Начало
Глава 3.
Через несколько минут он вернулся с большой красочной коробкой,
- Ещё горячая! – открыл крышку, - гляди, всё как ты любишь: сплошные сыры!
- Не забыл?!
- Конечно, нет! Помню все твои средиземноморские замашки, - потом достал большие плоские тарелки, идеально белоснежные, как и всё в его доме, и плюхнул Людмиле большой треугольник пиццы. Она была божественна. Запах горячего белого хлеба и сырные ароматы били в нос, выгоняя слюну. Людмила прикусила самый кончик, за ним потянулся волокнами расплавленный сыр, и она отхватила кусок, набив целый рот. Марк смеялся,
- Ну, что скажешь? - и так же, как она, откусил по-крупному.
Отвечать с набитым ртом было невозможно, и девушка подняла вверх большой палец. Он радостно кивнул…
Они не остановились, пока не приговорили всю пиццу, запивая её Шабли.
- Люси, как ты думаешь, к каким блюдам это вино подаётся?
- Не знаю, но к пицце подошло в самый раз, - пожала она плечами, сыто откинувшись на спинку стула.
- Вообще-то, его рекомендуется подавать охлажденным к копченой рыбе, устрицам, крабам, креветкам и блюдам из мяса птицы…
- Но ты же, крабов не предлагал, - логично возразила она.
- Ну, да, как всегда, выкрутилась…
- Марк, мне пора, - она поднялась со стула и сделала попытку вернуться в спальню, чтобы одеться, но он остановил, накрыв её руку своей ладонью.
- Спешишь?.. Куда?.. Тебя ждут?
- Да…
- Тот хорёк, что открыл мне дверь твоей квартиры? Кто он?
- Странно, что ты так долго держался и не спросил раньше… Мой мужчина… - она выдернула руку и пошла одеваться. Он остался сидеть.
Она быстро собралась, придирчиво осмотрев себя в большом зеркале, всё, как обычно, никаких следов… Потом, вернулась на кухню,
- Марк, очень рада была тебя видеть, - холодность и отчуждение появились в ней одновременно с одеждой. Девушка, словно по волшебству, была собой в его рубашке, той самой Люси, которую он помнил все эти годы разлуки, а сейчас, переодевшись в своё, будто, обросла душевной бронёй и стала чужой и посторонней, - мне пора…
- Кто он тебе? Муж?
- Нет, просто мы живём вместе уже два года…
- Значит, не вместе, - рассуждал он вслух, - за два года нормальные люди в брак бы уже вступили. Ты его не любишь! – осенило его, - и он не любит! Иначе, настоял бы!
- Марк, не сочиняй ничего, пожалуйста, ты же знаешь моё отношение к браку, мне формальности не нужны, потом заколебёшься…
- Ну, ну, договаривай! – загорелся он, - заколебёшься что?.. Разводиться?! Ты это хотела сказать?
- Хватит ловить меня на слове, - устало проворчала она, уходя в прихожую, он пошёл за ней,
- Люси, мне твой грызун - не помеха! Я тебя у него отберу, даже не сомневайся!
Она смотрела на его босые ступни: длинные пальцы, ухоженные ногти, явно педикюр – мужик отрывается после зоны, как может, - подумалось ей, впрочем, он просто, возвращается к своей прежней нормальной жизни…
- Марк, ты меня не знаешь, я уже не та наивная девочка, которая витала в розовых мечтах! Я устала, мне надоела неустроенность, регулярные неудачи в личной жизни, а сейчас всё устаканилось, и я спокойна. Не мешай мне жить, а?
- Это не жизнь, это дерьмо, какое-то! Ты, что забыла, как мы веселились?!
- Ошибаешься, это жизнь… А то, что было – короткий сон, просто, молодость… Она прошла…
- Люси, милая, послушай, не обманывай себя! – торопливо заговорил он, понимая, что она исчезает на глазах, как вода сквозь сжатые пальцы, - что тогда, ты здесь делаешь, если с ним счастлива?!
- Я уже ухожу, - успокоила, отчего его сердце болезненно сжалось.
- Давай, отвезу тебя домой, - предложил, понимая, что другого способа продлить контакт нет.
- Не, надо, доеду на такси, – она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его щеки и чмокнуть на прощание, но он схватил её в охапку и сжал в объятиях, оторвав от пола. Людмила попыталась высвободится, но силы были не равны, и она сдалась.
Поцелуй получился долгим, отчаянным и всепоглощающим. Ощущение было такое, что у неё внутри образовался вакуум, ещё немного, и душа выскочит из тела через рот, чтобы прикоснуться к его душе, тогда уж точно, не оторвать. Нет, нет, надо положить конец этому порыву!
Она перестала отвечать на его поцелуй, словно окаменела, Марк это сразу почувствовал и опустил её на пол. Его губы и борода были в бордовой помаде. Людмила глянула на себя в зеркало и увидела размазанный клоунский рот, он смотрелся странным диссонансом в сочетании с печальными уставшими глазами. Марк подал ей пачку салфеток, лежавшую тут же на столике у зеркала,
- На, заметай следы преступления…
- Ну не так же мне ехать через весь город?
Она поправила лицо и одежду и, бросив ничего не обещающее,
- Прощай, - удалилась, оставив его одного у открытой двери…
