Тамара, вжав голову в плечи, шагала по улице, косясь на дома, расположенные по обеим сторонам.
- Пялятся, небось, из окон, - подумала она со злостью, - Знаю я эти деревенские привычки. Везде им надо свой нос сунуть.
Тамара, уже в детстве мечтавшая свалить отсюда куда подальше и пробить себе дорогу под солнцем, всегда ненавидела деревню и её жителей - чересчур простоватых и даже глупых по её мнению. «Раз не сумел выбиться в люди и уехать в лучшие условия, значит как человек и личность ты ничего из себя не представляешь» - так считала она. Тот факт, что под эту категорию «неуехавших дурачков» попадают и её собственные родители и покойные бабушка с дедом, участники Великой Отечественной Войны, до её мозга, поражённого гордыней и самолюбием, видимо, не доходило. Тамара, как и все высокомерные люди, являла себя исключением из своих же собственных правил и критериев. И хая своих земляков или коллег, становилась глуха и слепа по отношению к себе.
Лицемерная и лживая по своей сути натура, Тамара, обладала удивительной способностью перевоплощаться в полную противоположность своему внутреннему «я» и вызывать у окружающих ложное чувство беспомощности, хрупкости и совершенно ангельской женщины. Мало кто мог разглядеть под маской простушки завистливую и чванливую личину. Такие люди куда опаснее открытых злодеев, от тех хотя бы знаешь чего ожидать и стараешься не иметь с ними дела, обходить стороной. С лицемерами же, подобными Тамаре, у которых снаружи золото, а внутри гниль, всё обстоит куда сложнее – их миловидная внешность и вкрадчивая «доброта» подкупает до определённого момента, чтобы затем заполучить всё то, что им нужно. Они, как хищники выжидают своего часа и никогда ничего не сделают себе в ущерб, из любой ситуации они извлекут для себя выгоду и изворотливо выйдут победителями, неважно правы они были или же нет. Они идут по головам. Страшные люди…
Вот и изба бабы Шуры. Тамара невольно застыла, замерев от неожиданности. Конечно, и в былые годы жилище местной ведьмы не отличалось особым шиком, но то, что сейчас предстало глазам Тамары, напоминало не дом, а громадную муравьиную кучу или болотную кочку, в которой беспрестанно что-то копошилось и вздыхало. Дом ещё больше осел, ссутулился, сгорбился, насупился. Верхняя перекладина над окнами просела и казалось, что глаза дома грозно, из-под тяжёлых век, смотрят на всякого, посмевшего приблизиться к нему. Крыша просела, прохудилась местами. Крыльцо перекосило набок. Нижние брёвна подгнили и осыпались трухой. Откуда-то раздавался скрипучий, протяжный, то ли стон, то ли проклятие. Тамара не сразу поняла, что это скрип болтающейся на ветру калитки, что вела со двора в огород. Жуткое и странное зрелище являла собою избушка бабки Шуры. Тамара огляделась быстрым движением – на улице никого, отлично, и, крадучись, как вор, прошмыгнула в ворота.
Изба встретила её неприветливо. Дохнула в лицо кислым запахом старого тряпья, гнили и чего-то залежавшегося. Дверь за спиной сама закрылась и толкнула Тамару в спину. Та подскочила от неожиданности и шагнула внутрь. Стылая печь на холодной кухне придавала жилью заброшенный вид, стоявшие на столе грязные чашки и тарелки уже обросли плесенью. Углы кухни подёрнулись паутиной, в которой копошились пауки, вылущивая своих жертв, несчастных мух, ставших их пленницами. Обычная для деревенской когда-то жительницы картина отчего-то вызвала отвращение и неприязнь. Захотелось бежать отсюда, пока не поздно.
- Поздно что? – спросил внутренний голос, но не получил ответа.
Тамара не в силах отвести взгляда от особо жирной мухи, покрытой серым липким коконом, стояла и глазела на работу паука, что ткал для своей жертвы погребальный саван, слой за слоем обматывая насекомое и погружая его в плотный покров. В висках пульсировало, перед глазами замельтешила к.р.о.в.а.в.а.я дымка. Тамара пошатнулась и ухватилась за край стола, чтобы не упасть.
- Что это со мной? Наверное симптомы приближающегося к.л.и.макса.
- Дела твои тёмные в тебе говорят. Чует собака, чьё мясо съела, - внезапно донёсся из передней хриплый, полный боли, голос.
Тамара похолодела, почувствовав такой безотчётный страх, что захотелось бежать отсюда без оглядки, но ноги сделались ватными и тяжёлыми. Она медленно шагнула вперёд, ведомая неведомой силой.
- Куда это я? Нет, нет, только не к ней, - с ужасом зашептала она, поняв, куда её тянет.
- Что же ты, девка? Али не по своей воле сюды приволоклась? – снова раздался тот же булькающий голос и Тамара узнала в нём нотки голоса бабки Шуры, - Никто тиби сюды не тянул за уши. А коль пришла, так заходи.
