7 декабря 2040 г.
Диктатоград. Штаб НОАД.
8:30 утра.
- Было бы счастье, да несчастье помогло, - мрачно усмехнулся Ерохин.
...Стоя напротив огромной электронной карты Евразии, маршал НОАД, некогда лучший из командиров Юзефа Вишневского, так не мог избавиться от спазмов, что систематически били по лицевым нервам.
Оно и видно, когда третьи сутки напролет координируешь невиданное ранее столкновение, жжешь глаза об экран монитора, прерывая связь с Прометеем только для того, чтобы сходить в сортир, или съесть очередную плитку концентрата, запивая холодным тауриновым стимулятором...
Посадить сердце при таких раскладах - да как два пальца об асфальт.
Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Вся высвобожденная мощь Народно-освободительной армии - сотни тысяч людей, десятки тысяч танков, боевых машин и артиллерийский установок, сотни боевых самолетов и вертолетов и несчетное количество дронов всех марок - весь убийственный потенциал Диктатората сейчас были в его натруженных руках, покрытых шрамами от осколков и пятнами ожогов.
- Спасибо, дорогие враги: решились пороть горячку, показали нутро. А значит и у нас все руки развязаны.
Пальцы Сергея дрожали. Предательская усталость валила с ног - черт побери, придется принять еще одну дозу. Рванув молнию кармана, он вытащил шприц-тюбик и всадил иглу в руку, чувствуя как по венам разливается бодрящая волна: сейчас он не имеет права ни на час покидать свой пост: слишком многое решается в эти злосчастные минуты.
А потому, Ерохин запретил себе думать о сне и отдыхе, до рези в глазах впиваясь взором на выделенные алыми квадратами зоны боев от Мурманска и до черноморского побережья.
Серые металлические плиты пола вибрировали – уровнем ниже, приходили в движение огромные гидравлические приводы, выдвигая поверх бетонных плит здания штаба толстенные металлические бронезаслонки, одновременно придавая конструкции устойчивость и полностью герметизируя ее снаружи. По всему Диктатограду, Красноярску и Красноярску-2 сейчас набирала обороты лихорадочная активность на фасадах жилых блоков, административных зданий и режимных учреждений. Перекрывались транспортные и пешеходные тоннели, улицы приобретали суровый военный вид - черно-серое всех оттенков так разительно контрастировало с белым снегом и оранжевым диском солнца в небе...
Город готовился к ядерному удару.
Репродукторы систематически информировали жителей о положении дел и необходимости покинуть жилые и рабочие места при получении сигнала воздушной тревоги: под каждым жилым домом, школой и заводом располагались убежища гражданской обороны. Снаружи заканчивались все технические работы: с парковочных полос выводился гражданский и личный транспорт, проводилась проверка стыковочных узлов и расконсервировались запасные входы в подземную коммуникационную сеть город. Грузовики с медикаментами, противорадиационными препаратами и средствами индивидуальной защиты вползали внутрь разгрузочных терминалов, где за дело принимались автоматизированные манипуляторы, опуская и поднимая контейнеры с имуществом.
В первые часы войны снаружи царила страшная суматоха: несмотря на инструкции, нервозные и растерянные служащие создавали панику и давку: пришлось вмешиваться офицерам охраны периметра и отлаживать всю логистику, повинуясь директивам центра. Давали знать о себе последствия недавнего транспортного коллапса. И если железнодорожное сообщение худо-бедно выправили, то с грузовыми авто до сих пор кое-где сохранялась типичная для сибирского миллионника чехарда.
На мерах безопасности в эти лихие дни все буквально помешались. Ловили бомжей и наркоманов, по "малинами" и "хазам" гремела волна облав: Режим "Ноль" превращался в норму жизни. Забытые некоторыми категориями населения меры жесткого принуждения расцветали буйным цветом. Шли плановые расстрелы отловленного криминального контингента (преимущественно тяжелые статьи), ну а большая часть зэков спешно мобилизовалась в рабочие бригады, что от зари до зари работали на погрузочных работах и расчистке старых и законсервированных магистралей и подземных путей сообщения.
