Разговор затянулся надолго, хотя меня иногда и коробило от мысли, что я вот так вот запросто болтаю с древней ведьмой, которая мало того что утопленница, так ещё и жена водяного. «Вот и встретились два одиночества…» - песня такая есть. Белене было не с кем поговорить, и она вдохновенно делилась со мной фактами, поскольку вариантов дальнейшего развития событий было всего два: либо мы поймём, что полезны друг другу, и придём к какому-то соглашению, либо мне просто вычистят память от всего ненужного и отпустят на все четыре стороны. Болотной ведьме терять вроде бы нечего - даже если я её обману и начну трепаться об услышанном здесь налево и направо, мне всё равно никто не поверит. Кроме Карпуниных, конечно. А мне вдруг это всё настолько интересно стало, что вопросы, которые я не собиралась задавать, полезли из меня сами один за другим - кто отказался бы послушать увлекательную волшебную сказку из уст одного из персонажей?
Первый лесник поселился в этом лесу ещё до того, как началась вырубка - это человека сюда прислали по государственной надобности провести учёт леса. С ним пришёл и домовой Нефёд, о котором Белена слышала от «пришлых невест», но которого ни разу не видела, потому что, во-первых, дальше болот ей путь заказан, а во-вторых, с некоторых пор вокруг места, где живут люди, появилась особая граница, которую лесная нежить переступить не может. Нужда в этой границе назрела после того, как двух девочек-близняшек зашибло макушкой поваленной сосны. Детям из усадьбы и окрестных деревень было строго-настрого запрещено отлучаться туда, где валят лес, но за всеми ведь не уследишь. За этими точно недогляд был, иначе как бы они у озера оказались? А лес-то местные работяги валили, которые верили, что целебная озёрная вода любое увечье исцелить может. Вода девочек, естественно, не исцелила, но связала их чистые души с землёй. Тела положили в телегу и увезли в деревню, откуда маленькие проказницы были родом, а в лесу с тех пор живут близнецы-перевёртыши, в любое живое существо обращаться способные.
Перейти реку перевёртыши не могли изначально - силу теряли. Но они же маленькими девочками были, не понимали ничего, о помощи просить пытались. В итоге распугали всех лесорубов. Белена уже тогда их видела - при собственной жизни ещё, когда по целебную воду к озеру ходила. Говорила с ними, успокаивала, просила к людям не приближаться. А как не приближаться, если простого человеческого тепла и сострадания хочется? И к кому ещё за помощью бежать, если не к тому, кто в доступной близости живёт? Близняшкам повезло, что они в дом лесничего белками заскочили, а не волчатами - тогда на них вся округа охотиться начала бы. Без толку, конечно, лесной дух ни стрелой, ни пулей убить нельзя, но Белена на всякий случай всё же защитила хижину лесничего от проникновения туда перевёртышей и другой лесной нежити. Только в заговоре её было сказано «не подойти неживому к жилью и хозяйству человеческому», поэтому граница позже расползлась на всю ширину деревни Лесное и на кладбище тоже - оно ж ведь вроде как хозяйство, только своеобразное. А утопленница - тоже нежить, поэтому ведьма и для себя дорогу к людям закрыла.
Когда вырубка пригодного для кораблестроения леса закончилась, государственного лесничего отозвали в другое место, а остатки лесных угодий утратили свою ценность, эту землю разрешили использовать в любых целях. Тогда как раз шла земельная реформа, всё межевали, и этот клочок леса за отдельную плату отошёл к имению Мухиных. Я никогда не любила историю, а тему про реформы Петра I вообще проболела, поэтому попросила ведьму опустить исторические детали и бесполезные факты.
- Для тебя бесполезные, а люди тогда за лишнюю пядь земли убить друг друга были способны. Столько вражды из-за этого передела случилось - не перечесть, - вздохнула Белена и вернулась к интересующей меня теме.
Урочище Лесное по всем законам того времени с соблюдением всех юридических формальностей было присоединено к имению Алексея Мухина. Помещиков тогда уже не называли помещиками, потому что поместья были отменены и… В общем, Мухин назывался просто барином, и на этом мы тему о точности формулировок закрыли. Ещё при жизни Белены Алексей Мухин решил использовать изуродованный вырубкой лес между реками под охотничьи угодья. Егерем он назначил туда Остапа. Остап к этому времени уже был женат, но Фёкла долго не могла забеременеть, поэтому Михаила она родила только через несколько лет после назначения мужа. Ведьма умерла раньше.
- Дом лесника тогда почти у озера стоял, и я видела, как рос этот мальчик. Один он был в семье, поздний. Фёкла тряслась над ним, как над сокровищем бесценным, избаловала. Он и решил, что ему всё дозволено.
- Я в курсе, - сообщила я. - Мне Нефёд показывал. Я даже видела через окно, как этот Тарас его порол. И вопли слышала.
