- Саша слишком серьезный ребенок! – часто повторяла бабушка. – И это грустно.
– Не выдумывай, – спорила с ней мама. – Я горжусь, что семь лет работы над ним не прошли даром.
– Ты ломаешь его, – гнула свое бабуля. – Словно дрессируешь... Не обнимешь никогда, не приласкаешь...
Она была права. Меня дрессировали. Я был домашним животным, которое можно и закрыть в другой комнате, если оно вдруг надоест или утомит, и о котором можно было вообще на время забыть... Все свое детство я так и просидел в детской. В одиночестве. Впрочем, родители тоже мало общались. Даже спали отдельно, в разных спальнях.
В нашей четырехкомнатной квартире без труда можно было избегать встреч друг с другом. Так мы и существовали: каждый по отдельности. Мама и папа много лет вели между собой холодную войну. Не ругались, просто неделями не разговаривали. В такой период мне казалось, что от них обоих веет ледяной ненавистью. И я не мог согреться.
А потом понял: их брак – это фикция. По сути, у нас нет семьи.
Мама маниакально заботилась о порядке. Все должно было сверкать и стоять на своих местах. Полотенца и постельное белье в шкафах были разложены по цвету и размеру. Накрахмаленные скатерти с трудом сгибались на углах стола, за которым мы обедали в гробовой тишине. Из этого склепа я сбегал к соседям. Там было четверо детей, а их родители всегда радовались моему приходу. Мы сидели за огромным столом, накрытым клеенкой в разноцветные цветочки, и играли в слова или в домино. Если дети делали уроки, отец читал газеты, а мама что-то вязала, шила и между делом разговаривала со мной обо всем на свете.
У них не было телевизора – у нас стоял в каждой комнате. Зато там жила золотая рыбка в трехлитровой банке, собака и два кота, которых можно было гладить и обнимать. И никто не говорил, что животные разносят заразу. Там я громко хохотал, не боясь услышать, что лишь невоспитанные люди так открыто демонстрируют свои эмоции.
– Тебя невозможно удержать дома, – ворчала мама, когда я уходил.
– Что тебя так тянет к этим нищебродам? – не понимал отец.
Я ничего не отвечал. Зачем?
Родители словно разыгрывали спектакль. Мать играла роль мученицы, которая угробила ради семьи свои лучшие годы и красоту, а отец – роль человека, который в молодости совершил ошибку и теперь за нее расплачивается. «Ошибкой» отца был брак по залету.
Я тоже научился играть. Только они играли друг для друга, а я – для себя. Представил, что меня усыновили младенцем. Так объяснял себе холодность родителей. Старался быть еще тише, еще незаметнее. Больше не ждал нежности и сам не пытался ее проявлять...
Я долго играл в этот театр. Когда родители сообщили, что разводятся, обрадовался. Меня отвезли к бабушке, чтобы спокойно решить все дела. Это был самый лучший период моего детства.
– Солнышко мое, я бы так хотела, чтобы у меня была еще одна пара рук, чтоб обнимать и гладить тебя, внучек, – говорила бабуля.
А еще она рассказывала мне сказки и обязательно целовала перед сном, отчего я засыпал счастливым. И просыпался с улыбкой, не беспокоясь, как пережить еще один день.
Прошла неделя, а родители ни разу не позвонили и не проведали меня.
– Ба, а когда они разведутся, я могу остаться у тебя? – спросил я.
Бабушка не ответила, лишь погладила меня по голове и вышла из кухни.
Отец с матерью приехали за мной только через три недели, потому что вместо зала суда отправились на море – решили дать друг другу последний шанс.
– Еще не все потеряно, – сказала мама бабушке. – Мы оба постараемся!
Однако ничего не изменилось. Но я научился дистанцироваться от них. А еще много учился. Ходил на курсы английского, в тренажерный зал, чтобы как можно меньше времени проводить дома. Ведь я не вызывал у родителей интереса. Они даже на собрания в школу никогда не ходили. А зачем?
– Уверен, что у тебя все в порядке, – безразлично отмахивался отец.
Мне не с кем было поделиться радостью от успехов в учебе, обсудить свои проблемы. А однажды я вернулся домой из школы и услышал крики:
– Что тебя не устраивает? – орал отец. – Хотела привязать меня к себе и привязала. Что бы ты делала, если бы я тогда не пожалел тебя? Но я пожалел. И это было ошибкой. Ты знала, что я тебя не люблю. Что не хочу этого ребенка. Могла сделать аборт...
– Но мне и так было почти сорок! – прокричала в ответ мать.
Я на цыпочках вышел из прихожей. Тихо открыл дверь, а потом хлопнул ею изо всех сил. С потолка даже посыпалась штукатурка. Отец выбежал в холл.
– Это ты... Почему так рано?
– Кто это? Саша пришел? – выходя из гостиной, спросила мама.
– Математичка заболела, – пробурчал я, спеша скрыться в своей комнате. Решил не говорить, что все слышал: это все равно уже не имело никакого значения. Какая разница, планировали они ребенка или я появился на свет случайно? Мне было все равно, и эта информация ничего не изменила. Я учился в выпускном классе и хотел, как можно лучше сдать экзамены, чтобы поступить в университет. Страх провалиться и перспектива дальше жить в такой атмосфере так меня подстегивали, что я зубрил, как ненормальный.
Аттестат с отличием, впрочем, не произвел никакого впечатления на родителей. Поездка в другой город и сдача вступительных экзаменов тоже словно прошли мимо них. Но, едва узнав, что я поступил, они через агентство сняли жилье и вместе отвезли меня туда. Наверное, тоже мечтали поскорее избавиться от ненужного сына.
Прощание было недолгим. Отец вручил мне конверт с деньгами и пожал руку. Мама попыталась неловко обнять... Они уехали в тот же день. Я остался один. Впрочем, для меня это была обычная ситуация. Я и так всегда был лишним в родном доме. Но точно знаю, что так больше жить не хочу. Кстати, со мной вместе поступила одна девушка из моего города. Веселая и красивая. Пожалуй, стоит пригласить ее на свидание. Ведь, если она сразу дала мне номер своего мобильного, то не исключено, что я тоже ей понравился? Хорошо бы... Уж очень хочется быть любимым!