"Прометею" и этих мер было мало: часть линий метро и вторичных транспортных тоннелей срочно оборудовались для массового приема граждан. Каждый сектор надлежало обеспечить продовольствием, элементами питания и всем необходимым на случай массированной атомной бомбардировки: пережившие Судный день люди не питали никаких иллюзий, стремясь минимизировать количество жертв, прекрасно осознавая непреложную истину: еще одну катастрофу подобного масштаба Россия пережить не в состоянии.
Параллельно шло развертывание дублирующих производственных линий за пределами города: многочисленные трудовые лагеря и колонии перепрофилировались под промышленные полуавтомные производственные блоки. Если ракетно-ядерный дождь сожжет мегаполисы, становой индустриальный хребет социалистической диктатуры уцелеет и сможет выполнять свои функции, компенсируя ущерб от выведенных из строя предприятий.
Длинные и тонкие штабеля антенн выдвигались из пазов на крыше здания: массивная трапеция Верховного командования НОАД превращалась в киберпанковый гротеск, не прекращая посылать сигналы войскам по обе стороны Уральских гор. Сейчас, в момент всеобщего напряжения нервов, стабилизировавшийся двое суток назад фронт находился в крайне сложной ситуации: враг вводил оперативные резервы. Наверное, по ту сторону океана стало понятно, в какую ловушку их заманил Диктаторат, намертво приковав к себе две общеармейских группы численностью не менее полумиллиона человек, связав мобильные корпуса тяжелыми боями - и в ход пошли свежие силы.
Лоскутный ковер европейской зоны влияния Альянса лихорадило: по скоростным рельсовым магистралям неслись составы с техникой и пополнением, аэропорты принимали вереницы транспортных самолетов, а среди населения спешно мобилизовывались резервисты. Из сейфов вынимались ждавшие своего часа М4 и G36: бывшие закрома Бундесвера, Войска Польского, разнокалиберной чешской, австрийской и французской мишуры опустошались подчистую. Бывшие формирования территориальной безопасности и полиции переформировывались в моторизованные бригады. Пушечное мясо, годное только для полицеских операций и зачистки буферных секторов от этнического криминала и наплыва беженцев - это вам не американские морпехи и тяжелая пехота АДА, что успела отличиться во время кризиса в карибской зоне и в африканском подбрюшье. История повторялась: атлантический рейх собирал в кучу все резервы не отвлекаясь от подготовки к грандиозному наступлению, что должно окончательно переломить ход затянувшегося конфликта, что лишь недавно вошел в самую острую и горячую стадию...
Ерохин коснулся пальцем прозрачной пластиковой поверхности информационного планшета. Пришло донесение от командования ВВС.
...Пробив усилиями десятков дронов-камикадзе в небе над Скандинавией узкий коридор, с аэродромов Кольского полуострова стартовали дальние бомбардировщики, нанося удары по центрам связи АДА на Шпицбергене, в Исландии и по разрозненным точках среди гренландского ледяного щита. Ту-160М-2, Ту-95МС-2М и несколько древних мясищевских реликтов, получивших новую жизнь пять лет назад, переоборудовали под носители новых ракет с вакуумными боеголовками, чья мощность приближалась к нише тактических ядерных боеприпасов. Активные удары ЭПР-генераторов в районе северного полярного круга вызвали массивные возмущения в ионосфере планеты. Глохли электронные системы слежения противника - и старым советским бомбардировщикам стало значительно проще заходить на цели, уничтожая вражеские логистические узлы - а вот хваленая авиация наследника НАТО, подобными достижениями похвастаться не могла, ограничившись тактическими ударами по западному Казахстану и Поволжью. В указанных регионах царило запустение: население уменьшалось с каждым годом благодаря эвакуационной программе, рожденной в аналитическом центре Диктатограда. Всем стало давно ясно, что европейская часть страны, обескровленная и опустошенная, волею обстоятельств давно превратилась в исполинский буфер, где сложно наладить нормальную жизнь, но легко натыкать очаги военного присутствия и поставить автоматизированные заводы. Это вам не Европа: от белорусской границы и до Урала танковые клинья и аэромобильные корпуса встречали полосы радиоактивных болот и лесов, опустевших городов и очагов аномального электромагнитного фона, а в каждой канаве и рытвине дожидается своего часа подвижная мина или дрон-убийца, гарантированно выводящий из строя бронеавтомобиль или отделение пехоты.
