Рассказывает В. ШУТОЙ, гвардии майор запаса, кандидат исторических наук
Все началось с того, что в руки мне попал сборник советских листовок военных лет — «Герои и подвиги». Перелистывая страницы, я надеялся встретить фамилии, знакомые мне по Пятой гвардейской армии, прошедшей славный бое вой путь от стен бессмертного Сталинграда до столицы дружественной Чехословакии — Праги.
На 407-й странице мое внимание привлекла листовка, рассказывающая о подвиге гвардейца Николая Ригачина датированная октябрем 1944 года. «Ригачин, Ригачин, — подумал я, — какая знакомая фамилия...». Смотрю именной указатель сборника. Увы, там никаких данных о Ригачине нет. Лишь в сноске, объясняющей происхождение листовки, скупо сказано: «Датируется по времени вторжения войск 3-го Белорусского фронта в Восточную Пруссию».
Нет, там мне быть не довелось...
Чем тщательнее знакомлюсь с содержанием листовки, тем большее недоумение вызывают у меня и дата, и географический район, и фронт, указанные составителями.
И наконец я прихожу к твердому убеждению, что это — ошибка: на последней страничке листовки напечатано название красноармейской газеты нашей армии.
Разыскиваю свои записки военных лет. Страница за страницей, событие за событием... Вот, конечно: «Н. И. Ригачин, рядовой 95-й гвардейской стрелковой дивизии. За совершенный подвиг посмертно представлен к званию Героя Советского Союза». — написано моей рукой в блокноте. Но в сборнике об этом почему-то ничего не сказано. Может быть, только представили, но присвоено звание не было?..
... В наградном отделе Министерства Обороны СССР сотрудники очень внимательны к людям, изучающим подвиги советских воинов в годы войны. Они разыскали два наградных листа, представляющих гвардии красноармейца Николая Ивановича Ригачина к наградам. За один подвиг он был награжден орденом Красной Звезды, но получить его не успел. А за подвиг, о котором рассказывается в листовке, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1945 года Ригачину посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В архиве Министерства Обороны я нашел и подлинник напечатанной в сборнике листовки и тут же — плакат, один из тех, которые поспешно в грохоте боев, рисовали армейские художники, чтобы рассказать советским воинам об очередном бессмертном подвиге еще одного из отважных их собратьев. Нашел и подробное сообщение политотдела дивизии о подвиге Ригачина и донесения гвардии подполковника В. Еремина, командира 287-го гвардейского стрелкового полка, в котором служил рядовой Ригачин.
Так постепенно передо мной вставал образ отважного солдата, чье имя в те дни стало широко известно в войсковых соединениях нашей гвардейской армии. И чем больше я о нем узнавал, тем хотелось узнать еще больше. Каким он был, в какой вырос семье? Чем занимался до службы в Красной Армии? Где находился в первые годы Великой Отечественной войны?
Я написал письмо на родину Ригачина — в Карельскую АССР и через некоторое время получил письмо от директора Дома пионеров села Великая Губа Медвежьегорского района А. Козловой. Она писала:
«О подвиге Н. Ригачина знают в нашем районе все. В мае 1959 года его имя присвоено пионерской дружине семилетней школы Сенной Губы. Комсомольцы, молодежь и школьники собираются установить памятник-бюст героя в Великой Губе».
С сожалением потом я узнал, что это хорошее дело так и не доведено до конца, — помешало слияние Заонежского и Медвежьегорского районов.
Подробное теплое письмо прислала мне мать Ригачина — Назалья Андреевна. Она рассказала, что Николай родился в мае 1919 года, в большой крестьянской семье. Отец его — мастеровой, плотник. Умер в 1935 году. Коля рано стал трудиться. Работал в колхозе, затем в сапожной мастерской. Был комсомольцем. В 1938 году его призвали в Красную Армию, и до войны служил он на территории Белоруссии.
Из других источников я узнал, что в августе 1941 года Ригачин попал в плен. Пробыв недели две в немецком лагере, бежал. Помогли ему колхозники сельхозартели «10 лет Октября». У них он скрывался до прихода советских войск. И наконец мне удается точно установить, что молодой советский воин Николай Ригачин совершил свой подвиг не в Восточной Пруссии, как сказано в сборнике, а в Силезии, то есть на землях западной Польши, освобожденных Советской Армией от многовекового немецкого ига.