- А как умер он, знаешь?
- Да так и умер, - пожала я плечами. - Кровью истёк. Его Остап уже мёртвого в дом занёс. Фёкла руки заламывала, всё напоить сына водой пыталась, а он уже не дышал даже.
- Дышал, - вздохнула Белена. - И воду пил. Немного, правда, выпить успел, поэтому дальше всё кувырком и покатилось. Если бы он больше той воды выпил, она бы его исцелила. Если б меньше - стал бы перевёртышем, как близняшки. Застрял он между жизнью и смертью, понимаешь?
- В кому что ли впал? - предположила я.
- Куда? - непонимающе уставилась на меня ведьма.
- Кома. Состояние такое. Человек вроде бы и не живой, но и не мёртвый. Как овощ. Жизнь искусственно поддерживают, но это всё равно вредит организму, и последствия могут быть печальные, если пациент вообще когда-нибудь очнётся. Короче, неважно. Если бы он был в коме, то не начал бы на третий день вонять, когда родители наконец-то решили, что пора сыночка похоронить.
- Душа его застряла, - уточнила Белена. - Покоя ей не было. Тело в землю зарыли, а дух так и остался по лесу бродить неприкаянно.
- То есть он всё-таки стал лешим?
- Нет, леший здесь ещё до него был. Леший ко мне за помощью и пришёл, когда ему житья в собственном лесу не стало. Беспокойный дух не только сам покоя найти не может, но и других тревожит. К дому родительскому подойти не мог из-за заговора моего, так он издаля Фёклу звал - помоги, мол, мать, тяжко мне.
- Этого Нефёд мне не показывал.
- А как Фёкла выла по ночам, показывал? Как она в одной рубашке по морозу на улицу выскакивала, потому что голос сына слышала?
- Нет, - покачала я головой. - Я только видела мельком, как она плачет и молится, а потом Остап принёс Дарёну…
- Зимой, - кивнула Белена. - Зимой снега много, и он повсюду. Снег - та же вода, только холодная, а мне по воде ходить - что тебе посуху. Я зимой к мужу своему на реку хожу. Он в болоте жить не хочет, голодно здесь, а мне в реке неуютно и плохо. Так вот и видимся - зимой только и в паводки, когда вода речная до болота моего поднимается. По снегу и по воде далеко уйти могу, только ненадолго, потому что душой к этому дну привязана. Я девочку и украла. Запрет-то мой только на то людское жильё действует, что здесь находится, а за рекой для меня запретов нет. У крестьянки украла, у которой и так в семье шесть ртов было, не считая мужа. Всю семью заставила поверить, что баба просто растолстела, и никакого младенца у ней не было. Я малышку в лес принесла. При мне она была, как ты сейчас. Околдовала я её. Беспокойный дух к ней приворожила. А Мишаню ежом обернула до поры до времени. Кому ёж интересен, который вокруг деревни по траве шуршит? А никому. И из лесных не беспокоит никого, потому что к жилью человеческому тянется. А как начала девчонка подрастать, я для неё бусы сделала рябиновые, которые тропку ко мне безопасную указывают и предупреждают меня о том, что желанный гость явился. Она ко мне бегала, а Мишаня за ней по траве шуршал, но сюда ему хода не было. Ей был, а ему - нет. А зимой он спал, как все ежи спят.
- И зачем это было нужно?
- Скучно здесь, заняться нечем, ничего не происходит, - пожаловалась хозяйка болот. - К жизни я его задумала вернуть. Не к такой, как прежде была, но к человеческой. Невесту для него растила. У этой малышки от рождения дар был землю чувствовать, а я его постепенно развивала и к этому лесу привязывала.
- Поэтому она дикой стала и со стариками постоянно ссорилась?
- Она такой родилась. Дурной характер и у обычных детей бывает, и у особенных, - обиделась на моё предположение Белена. - Я её ничему плохому не учила. О травах рассказывала, об обитателях лесных.
- О том, что леший ей родным отцом приходится… - в тон продолжила я.
- Это не я, - ещё сильнее нахмурилась она. - Это леший ей сказал. Его же не видит никто из людей, а девочка видела. Он и расчувствовался. Привязался к ней. Насочинял такого, на что у меня сроду ума бы не хватило. Я его, конечно, отругала потом, но уже поздно было.
- А как же она с Михаилом… Ну это, когда выросла… Он же ёж был, - осторожно задала я вопрос, волновавший меня с тех пор, как было сказано о чудесном превращении беспокойного духа в ежа.
То, что я услышала после всего уже сказанного, заставило меня думать о ведьмах плохо. Очень плохо. От скуки и нечего делать можно много дурацких развлечений найти, но такое… Для такого точно нужно быть ведьмой, утопленницей и женой водяного одновременно - при другом раскладе настолько изощрённая идея вряд ли имела шанс прийти кому-то в голову.
Белена не просто превратила дух Михаила в ежа, потому что так нельзя - она засунула дух человека в настоящего ёжика. Это было сделано, конечно же, с разрешения лешего, поскольку выдача дозволений на издевательства над животными относилась к его компетенции. Дарёна гуляла по лесу, ёжик шастал за ней, если мог угнаться, близнецы-первёртыши и вовсе никогда не отставали, поскольку с юной ведьмочкой им было весело, а леший следил за этим безобразием с гордостью отца, коим никому из вышеперечисленных существ не являлся. Бардак капитальный, но всех всё устраивало, кроме Фёклы, которая видела в приёмной дочери чуть ли не Дьявола в юбке. И да, перевёртыши загрызли Тараса Мухина, поскольку леший успел убедить девочку в том, что весь лес от реки до реки принадлежит только ей, а Мухины без всяких на то оснований тянут к её владениям свои загребущие руки. Вера в это пустила в душе ребёнка такие глубокие корни, что Белена уже ничего не смогла исправить.
Зато она смогла заполучить новое временное вместилище для беспокойного духа сына лесника. Суть плана ведьмы по возвращению Михаила к жизни была сведена к банальной реинкарнации. Для этого нужен был мужчина, в которого можно засунуть дух Мишани, чтобы он мог безнаказанно ухлёстывать за уготованной ему невестой до тех пор, пока девчонка не забеременеет. На этом бестелесное существование духа заканчивается, он рождается уже другим человеком, проживает новую жизнь и в конце этого пути благополучно отправляется к праотцам, никого больше не беспокоя.
- А нельзя было просто прикончить ежа? - подсказала мне логика оптимальное решение проблемы. - Похищение ребёнка, реинкарнация, навязанные чувства… Как-то это всё очень уж долго и сложно. И не сработало, насколько я понимаю.
- Ты ничего не понимаешь, - вздохнула ведьма. - Пожила бы ты с моё в этом болоте, где ни дня нет, ни ночи, ни времён года. Спать не надо, о пропитании заботиться не надо, дел никаких нет. Две только радости - лешего нытьё да мужа, вечно всем недовольного, бульканье непрестанное. Думаешь, легко это? И помереть не помрёшь, потому что уже мёртвая.
- То есть вся эта многолетняя затея с реинкарнацией завязана исключительно на вашем эгоизме и желании привнести в свою жизнь хоть какое-то разнообразие, - подытожила я.
- У меня своих детей не было, - пожаловалась она. - Я сама так решила, чтобы проклятие колдовское на мне остановилось и никому больше жизнь не портило. От него и волос бел, и вся судьба поломана.
- Своим детям, значит, вы такую долю не желали, а над Оленевыми две сотни лет издевались, пока у Марфы не хватило ума это остановить. Чужое ведь не жалко, да? И развлечение какое-никакое.
- Ты забываешь, с кем говоришь, - предупреждающе сощурилась Белена. - Осторожнее со словами, девочка. Не надо со мной так, я ведь и осерчать могу.
- Да серчайте на здоровье, - разрешила я. - Я на таких серчающих за последний год достаточно насмотрелась. Выставят за дверь, обругают, проклянут вдогонку, а потом одумаются и начинают названивать, потому что не нужны никому. Им помощь и заботу предлагаешь, а они… Хотите, расскажу, что будет, если вы сейчас осерчаете и в жабу какую-нибудь меня засунете? Всё просто. Упёртый Мирон Карпунин дождётся, когда Лесное полностью вымрет, а потом отдаст землю своему старшему брату. Тот нагонит сюда технику и рабочих, начнёт вырубать лес и искать эту трясину. Он найдёт, поверьте. Вырубка будет сплошная, потому что у него планы грандиозные, а из-за этого начнёт высыхать то, что ещё не высохло. Если будете колдовством ему мешать, он заплатит много денег тому, чьё колдовство сильнее. Не могу знать, чем это закончится, но в обозримой перспективе Карпунин-старший обеспечит вам здесь такие развлечения, что радости точно будет мало.
- А ты, значит, можешь помешать этому всемогущему человеку? - скептически усмехнулась Белена.
- Нет, - честно призналась я. - Но ему может помешать младший брат, которого местные старики ненавидят из-за родства Карпуниных с Мухиными. Если я не расскажу Мирону об истинной причине интереса его брата к этому болоту, то никто не скажет. И вы не сможете, потому что тропка сюда всем заказана. Нет, вы, конечно, можете раскрыть кому-то ещё факт своего существования, но тогда сюда набегут не рабочие с лопатами и черпаками для целебной грязи, а охотники за сверхъестественным, что ещё хуже. Эти и на дно болота залезут, и водяного из реки за жабры выволокут, и лешего загоняют по лесу до сердечного приступа. Вы же ничего о современном мире не знаете. Вы даже не знаете, что Марфа умерла больше пятидесяти лет назад, хотя она жила у вас практически под носом. И про второй целебный источник тоже вряд ли в курсе.
- Второй? - нахмурилась ведьма.
- Ага, - кивнула я. - В деревне живёт внучка Марфы Клавдия. Бабуле через пару месяцев сто лет исполнится, но она выглядит на семьдесят, ничем не болеет и умирать от старости не планирует. А за рекой ей почему-то сразу плохо становится. Она больная родилась, безнадёжная. Марфа её сюда забрала и выходила. Сказала, что нельзя лес этот покидать, потому что худо будет. Это с её слов. Я сначала думала, что это что-то вроде проявления истерии, когда человек заранее себя настраивает на панические атаки при определённом стечении обстоятельств, но сегодня ночью в деревне из ниоткуда появилась хижина, очень похожая на эту, только поменьше и тёмная. Меня там переодели в эту хламиду и приказали идти сюда. Приказали, понимаете? Мне. Ведьме, которой Марфа всю свою силу отдала. И я пришла к вам. У вас случайно никаких мыслей нет по поводу того, как такое возможно? И кому, и зачем это было нужно? Нет? Никаких? А у меня вдруг появилась одна. Источник в деревне, а не в лесу, поэтому вы о нём ничего не знаете. И та ведьма, которая к другому источнику привязана, сильнее вас. У меня мозг уже давно отказался всё это переваривать, и мне по большому счёту наплевать, но я не хочу, чтобы из-за всего этого пострадал один хороший человек.
- Тот, кого ты называешь Мироном? Родственник Мухиных? - уточнила Белена.
- Да, - кивнула я. - Знаете, несколько дней назад я в лицо ему сказала, что он возится с землями этого урочища не по своей воле. Дословно не помню, что именно я тогда наболтала, но это было предположение, что некая лесная сила заставляет его делать всё не так, как было бы проще и надёжнее. Сказала, что лесу невыгодно, чтобы здесь был заказник или заповедник, потому что у деревенских жителей появится много ограничений на использование земли, и никто не захочет здесь жить. А теперь мне кажется, что дело вообще не в лесе. Дело в том, кто живёт в самой деревне.
- И что?
- Да то, что Мирон теперь наверняка зацепится за это и просто из упрямства начнёт поднимать свои связи с экологами по поводу заказника. Вряд ли это имеет значение, пока он далеко отсюда, но здесь… Я натолкнула его на эту мысль, понимаете? Я буду виновата, если с ним что-то случится.
- Я не поспеваю за твоими мыслями, - призналась Белена хмуро, - но кое в чём ты права. Теперь и я вижу то, чего раньше не замечала. Где, говоришь, вторую хижину ночью видела?
- В дальнем конце деревни, там дома уже все развалились давно. Если я правильно понимаю, то где-то там стоял первый егерский домик, в котором потом Остап с Фёклой жили.
- Колодец, - сощурилась ведьма. - Колодец там есть?
- Да откуда мне знать? - пожала я плечами. - Там крапива выше меня была, я бы туда даже в стельку пьяная по большой надобности не полезла. Колодец возле первых домов есть, но он старый и…
- Что? - снова сдвинула брови хозяйка трясины, поскольку у меня от очередной внезапно пришедшей мысли вытянулось лицо.
- Скважины, - пробормотала я. - В деревне есть скважины. Возле одиннадцатого дома точно, там даже пародия на водопровод сделана. Колодцем поэтому никто не пользуется, во всех домах и так вода есть. Но это обычная вода, иначе в Лесном все были бы здоровыми долгожителями, а Пётр Семёнович и баба Шура точно болеют. Блин, это какой-то ужас. Только хоть что-то начинает проясняться, и сразу же всё запутывается ещё сильнее. Я так скоро точно с ума сойду, если уже не сошла.
- Я тебе водички дам целебной, если сойдёшь, - успокоила меня ведьма.
- Вы мне лучше бумагу дайте и что-нибудь, чем писать можно, - попросила я.
- Зачем?
- Попробуем найти момент, с которого всё пошло наперекосяк.
- В бумаге? Это что за колдовство такое?
Я уронила голову на руки, запустила пальцы в волосы и громко застонала. Ну вот как можно нормально общаться с человеком, который больше половины не понимает из того, что я говорю?
- Я буду делать записи, и по ним мы попытаемся вычислить, откуда произрастает проблема, - попробовала я объяснить доходчивее.
Судя по подозрительному взгляду ведьмы, это не слишком помогло, но мне всё же были предоставлены письменные принадлежности в виде странных, непривычных на ощупь листов бумаги и вполне сносной перьевой ручки с пузатой баночкой чёрных чернил.
Оглавление:
