком с тяжёлой судьбой. Он сам страдал от несправедливых и агрессивных взрослых как в школе, так и дома.
***
Перед тем, как рассказать, что происходило с Давидом дома и в школе, я сделаю небольшое отступление.
Кое-что о травле. Умение травить людей, как правило, не само появляется у ребёнка. К сожалению, травле учат, и чаще всего это делается в семье. Самый простой пример: старший брат травил младшего брата - отнимал у него вещи, бил, толкал, оскорблял, высмеивал его, заставлял ему прислуживать... Младший брат жаловался родителям, а они отмахивались: "Разбирайтесь сами! Мы вам игрушки купили, а уж как вы будете их делить - это ваше дело!" Младший брат понял правила игры и теперь в любых ситуациях, где он оказывался сильнее, он издевался над слабыми. Он по своему опыту знал, что за это ничего не будет, потому что никому нет дела до детских взаимоотношений. Если же взрослые всё-таки вмешаются, то, скорее всего, обвинят жертву, мол, ты хлюпик, разиня, сам защищайся! Ребёнок, обученный травле, знал, какими приёмами надо пользоваться, чтобы посильнее унизить жертву - он запомнил это, когда сам был жертвой. И он считал, что это приемлемо: "Раз со мной так обращались (обращаются), значит и мне можно так обращаться со слабыми. Иначе будет несправедливо! Почему я должен страдать, а другие - нет?". Потеряв своё достоинство, такой ребёнок хочет восстановить его. Когда-то у него отняли игрушку, теперь он отнимает. Когда-то его били, теперь он хочет бить. И считает, что это честно.
***
Вернёмся к Давиду. Семья у них была резко патриархальной. У них в семье было трое детей: две девочки и один мальчик. Давид был самым младшим. В этой семье отец имел замашки тирана. Его жена, судя по виду и поведению, была скромной и бесправной.
А вот теперь мне придётся рассказать кое-что неприятное о некоторых учителях. Это касается не всех учителей, боже упаси! Речь идёт только о небольшом проценте. Итак, эти учителя знают, каких детей можно обижать, а каких нет. Они присматриваются к мамам и папам на встречах и родительских собраниях и запоминают, у кого родители будут на стороне ребёнка, если что-то случится, а у кого - на стороне учителя. А потом беспрепятственно придираются к ученикам, у которых родители не поддерживают детей. Вот Давид и попал в такое положение. Зная, что отец Давида бьёт его за плохое поведение и за "двойки" (отец не скрывал это), учительница русского языка Инесса Варфоломеевна часто вызывала его в школу (именно папу!) и рассказывала ему, как плохо ведёт себя на уроках его сын.
Вот вкратце ситуация, в которой находился Давид. Конечно, тут озвереешь!
Что касалось моей Ани, Инесса Варфоломеевна только восхищалась ей. Смотрела на неё, как на чудо, с благоговением. Аня даже говорила мне, что Инесса Варфоломеевна - самая вежливая учительница из всех учителей за все годы. Вот такая была разница в отношении учительницы к ученикам.
***
Как-то было у нас родительское собрание. Вела его классный руководитель Виктория Алексеевна. Иногда приходили на собрание другие учителя, чтобы поговорить о своём предмете и об успеваемости учеников. Часто приходила учительница географии Марина Михайловна, поскольку её кабинет был рядом. Другие учителя приходили реже. Но вот Инесса Варфоломеевна была у нас на собрании каждый раз - иногда даже она сидела у нас от начала до конца собрания, ибо своего классного руководства у неё не было. С одной стороны, это можно было понять: она ведь учитель русского и литературы, а это очень важные предметы. Все ученики будут сдавать экзамен по русскому с вкраплениями литературы (сочинение) - так устроен ОГЭ. С другой стороны, она уж слишком сильно участвовала в жизни нашего класса - создавалось впечатление, что она классный руководитель, а не Виктория Алексеевна. Возможно, семидесятилетняя Инесса Варфоломеевна не воспринимала серьёзно двадцатисемилетнюю Викторию Алексеевну и считала, что молодой учительнице нужен контроль и советы старшего и опытного коллеги.
Конечно, по большой части на собрании Инесса Варфоломеевна говорила о русском и литературе и о предстающих экзаменах. Но о Давиде она не забывала. Перед всеми она говорила о нём в общих чертах, даже не называя фамилии - она всё-таки была опытным учителем. Однако потом, после собрания, она обязательно проводила личную беседу с одним из родителей Давида.
Я заметила, что на собрании мама Давида всегда сидит за партой одна - никто не хочет к ней подсаживаться. Вот они - зачатки травли даже у взрослых!
На этом собрании я подсела к маме Давида. Свободные места в классе ещё были, но я специально это сделала. Пусть Инесса Варфоломеевна смотрит в глаза нам обеим, когда будет говорить что-то плохое про Давида.
Перед собранием мы с мамой Давида поговорили немного, познакомились. Женщина была очень подавленная. Когда собрание закончилось, мы разошлись в разные стороны: её, конечно, Инесса Варфоломеевна вызвала на личную беседу, а я пошла к своей любимой Марине Михайловне. Кстати, Марина Михайловна передумала писать жалобу Глухоманцевой К.К. на нашу директрису Розу Ильиничну. Видимо, эмоции у неё улеглись, включилась холодная логика, и она поняла, что нельзя рубить сук, на котором сидишь. У неё квартира в ипотеке, дочке нужны деньги на платное обучение в вузе. А может, ей и заплатили - кто знает? Больше она ничего не говорила об этом.
Потом я встретилась с Аней на первом этаже. У Ани в это время в школе были какие-то дела.
Маму Давида мы увидели около раздевалки. Она была ещё более подавленная, чуть не плакала.
- Что случилось? - спросила я.
- Все нас ругают, - ответила женщина.
И тут Аня присоединилась к нашему разговору.
- Завтра день Святого Валентина, - сказала она. - Все будут дарить друг другу сердечки. И я обязательно подарю Давиду сердечко!
Мама Давида чуть не упала от неожиданности! Она такого совсем не ожидала и даже не знала, что ответить. Но в первый раз она улыбнулась.
Продолжение: