Сегодня был особенный день в жизни Алены.
Она покорно шла по улице, одергивая юбочку, рядом с Виктором, на виду любопытных односельчан. Стеснялась, здоровалась и стыдливо опускала глаза при встрече. Сердце билось, ощущая тревогу и страх.
Сегодня она провела волшебную ночь со своим любимым. Старая ветла стала им укрытием, мягкая трава постелью, ночь укутывала пушистым одеялом мрака, а река, несущая свои воды далеко в неведомые края, уносила их тайну с собою.
Вечером на танцах в клубе, Виктор так заманчиво прижимал ее к себе, нежно и горячо целуя в мочку уха, что больше сопротивляться у нее не было ни сил, ни желания и она полностью отдалась любви и блаженству. Теперь назад дороги нет, она жена, а он ее муж. От этого никуда не денешься. Виктор крепко держал ее за руку, вел за собой в родительский дом и шептал:
- Ничего не бойся. Ты со мной.
Люди, встречающиеся им на пути, долго смотрели им вслед и уже рисовали себе в голове интересные картины, кто какие мог, насколько позволяла им фантазия. Особенно преуспели в этом женщины, тут же опрометью бежали к подружкам поделиться интересной новостью.
- Витька Матвеев, Семеновскую девку в дом повел. Ой, что будет, бежим смотреть.
- Маринка то сейчас упадет.
- Ей богу орать будет!
- Эта может, ей только богатых подавай, а Аленка что – голь перекатная.
- Точно, не ее в гости ждут сегодня ждут.
- Уж она их батогами попотчует.
- Да и не говори, пирогов для такой невестки еще не припасли.
- Побежали смотреть, ой, как интересно...
Новость обрастала подробностями, самыми смелыми и непредсказуемыми.
Постепенно народ вереницей собирался у дома Матвеевых, в предвкушении небывалого концерта.
Виктор два года назад пришел из армии. Мать нарадоваться не могла, дождалась, сынок вернулся домой здоровый и невредимый. Летала на крыльях материнского счастья. Кормила вкусненькими пирожками, готовила, побольше мяса накладывала в его тарелку, откармливала любимого единственного сыночка, прислуживала за столом, обнимала.
- Ешь, кровинушка моя, радость моя. Счастье- то какое, отец. Вернулся, ну теперь заживем. – Мечтала она о будущей жизни.
Муж ее Савелий гордо смотрел на возмужавшего сына и молча, смахивал слезу. Отворачивался, чтобы никто не видел. А у самого в душе пели птицы от радости и плясали чечетку боевые петухи.
- Помощник.
Еще бы: такое хозяйство у них было большое, крепкое, за ним и уход нужен соответственный, постоянный. Мать старается, работает не покладая рук. А все для достатка. Все для приумножения богатства. Еще ее родители дом этот поставили, все в дом тащили, трудились, наживали добро и детям своим передали.
Семья считалась в поселке зажиточной, крепкой. Многие завидовали, а кто попонятливей, знали, как достается им это богатство. Но, как говорится, на чужой роток не накинешь платок. Судачили много о их доходах, жадности и скупердяйстве.
Виктор отдохнул немного и пошел работать в совхоз. Устроился в мастерские, а через год уже заведовал ими. Парень толковый, сильный, энергичный, любую машину починить может, в руках горит все. Начальство работника хвалит, учиться посылает. Мать нарадоваться не может на сыночка, отец гордится таким наследником. Есть кому передать свое наследство.
Мать уже про женитьбу говорить стала и все про Крамаренко Ирину разговор заводит. Ласково так.
- Вот сыночек тебе невеста неплохая, из хорошей семьи. И телом и лицом вышла, словно лепили ее по заказу нашему, а хозяюшка говорят знатная. Может, сватов зашлем? – Нашептывает ему каждый день во время ужина, по спине поглаживает, бдительность усыпляет и подводит к решению нелегкого вопроса.
- Погоди, мама. Я еще не готов жениться.
- Да чего там готовиться, невесту в дом возьмем и, мне легче с хозяйством управляться будет. А? Подумай сыночек. Невеста она богатая. Отец уж не пожалеет добра для дочери своей. Приданое за ней дают больно хорошее.
- Подумаю.
- Вот и хорошо, - радовалась мать. Боялась, как пойдет сынок гулять, девок то много вокруг, неизвестно кто голову вскружит, а как волю почувствует, не остановишь тогда. Женить надо срочно, чтобы дела семейные осадили пыл молодецкий и дурь разная в голову не лезла.
Скрипнула увесистая калитка. Тяжелая, металлическая с кружевным кованым рисунком, завистью всех соседей. Еще и ворота такие же.
- Сколь они стоят? Вот уж насмешили. Забор деревянный, а ворота кованные поставили, видать добра не меряно, поди уж из сундуков во все щели лезет.
- Может и лезет, только нам не достанется.
Залаяла собака. Мать выглянула в окно и ахнула. Девчонка рядом с сыном стоит. Бросила на скамью полотенце и выскочила на крыльцо, окликая отца.
- Вот, мама, отец, выбрал я, невеста моя, прошу любить и жаловать, - оповестил их Виктор.
- Какая невеста, сынок, ты что? Белены чай объелся? – Начала причитать мать. – Я же тебе Иришку сватаю. А ты кого мне привел. Семеновскую девку, она же голь перекатная. С них же и взять -то нечего.
Отец не вступал в разговор. Вспомнил, как его батя с мамкой женили. Заставили. Силой. Привели невесту богатую и сказали:
- Вот тебе сынок жена. Люби и береги ее.
Он промямлил в ответ, что другую любит, на ней жениться хочет, только никто и слушать не стал. Богатство, оно и разум затмевает и сердце от него черствеет. Чувства парня в расчет не шли. Сыграли свадьбу. Обнимал он теперь нелюбимую женщину, а на любимую Оксану только издали смотрел и, в душе, все переворачивалось от горя. От злости улыбаться перестал, только молчаливо делал работу, да брался всегда за самую трудную, чтобы боль свою заглушить. Эх! Чего уж там. Всю жизнь в сердце другую носил. Да попробуй против бати пойди. Силы был недюжинной. По лбу быку треснет, он на землю падает.
Савелий взял жену под локоток.
- Тихо Марина, не шуми, люди кругом, успокойся.
- Чего это успокойся! Не пущу ее во двор. Не будет этого. – Верещала что есть сил баба. Горлом пытаясь остановить недостойную невестку. - Пущай бежит по себе мужика в поле ищет. Голытьба. Мышь церковная. Ишь какая! На чужое добро глаз положила? Так ты сними его, пока не вырвали с корнем. У самих добра нет, так они к соседям побежали. А ты поди сама заработай. Не будет этого. – Кричала мать. Народ заглядывал за забор и наслаждался спектаклем. Кто- то жалел молодых, кто ругал в душе жадность людскую, а кто и упивался скандалом. Все одной сплетней будет больше. Опять же наслаждение: не у них одних передряги во дворе случаются.
- Мама, тогда я из дома уйду.
- Куда ты уйдешь? К ним? В их вертеп? Там же их семеро по лавкам сидит. И все нищие. Сынок, подумай. - Но сын уже развернулся и направился к калитке, таща за собой Аленку. Она семенила следом, удивленно смотря на жениха. - Крамаренко то согласны, сватов ждут, в воскресенье и пойдем, Ирка ждет уж, когда к ней придешь. Сынок! Вернись! Позор -то какой. Мать бы пожалел, – рыдала вслед молодым Марина. Она металась на крыльце, хватаясь руками то за балку, то за перила. – Поживешь в проголодь - вернешься. Окаянный. Все планы мне порушил. Вот ведь, зараза. Соблазнила. Повесилась на шею, змея треклятая. Где только взялась на пути, выползла, укусила. – Плакалась она, только сын ее не слышал. Он уже шел по тропинке к крайнему дому Алены. Отец успокаивал мать.
- Тихо мать, тихо, что поделаешь, любовь.
- Какая еще любовь, на богатство позарилась, юбкой повертела, да и была такова. Ой, лиса, ой, змея.
- Есть у парня стержень внутри, есть, не пропадет. - Думал он про себя. Сам так не смог сделать, в свое время, а сын знатно удивил...
Молодые жили в доме Алены. По сравнению с Матвеевыми тут было бедно, но Виктор не отчаивался. тесть с тещей его уважали. братья Аленкины приняли, как своего. Он сходил в сельский совет, расписался с любимой, вечером отметили женитьбу за чашечкой чая с пирогом и окунулся в работу с головой. Постепенно жизнь пошла своим чередом и вливалась в хорошее русло. Председатель выделил стройматериалы и один раз в неделю давал бригаду мастеров для строительства нового дома.
Вся семья помогала Виктору ставить дом. Братья и сестры Аленкины так полюбили парня, что ходили за ним даже в мастерские, помогали, чем могли, и всегда с шутками, да песнями.
Отец приходил к сыну и украдкой совал ему деньги в карман.
- Не надо отец, я сам заработаю. - Отнекивался парень.
- Знаю сын, ты все можешь, но они тебе сейчас нужны. Бери! Стройся быстрей, тебе семью содержать. Не сегодня, завтра свои дети поспеют, а ты еще без дома. - В выходные целыми днями торчал он на строительстве. Готовил тес на крышу, колотил рамы. Мать бесилась, ругалась, но он был непреклонен. Ходил к своякам.
Через год молодожены уже входили в собственный новый дом. Устроили праздник. Накрыли во дворе столы. Угощали гостей. Благодарили людей за помощь при строительстве. Не пришла только мать, хотя иногда ходила, поглядывала издалека, как поднимается новый дом. Видела и окна резные и крышу. Хорош дом, ничего не скажешь, только сердце ее еще больше сжималось при виде его. А главное непокорность сына теребила сознание.
Алена суетилась. Виктор подходил к ней и, поглаживая большой живот, просил поберечься.
- Отдохни, голубушка моя. Присядь. Вон Танька с Анькой все сделают. Ишь, как летают, словно пичужки весенние. Молодцы.
А они и старались, только бы угодить Виктору, уж больно по душе всем пришелся Аленкин жених.
И веселый и щедрый, и сильный.
А через два дня ночью случился пожар у его родителей. Заполыхал дом, затрещал огнем жарким, словно пороху туда насыпали. Падала крыша, не выдерживали перекрытия веса своего, рассыпаясь икрами, взрываясь. Несло ветром огонь в сторону от домов. Загорелся сарай. Успели кое как скотину вывести. Ревели коровы, кричали гуси, да куры, убегая вдоль по улице, подальше от огня.
На земле лежала Марина, откашливалась, грязная и заплаканная, вздымая руки к небу и, не могла произнести ни слова, горло пекло. Только громкие всхлипы вырывались из ее рта. Жаль было денег, припрятанных в потайном месте и полные шкафы добра. Ох и жаль.
- Что же такое делается, люди, - кричали соседи. - Как такое могло случиться?
- Поливайте ведрами, быстрее.
- Скотину гоните.
- Воды давай! – кричали мужики, - лопаты тащи, багры.
- Еще, еще, поторапливайтесь.
Песка несите! - слышалось со всех сторон.
- Ой, батюшки святы, - кричали женщины, бегая с ведрами, поливая жаркое кострище.
Приехала пожарная машина, заливала обгорелые бревна, которые уже давно лежали обваленной грудой на земле и сочно догорали, шипя от воды.