Готовы к войне в классических фронтирных традициях, евроатлантические господа? Милости просим.
Закончив зачитывать информацию о налете на Стокгольм и Рейкъявик, Ерохин позволил себе пять минут расслабона. Миновав бронированный шлюз, он вошел в квадратное помещение служебного отсека. Коснувшись рычага, маршал отодвинул ограждение в сторону и ступил на плиту компактного поъемника, что за десять секунд поднял его на крышу здания.
Заслонив глаза рукой от неяркого зимнего солнца, что жгло сетчатку, изрядно привыкшую к полумраку и электрическому освещению, Ерохин вдохнул холодный воздух полной грудью.
...Январский ветер колыхал тонкие металлические стержни антенн и нещадно трепал знамена, простиравшиеся на углах здания вертикально вниз. Прямоугольные городские кварталы скрывала белая мгла, лишь контуры зданий вырисовывались более отчетливо. Наверное оно и к лучшему: в любую минуту могут зареветь репродукторы предупреждения об атаке с неба, и это несмотря на противоракетный щит и сутками генерирующие помехи ЭПР-мачты по периметру всей красноярской зоны...
Ерохина отчаянно беспокоила странная активность служб Тех-Ком в районе Крепости: третьи сутки подряд внутренний периметр монументального исполина не принимал военных и гражданских служащих. Донесения АГАТ говорили о подозрительных скачках энергии, словно в работе подземных атомных реакторов наметились технические неполадки. Однако как объяснить регулярные скачки напряжения два раза в сутки, отчего временно отключались запитанные на ближние подстанции кварталы? Что происходит там, за толщей бетона и стали, где в бронированном саркофаге находится ядро "Прометея" и до сих пор продолжаются неясные технологические процессы?
Лишь единожды прерывалось гробовое молчание периметра, утыканного турелями и лазерными заграждениями: два дня назад, ровно в шесть часов вечера, в бронированные створки ворот бодро заполз длинный автопоезд, доверху груженный матово-серыми контейнерами. Спаренный тягач на шасси МАЗ тащил десять седельных прицепов с неизвестными изделиями: ни одного человека из охраны внешней охраны или военных в составе конвоя не наблюдалось, присутствовала лишь техногвардия Штайна и личности в серо-черных плащах с подбоем и глухих шлемах, отличных от бронеморд корпуса ББ.
Ерохина тревожило зловещее молчание политкома. Его спецпоезд видели в разных местах и донесения приходили противоречивые. Не посвящая в свои дела старых товарищей, Бергер вел свою тайную игру, преследуя неведомые цели. Сейчас, в момент напряжения всех сил и средств это выглядело странно. Однако, Сергей Владимирович не сомневался в обоснованности всех действий старого кукловода: его граничащие с абсурдом решения и странные шаги не раз спасали положение и меняли обстановку, вышибая у противника почву из-под ног.
Оставалась робкая надежда: ничто не напрасно, все подчиняется неведомой логике и очередной сумасбродный план политкома - а он стопроцентно имеет место быть - позволит если не победить, то однозначно сохранить статус кво, завоеванный ценой чудовищных жертв и лишений...
Впрочем, чехарда ведомств мало кого интересовала. Внутри грандиозного и запутанного государственного аппарата Евразийского социалистического Диктатората царила обстановка крайне напряженная и тяжелая. Ерохину приходили на ум аналогии с последними месяцами Войны за Восстановления и эпизоды сибирского лихолетья, когда вся их братия контролировала узкую полоску вдоль Транссиба с очагами укрепленных поселений, испытавших настоящую осаду в год вторжения поганых продуцентов. Но стоило оторвать взгляд от бетонных плит пола, покрытых снежными наносами и повернуть голову навстречу оранжевому диску солнца, как разительно менялась картина бытия, заставляя содрогаться в благоговенном трепете: в сером небе на высоте километра, над городскими кварталами резали воздух металлические крылья транспортных самолетов.
