Прекровь в колодце текла вверх.
Тело Рене, раскинув руки, крестом зависло в зелёном потоке. Искры обтекали его сначала.
Анотерос почему-то не мог отвести глаза от её пятки в тёплом чулке. Серебряные волосы казались зелёными из-за магических искр и света. Вся фигурка пропитывалась зеленью, становилась словно игрушка, выплавленная из зелёного стекла.
Потом первая искра прошла насквозь. Рене дёрнулась, попробовала скрутиться. Подол сорочки, отделанный тонкой полоской зубчатого кружева, плыл, словно в воде, облеплял ноги и задирался, показывая тонкие щиколотки с круглой шишкой сустава и стопу с выступающими тонкими косточками.
Анотерос видел одну, вторую, под плотным чулком — нет.
И от этого чулка почему-то острее ощущалась её, Агне, телесность, которую она сейчас теряла.
Серебряные волосы плыли в зелёном потоке невесомым облаком, казались едва ли не больше самого тела.
Искра за искрой пронзали Рене, разрушая её плоть. Унося её частички.
Фигура Рене становилась всё больше зелёной, всё больше прозрачной, искры текли вверх, вверх, вверх, а Рене метнуло вниз. Внезапно, будто что-то ударило её в грудь и утопило.
Уволокло вниз, вниз, сквозь пол, камень, крипту и Ириду, уволокло через материю, переставшую быть преградой для развоплощённого тела.
Колодец Миров снова опустел.
Осталась текущая кверху прекровь, камень Храма и верховный маг, то ли победивший, то ли убивший, то ли проигравший своей жертве.
* * *
Анотерос шагнул ближе, но ничего, кроме грубо отёсанных, неровных, шершавых камней пола, там не было. Верховный маг растерянно огляделся.
Низкие своды крипты, орнамент красно-коричневым и светлыми лентами по аркам, огонёк мага и свет Колодца Миров смешиваются, пламя огонька прыгает, зелёный Колодца переливается многими оттенками, от этого смешения своды тоже «прыгают», то появляясь из тени, то снова скрываясь в ней.
Содеял зло? Убил сестру, носящую под сердцем, надежду мира, сильнейшего мага тысячелетия?
Или совершил добро? Избавил мир от ошибки великого, не позволил ей, магу поразительной силы, сбить мир в бездну?
В крипте не было ничего — пустота, проросшая колоннами. Некому ответить. Только если сам ответишь на свой вопрос.
Посреди этой пустоты — одежда на полу, как осыпавшиеся лепестки погибшего цветка.
Синие, вышитые лепестки. Верховный приподнял край вышитой ткани - вероятно, лучшее, что она нашла на Тверди. Рядом, словно завершение, окончательный отказ, больше не пригодятся — маленькие синие боты. Как она всегда любила — широким краем верха и простым с виду кроем подчёркивающие изящность ног.
И травник, который подарила ей мать. Вокруг распухшей от вставленных листов книжицы лежали мелкие зелёные листики и нежные, белые и розовые, и жёлтые лепестки.
Анотерос вдруг понял, что никого во всей Ириде, во всём серебре, он не знал лучше, чем её, чем Рин. Агнерин, Асими, Агни.
И повеяло холодом, будто пустота проросла где-то там, за грудной клеткой.
* * *
Рене падала. Падать оказалось не страшно.
Страшно было понять первый момент падения: я в Колодце.
Верховный — там, за струями и искрами прекрови, там, вне потока.
Рене увидела его глаза, увидела, что он видит её. Пара мгновений обоюдного, одного на двоих, взгляда, и её уволокло вниз. Сдёрнуло с линии единения.
Сквозь твёрдость пола, сквозь камень и Твердь.
Рене в колодце. Здесь холодно и темно, и ничего не видно, и ничего нет, кроме маленьких частых искр.
Зелёных, как сама магия Храма.
Искры бегут вверх, а маг тонет.
Вместе с телом — значит, телу конец. Без страховки — значит, никто не вынет. Нет путеводной нити, по которой можно было бы выбраться обратно. Вынырнуть.
Никто и не нырнёт. Просто не сможет.
Нет больше поточных в Ириде. Единственный, кто мог помочь, стал мууккаллем и мёртв.
Карие глаза, улыбка, вихры волос, запах и тепло рук — нет больше.
Рене от отчаяния закричала. Он — мёртв. Мёртв. Сколько лет шли рядом, рука об руку. Мы всегда были мы, и никогда — раздельно.
А теперь...
Но нет веры в его смерть. Отчаяние, острое, режет, но нет веры в его смерть. Есть надежда на его жизнь. Нет сомнений, маг без магии в руках Охотника... Мёртв, мёртв. Мёртв! Надежда — как незаживающая рана, опасна.
Лучше без неё, но она прорастает, прорастает. Разрывает спокойствие, сквозь боль добавляет большей боли.
И хочется верить, что он — выжил. Что сама — выживу, выберусь, и снова будет весна, и снова будет зима и осень, и рассвет, и закат, и дождь, и море, и магия. С ним, рядом с ним. Что всё — будет.
Не будет. Не будет. Не будет.
Ничего не будет. Ничего не...
Всегда — вместе. Как я без него? Как я теперь — одна? Всегда рядом — пустота.
О, Йен...
Спустилась за ним на саму Твердь — и не уберегла. Не спасла. Не уберегла. Не справилась. Нет его. Его — нет.
Нигде. Нигде нет.
Дух и тело корчились в крике, который некому услышать.
Надо было, надо, но...
Здесь холодно и темно. Искры всё ещё пробивают тело насквозь, унося с собой его силу, его телесность и жизнь.
Дно — глубоко, не увидеть его отсюда. До дна... Хорошо, если до дня доберётся дух. Тело — не доберётся точно.
Значит, и возвращаться будет нечему.
Смириться. Надо смириться и принять это.
Больно, холодно, несправедливо, но дайте жить! Дайте жить ещё, о, великие безымянные! Дайте ещё жизни!
Нет, нет права хотеть жить. Нельзя себе позволить этой слабости — хотеть жить.
Если всё равно мертва, значит, нужно разыграть свою смерть с большей выгодой для всех.
Каждый хочет жизни и счастья, каждый. Все хотят жить, а мне — нельзя.
Рене затолкала, заставила умолкнуть рвущее и рвущееся наружу острое, горькое, поглощающее, голодное: «Жить!»
Уже мертва. Уже — мертва.
И пришло облегчение: значит, без Йена не придётся. Значит, делай, что должно.
Надежды нет.
Рене повторила это и вместе со словами пришло успокоение.
Надежды нет — какое облегчение!
Рене выдохнула и перевернулась, чуть взмахнув руками, в поисках хоть каких-то ориентиров.
Прищурилась в темноте. Искры освещали только самих себя, да остатки её тела в момент прокола: когда втыкались и когда выходили.
Но внизу мерещилось дно...
Серебро плеснуло зеленью внутрь потока и стало Твердью. Ещё одной.
Рене приготовилась к удару о... камень пола? Поверхности?
Зажмурилась.
Поддержать автора можно здесь, а можно просто поставить лайк, если понравилось)) автор очень ценит ваши лайки, больше лайков автор ценит только ваш интерес к своим текстам))
Спасибо, что читаете)) я рад писать для вас и немного длясебя
ваш ШушАквинский