Утро окрасило улицу ярким светом, когда на пепелище, усталые люди, махнув рукой, расходились горестно по домам.
- Савелий, зайди в правление, - сказал председатель. - Вон у Степанихи покойной, дом пустой стоит, заселяйтесь пока в него, а там видно будет. Там на первое время все есть. А деньгами поможем.
Мать так и лежала на траве, беспомощная, жалкая, иногда вздрагивая от тяжелого глотания. Болело горло от едкого дыма. Обожженые руки перевязаны. Пыталась она спасти кое что, да не успела.
- Что мать, подымайся. Теперича и мы с тобой голь перекатная, пойдем новое жилье осваивать.
- Ооооой! – только и смогла произнести она. Вытерла грязным рукавом лоб, поправила растрепанные волосы и пошла по улице, словно пьяная, под тяжелыми взглядами соседей. От всего дома остались нетронутыми только ворота металлические с калиткой, да и те стояли открытыми настежь. Только утренний ветерок весело бегал по подворью, унося ввысь остатки дыма и пепла.
Навстречу им неслись прыткие Танька, да Анька.
- Баба Марина, дядя Савелий, пойдемте к нам скоренько, Аленка такой обед наготовила, вас ждет.
Марина оторопела, стыдно ей к невестке идти, вот еще, никогда она по чужим дворам не побиралась. Да муж ее потянул за руку. Она пыталась освободить руку, но он только сильнее сжал и повел ее к дому Виктора.
А там уж была готова горячая вода умыться, белье переодеться и стол накрыт давно. Обо всем позаботилась невестка. Сваты тоже были здесь.
- Проходите, присаживайтесь, - хлопотала Алена. Она грузно ходила по дому, разливала борщ в тарелки. – Может соли подать?
- Да куда уж больше то. Соли и так достаточно. – Мать разрыдалась полностью, голосила на весь дом, заливая горькими слезами все полотенце, хоть выжимай его. – Прости.. простите меня дурру… дети. Как же так все…. Ой! Простите родненькие. Кто ж знал, что так все обернется.
Аленка кинулась было к ней, но охнув, присела.
- Ой!
- Кажется, началось. - Подбежала мать.
Все забегали, поддерживая ее. Виктор пригнал машину и повез ее срочно в больницу. Только пыль по дороге заклубилась.
- Давайте, девчонки, ешьте, ешьте, - говорила мать, оставшись в доме, а сама переживала за Аленку. – Хоть бы успели, хоть бы довезли. – Усталость от ночных переживаний, как рукой сняло. Главное, чтобы с ребенком все хорошо было. – Как она там, молоденькая совсем, худенькая. Надо бы ей булочек напечь, да мяска хорошего, куриного приготовить. Отвезем потом, попроведаем, да непоседы?
Вечером пришли к сгоревшему дому коровы и овцы, куры рылись в пепле, гуси гоготали, возмущаясь неразберихе в родном подворье. Дети помогали переводить вернувшуюся скотину в новый сарай. Так за заботами прошел день, вечер. А когда ночь опустилась на притихшее село, вернулся Виктор...
- Сынок, мама. У меня сынок родился. Три шестьсот. Богатырь. Во как. – Он сел на скамейку у крыльца и улыбался, нежно и ласково. Так улыбаются только любящие мужчины. Мать села рядом с ним.
- Сыночек, простит ли она меня? - Она тронула его за плечо.
- Мать, да она и не обижалась совсем. Хватит чудить. Просто живи. Сегодня у нас особенный день.
- Да, уж! Жизнь развернулась так, что думали конец пришел нам, а оно вона как, оказывается, только начало! – Пробасил отец, усмехаясь. – Ничего мать, еще поживем.
Марина смотрела за околицу.
- А может и прав отец. Жизнь- то только начинается. Точно день особенный. Словно ангелы спустились с небес, хорошо то как. Легко и радостно.