Иван вернулся домой темнее тучи.
- Ты, чего такой? - тревожно спросила у него жена Мария.
- Эх... - Иван отчаянно махнул рукой, затем сел на стул и обхватил руками голову.
- Да что с тобой? Ты откуда сейчас пришёл, Ваня.
- От Семеновых, - со стоном в голосе ответил муж.
- От кого? - страшно удивилась жена. – И зачем ты к ним попёрся? Опять, что ли, у вас с Василием разборки начались?
- Да, какие ещё разборки? Всё, Мария, не будет больше у нас с Васькой никаких разборок. И скандалов больше не будет. И даже просто обычных споров.
- Почему не будет?
- Потому что умер он. Сегодня утром преставился.
- Да ну? - Мария, замерла, потом перекрестилась. – Господи, прими его души грешную.
- Умер, Василий... - опять простонал Иван. - Эх... Беда-то какая... Страшная беда…
- Погоди, Ваня… - Мария вдруг удивлённо посмотрела на мужа. - А чего это ты так убиваешься? Страдаешь, как будто твой лучший друг умер. Этот Василий, он же тебе всю жизнь спокойно дышать не давал. Он же столько крови у тебя выпил, столько нервов в тебе убил. Мне кажется, если бывает у человека враг, так это Василий был врагом твоим наиглавнейшим. А ты вдруг его оплакиваешь.
- Не говори так, Мария! – вдруг испуганно воскликнул Иван. - Нельзя так говорить о мёртвых. О мертвых можно только или хорошо, или вообще ничего...
- Ничего кроме правды - так заканчивается правильно эта поговорка. А этот Васька - он злой человек был. Ты же из-за него в детстве чуть в реке не утонул. Помнишь, ты мне сам рассказывал?
- Ну, помню. Ну и что?
- Как что? А ещё ты из-за него в подростковом возрасте чуть в колонию не попал.
- Да когда это было...
- Ах, значит, что было с вами в детстве, ты ему простил? А когда ты после армии вернулся, и сразу на комбайн сел, помнишь, что он сделал? Он же у твоего комбайна ночью чего-то отвинтил и поломал его. Помнишь его вредительство? И почему только этого Ваську самого в тюрьму за это не посадили?
- Так он же потом покаялся прилюдно, что по глупости всё это сделал. Он хотел в уборочную больше всех зерна намолотить, что бы ему мотоцикл призовой достался.
- Ах, по глупости?! – Мария распалялась всё больше и больше. - А когда мы с тобой поженились, и однажды в стоге сена рассвет решили встречать, кто этот стог поджёг? Ты же его тогда ночью за это чуть на тот на свет не отправил. Было такое?
- Ну, да, было дело, - закивал Иван. - Он ведь к тебе тоже не ровно дышал. Всё не мог смириться, что ты моей женой стала, а не его. Такой уж он человек был, глупый и завистливый. Думал, что судьбу можно через дурные поступки построить.
- Странный ты у меня человек, Ваня, - всплеснула руками Мария. – Ох, странный. Я тебе правду-матку про него говорю, а ты его защищаешь. И зачем?
- Затем, что покойник он теперь. Понимаешь?
- Понимаю. Но не понимаю твоей к нему жалости. Он же, когда ты и председателем был, столько нервов тебе вымотал. И доносы на тебя в район писал, и грязные кляузы. А после развала страны он первым из нашего села такую домину себе отгрохал, что все ахнули. А он всякий раз при встрече с тобой издевался, что ты теперь никто, а он уважаемый бизнесмен. Ты и те насмешки ему готов простить?
- А чего там прощать-то? Я же говорю, глупый он был человек. Глупых – их прощать не за что. Ты же дитё малое не будешь прощать, за то что оно в штаны навалило, и не желает в этом раскаиваться. И обижаться на глупых глупо. А то, что Василий был злой... Он через эту свою злобу ко мне, сам того не ведая, столько сил мне подарил. Он меня жизни и научил, Мария. Научил бороться с трудностями.
- Ты это серьёзно говоришь? – Жена с недоверием смотрела на мужа.
- Ещё как серьёзно. Я ведь, когда он меня в детстве чуть не утопил, через это и плавать научился. А когда он меня обворовать магазин науськивал, у меня именно в тот момент совестливость родилась. А это самый главный момент в человеческой жизни - когда в тебе оперяется совесть. А когда Васька мой комбайн разобрал, у меня в душе упорство появилась. Я же тогда этот комбайн за сутки восстановил. И больше всех зерна намолотил. Помнишь?
- Да помню я всё.
- А когда он нас в стоге сена поджарить хотел... - Василий вдруг печально улыбнулся. - Только тогда я и понял, как я тебя люблю. И его многочисленные доносы и кляузы, меня, как председателя, только сильнее делали. Вот так вот, Мария. А теперь... Эх, кто меня дальше будет жизни учить? Кто меня будет злить, и этим держать в тонусе? Эх, Васька, Васька... С кем же я теперь буду язык свой тренировать, и оттачивать аргументацию?
- Ничего... - Мария печально вздохнула - На свете таких людей как Васька ещё предостаточно.
- Может быть, может быть... - вздохнул Иван. - Но ведь он, все-таки, был почти родным. Мы ведь иногда с ним даже шутили. Раза два было. Жалко человека...
- Да, жалко Василия, - согласилась, наконец, и Мария. – Как говорят в народе, без зла не узнаешь и добра... Выходит, и такие люди для чего-то нужны...
- Всякие люди нужны, Мария, всякие...