У Тамары на глазах выступили слёзы, но она продолжала шаг за шагом продвигаться туда, где стояла бабкина постель. Вот и передняя. Обстановка вся та же, что и много лет назад, но теперь ещё хуже, ибо всё кругом покрыто было слоем пыли и всюду царило запустение. За цветастой когда-то ширмочкой, заляпанной нынче пятнами и посеревшей, виднелось изголовье кровати и край подушки.
- Ближе иди. Иди, не бойся. Чего тебе уже теперь бояться? Ты давно на тёмной стороне, ты сама такая-я--я, - булькало из-за ширмы...
Рука Тамары непроизвольно поднялась, отогнула занавеску. Ноги, сделав последний шаг, остановились у ложа. И глазам Тамары предстала хозяйка, лежавшая на высокой перине, скомканной и сбитой в комья. Старуха являла собой страшное зрелище. Серая кожа, землистого оттенка покрыта была зеленоватыми пятнами, словно ведьма уже померла. На поверхности её то вздувались, то вновь пропадали какие-то пузыри-гнойники с тёмной жидкостью внутри. Иные из них лопались и тогда волна смрада прокатывалась по закутку, так пахнет разложившаяся плоть.
- Как она жива до сих пор в таком состоянии?! – промелькнуло в голове Тамарки.
Седые космы старухи сбились в колтуны от постоянного ёрзания, она ни секунды не находилась без движения, беспрестанно корчась и строя ужимки. Слепой глаз пялился в потолок, в то время как живой, скосившись под немыслимым углом, повернулся к гостье.
- Пришла? Явилась, не запылилась, - прохрипела старуха.
В груди её при этом что-то заклокотало и она зашлась в приступе влажного кашля.
С трудом прочистив горло, бабка Шура, нимало не заботясь об этикете, смачно харкнула в сторону и плевок, долетев до Тамары, частично попал на подол её платья, а частично на пол. Мокрота была такой же тёмной, как и содержимое пузырей, и зловонной до тошноты. Тамару замутило сильнее. Крючковатые пальцы старухи оббирали тело, снуя по одеялу как мыши. Огромный живот вздулся барабаном, будто готовясь треснуть.
- И откуда у неё такой? Всю жизнь была, как палка, - подумала Тамарка, - А.с.ц.и.т видимо.
Старуха вдруг рассмеялась, кивнула куда-то в сторону.
- Пить дай.
Тамара обернулась и увидела чуть поодаль ведро, наполненное водой, и ковш, плавающий на поверхности. Зачерпнув воды, она поднесла ковш ко рту старухи. Та жадно припала тонкими синими губами, шумно захлебала воду. Напившись, оттолкнула руку гостьи, уставилась на неё зрячим глазом.
- Что припёрлась? Тянет на место п.р.е.с.т.у.п.л.е.н.и.я, как убивцу? – карга хрипло захохотала, но тут же зашлась в новом приступе кашля.
- У меня проблема, - проговорила Тамара, решившись и собрав волю в кулак.
- У меня, как видишь, тоже, - старуха опять закаркала и загоготала по-птичьи.
- Меся.чные больше не приходят. Редко. Муж стал сам не свой, ни рыба, ни мясо, - продолжила Тамара.
- А я тиби предупреждала.
- Я помню. Но пока что муж мне ещё нужен. Детей надо поднять. А там пусть хоть черти его уволокут, плевать.
- И что ты от меня хочешь? Чтобы я тиби молодость вернула? Дак я ентого не умею. Умела бы, пожила бы ишшо на белом свете, - старуха жадным хищным взглядом уставилась на Тамарку и вдруг заохала, застонала, схватилась за шею, задышала тяжело, выгнулась дугой.
Тамара стояла, не в силах кинуться на помощь. Глаза старухи закатились, обнажив белки. Тело трясло. Это продолжалось несколько минут.
Внезапно бабка Шура ослабилась, выдохнула, и открыла глаза.
- Черти проклятые помереть не дают. Всю жизнь мне служили, а теперича измываются, за свои труды отыгрываются. Мало им моей душеньки, так ишшо и муки мои нужны.
- К-какие черти? – Тамара с ужасом обвела взглядом закуток с кроватью. Никого.
- Обычные. С рогами и рылами. Эва, скока их туточки, - старуха подняла руку и ткнула костлявым пальцем в потолок.
Потолок был пуст.
- Мерещится старой дуре, мозг испытывает гипоксию, отсюда и гал.люц.инации, - заключила мысленно Тамара, а вслух спросила, - Что же мне делать?
- Ты, девка, и мёртвому покоя не дашь, - прохрипела старуха, - Уж до чего цепка. Ты страшнее , чем они.
Они вновь повела бельмами на потолок, но Тамаре было всё равно. Раз уж она проникла в дом и застала ведьму живой, она не уйдёт, пока не получит ответа. И она в третий раз повторила свой вопрос:
- Так что мне делать теперь?
(продолжение - читайте здесь)
Иллюстрация - художник Здзислав Бексиньский.