Клоны Ил-76 и Ан-124, (последних Диктаторат сумел наклепать около двух десятков) шли на запад, доверху забитые техникой и людьми. Перебрасывались технические новинки - главным образом, беспилотные машины-убийцы и обслуживающий их персонал. Отдельно, в разобранном виде - зенитные ракетные установки и рельсовые пушки. Насыщение армии системами ПВО не удовлетворило запросы верховного командования: в воздухе продолжалась борьба, пусть и не такая жаркая, как в первые дни. Процент выбитых самолетов, главным образом, легко воспроизводимых штурмовиков и легких истребителей неуклонно рос, с восточных аэродромов стали перебрасывать эскадрильи стареньких МиГ-29, но ни одна из враждующих сторон до сих пор так и не смогла получить преимущества.
Но растянутые транспортные колонны страдали от ракет, бомб и налетов штурмовой авиации. Именно поэтому в авральном темпе перебрасывались наработки на базе знаменитых "Панцирей" и нашедшие широкую нишу применения модульные рельсотроны, гарантированно сбивавшие самолеты и низколетящие БПЛА с грузом бомб...
Однако, общая картина происходящего радовало мало. Война медленно, но неуклонно скатывалась в позиционный тупик.
Ерохин хотел было переключить свое внимание на китайский фронт, но голос адъютанта в коммуникаторе заставил его вернуться к делам насущным:
- Товарищ маршал, десятая дивизия ББ закончила высадку десанта. В районе Люблина, секторы два и четырнадцать, продолжаются тяжелые бои, части пятьдесят второй дивизии НОАД понесли тяжелые потери и отступают. Группировка Альянса отодвинув корпус Громова и вклинилась в нашу оборону на пять километров. Запрашивают резервы...
- Кассад решил вступить в игру? - хрипло проворчал Ерохин. - Почему не доложили?
- ББ действует в режиме изолированного контакта, обмена данными не поступало. Действий не координировали...Только что сообщают, передаю! Еще две...Четыре дивизии прибыли из-под Смоленска и вступают в бой, штурмовые группы замечены на трех участках фронта...
- Передать тактические данные по командной цепочке. Что там за игры очередные?
Внезапно отворились бронированные створки технического выхода на крышу: на свет появилась фигура в длинном плаще и генеральской фуражке, сопровождаемая небольшим эскортом. Ерохин развернулся: ба, да это же сам наркомсег Стуков! А следом - кто? Два человека охраны, но погодите, чья изукрашенная морда мне так хорошо знакома, и делает вид что ее до сих пор никто не заметил? А не Демону ли она принадлежит?
- Здравия желаю, тарщ маршал, - Стуков вытянулся и щурясь от солнца, медленно качнул головой. - Прибыли как только смогли.
- Тебя отыскать несложно, - добавил Демон, замерев сбоку от Стукова и по привычке сцепив пальцы в замок. - Холодно у вас.
- Как вы здесь очутились? - удивлению Ерохина не было предела. - Что, вот взяли и пришли? А кто выдал пропуск?
- Сергей Владимирович, да это лишнее, - Федор Стуков лукаво улыбнулся, обнажив железные зубы. - Получили твое сообщение и прибыли. Полагаю, времени мало, да?
- Меньше, чем ты думаешь, - пожав сухую ладонь старого коллеги, Ерохин на минуту припал глазами к коммуникатору. - Ни черта путного. Буксуем, топчемся на месте. Как в тридцать втором на Украине...
- Предлагаю переместиться в твой кабинет и обсудить детали, - Демон поежился от холода. - Стареем, дряхлеем. Нечего кости морозить почем зря.
Продолжение следует...