Интересно, думал я, знают ли жители местности, где похоронен Ригачин, о его подвиге?
У немцев город, где он погиб, назывался Крейцбург. Но ведь после войны все населенные пункты на западе Польши переименованы. Как же называется бывший Крейцбург сейчас? Сопоставляю географические карты. Оказывается, теперь это город Ключборк Опольского воеводства.
И вот я пишу письмо в Ключборкский городской комитет Польской объединенной рабочей партии, излагая в нем подлинную историю подвига Ригачина.
«Дорогие товарищи! Уверен, что не ошибаюсь. До 1945 года ваш город назывался Крейцбургом. Он был освобожден от немецко-фашистских захватчиков войсками 1-го Украинского фронта 21 января 1945 года.
В тот день многие наши товарищи погибли в окрестностях и на улицах вашего небольшого, но сильно укрепленного гитлеровцами города. Особенно отличился тогда отважный разведчик Николай Иванович Ригачин. В предрассветные часы он первым проник в город и разведал вражескую оборону... На обратном пути он захватил в плен двух немцев. Советское командование решило штурмовать город немедленно, не дав противнику времени укрепиться. Среди первых ворвавшихся в город был Николай Ригачин. Он был ранен, но остался в строю. На улице, ведущей к центральной площади города, советские войска были встречены ураганным пулеметным огнем.
Притаившийся в подвале одного из каменных домов враг стрелял через узкое оконце. Уничтожить эту огневую точку было невозможно ни снарядом, ни гранатой, ни автоматной очередью. Бесстрашный молодой воин Ригачин закрыл своим телом окно, из которого стрелял гитлеровец. Так он помог быстрее освободить город...»
Письмо свое я закончил просьбой сообщить, знают ли жители Ключборка о подвиге молодого советского воина.
... Полтора месяца спустя из Польши пришел пакет с таким адресом: «Тов В. Шутой, кандидату исторических наук. Москва. СССР»!.. Почтовые работники догадались сдать пакет в Институт истории Академии наук СССР, где я его и получил.
С волнением разрезал я конверт. В нем было письмо из Ключборкского комитета Польской объединенной рабочей партии и несколько фотографий братского кладбища советских воинов, погибших за освобождение Силезии. Польские товарищи сообщали мне, что ежегодно, отмечая годовщину освобождения Ключборка, население города отдает должные почести тем, кто погиб в борьбе за возвращение его Польше. На Опольской улице есть большое кладбище, где похоронено 6 300 советских солдат и офицеров. У памятника, установленного на этом кладбище, ежегодно происходят траурные торжества. Могилы воинов находятся под постоянной опекой президиума городской Рады НародовоЙ и харцеров — польских пионеров. У подножия памятника — скульптура советского солдата, попирающего фашистскую свастику. Сюда приносят жители города свежие цветы... Списки фамилий людей, похороненных на кладбище в Ключборке, далеко не полны, и в них нет имени героя Николая Ивановича Ригачина. По всей вероятности, он был похоронен в дни освобождения города в братской могиле. Но из числа 112 погребенных здесь солдат удалось установить фамилии лишь пятнадцати.
О геройском поступке Николая Ригачина впервые в Ключборке узнали лишь из моего письма. Жителям города рассказали об этом на митинге, созванном по случаю пятнадцатой годовщины освобождения города.
В конце минувшего года я получил от польских товарищей еще одно письмо с приложением копии постановления Ключборкского горсовета. «Городская Рада Народова гор. Ключборка, — сказано в этом постановлении, — на сессии от 30 августа 1960 года... единогласно постановила присвоить главной аллее городского парка гор. Ключборка название «Аллея Николая Ивановича Ригачина» и вывесить у входа в парк мемориальную доску с соответствующей надписью».
Так имя бесстрашного советского парня из далекого Заонежья стало навеки близким и дорогим населению города, возвращенного нашим народом своим исконным владельцам.
В. ШУТОЙ, гвардии майор запаса, кандидат исторических наук (1961)