Вадим тронул Наташу за плечо.
— Девушка, милая, да не огорчайтесь вы так из-за этого идиота. Он совсем недостоин такой как вы, поверьте.
Наташа посмотрела на его, и ничего не ответив пошла к весовой, нагнав её Вадим попросил.
— Послушайте, давайте хоть познакомимся, а то два раза уже сталкиваемся, да ещё при таких обстоятельствах, и даже имени друг друга не знаем.
— Меня Натальей зовут, — ответила ему Наташа садясь за стол. Она раскрыла журнал приёмки зерна и смотрела на цифры, ничего при этом не соображая.
— Красивое имя у вас, а меня Вадимом зовут, родители в честь прадеда назвали.
— Что? — переспросила его Наташа.
— О-о-о, Наталья, да вы совсем меня не слышите. Вот что, давайте-ка, закрывайте свою бухгалтерию, и пошли домой, я вас провожу.
— Нет, домой я не могу, с поля ещё должны машины подойти.
— Не будет уже никаких машин, я как раз оттуда. Встали комбайны, они дальнее поле пшеницы обмолотили, а на новое сегодня переезжать не стали, агроном запретил, сказал поле у яра сильно полегло, нужно жатки переоборудовать, иначе будут большие потери. Так что собирайтесь, можно уходить.
— Нет, я всё равно не могу. Нужно всё подсчитать и завтрашнюю молнию заполнить.
— Хорошо, подсчитывайте, я подожду, потому что одной по такой темноте возвращаться вам не позволю. Уж больно мне ваш кавалер не нравится, от такого можно всякое ожидать.
Наташа снова принялась за работу, а Вадим вышел покурить на улицу. Она пересчитала всё несколько раз, потом заполнила листок молнии для парторга, убрала документы в стол, погасила свет и вышла на улицу. Заперев весовую на большой амбарный замок, отнесла ключ сторожу, деду Никифору Курахову.
— Отработала Наташ? — спросил её старик, затягиваясь дымом самокрутки.
— Да, на сегодня всё, сказали машин с поля больше не будет.
— И тут уже тоже заканчивают, бабы вот сейчас последний ворошок через веялку пропустят и по домам. Кущин уже часа полтора как ушёл. На меня всё оставил, я говорит тебе Сидорович доверяю, а мне срочно домой нужно, дела неотложные. Только знаю я его дела, кум в гости пожаловал, сейчас налимонятся, а завтра снова головой маяться будет.
Наташа грустно улыбнулась старику.
— Семён Павлович выпить любит, этого у него не отнять.
— Что да, то да, тут я с тобой согласен. А к нам завтра внучка из города приезжает, Юленька, старуха моя пироги затеяла, побаловать хочет. Она у нас в институте учится, артисткой думает стать, Анька её с детства на пианинах разных играть заставляла. А я так разумею, что не профессия это, а баловство. Для того чтобы твёрдо на ногах стоять, не задницей трясти надо, да глотку драть, а серьёзным делом заниматься. Вот ты как думаешь? — старику явно хотелось поговорить, поэтому он всё не отпускал Наташу.
— Не знаю дедушка, артисты тоже наверное нужны, праздник то кто-то должен для людей делать. Простите, но мне нужно идти, а то поздно уже.
— Ну ступай, ступай, — Никифор с неохотой отпустил собеседницу.
Когда Наташа вышла за ворота тока, Вадим сказал.
— А я уже подумал что ты решила от меня избавиться, какой другой дорогой домой ушла.
— Да нет, отсюда другой дороги нет, разве что через ограду перебраться, просто дедушка Никифор задержал, ему поговорить захотелось.
— Это сторож, с окладистой такой бородкой?
— Да.
— Занятный старик, он мне как-то целый час рассказывал, как у него дочка хорошо в жизни устроилась, в городе живёт, и про внучку артистку.
За разговором, Вадим и Наташа не заметили как дошли до дома Угрюмовых.
— Ну вот, здесь я и живу с мамой, — Наташа указала рукой на своё подворье.
— А почему только с мамой?
— Потому что папа умер, похоронили мы его.
— Извини, что потревожил неприятные воспоминания, я не хотел.
— Ничего страшного, вы же не знали.
— Наташа, а почему на вы, мне от этого как-то неловко.
— Потому что мы с вами почти незнакомы, а тыкать малознакомому человеку как-то неприлично.
— Нет, так дело не пойдёт, во-первых, мы уже знакомы, а во-вторых когда ты мне говоришь вы, я чувствую себя стариком. Так что давай обойдемся без этого вы.
— Хорошо, я попробую, — Наташа протянула ему руку, — ну всё мне домой пора, спасибо что проводили.
— А завтра увидимся?
— Не знаю, может быть, — Наташа пожала плечами.
— Тогда спокойной ночи, и до завтра.
Вадим шагнул на дорогу, а Наташа направилась к калитке.
— Ну всё понятно, другого увидеть я и не ожидал.
Перед ней чёрной зловещей тенью встал Иван, он всё это время стоял за кустами акации, что росли у забора.
— Я тут как дурак стою, жду её, прощения просить собрался, а она с лейтенантиком развлекается. Ну и как, хорошо с ним? Где кувыркались? В скирде ты не хочешь, наверное на топчане, что на весовой стоит.
— Ваня. Как ты смеешь такое говорить, — Наташа задохнулась от обиды и несправедливости, — Вадим просто проводил меня до дома, вот и всё.
— Ага, Вадим значит, аристократическое имя, не то что у меня, Иван, Иванушка-дурачок. Это ты меня дурачком сделала. И я смею такое говорить, потому что всё своими глазами увидел, потаскуха. Забудь всё что было между нами, я никогда не прощу тебе предательства.
Он оттолкнул Наташу плечом, и насвистывая что-то бравурное, пошёл прочь от дома. Постояв немного, Наташа пошла во двор. В эту ночь уснуть она не смогла, лежала и тихо плакала в подушку.