Все в нашем поселке знают Василия, как порядочного, заботливого отца. Его Ване уже пятнадцатый год. Многих мучил вопрос, где же мать ребенка? Говорили, что был женат на Таисии, причину их развода никто не знает. Поэтому пересуды летали из двора в двор, пока не вернулась от дочери баба Вера.
- Бабы, простите меня, но Васька просил, чтобы я держала язык за зубами. Я ж почти свидетелем была.
Я ж тогда заблудившегося телка искала…
- Мужика своего что ли?
- Не перебивай, Наталья, был грех, и мужа искала. Только речь ни о нем сейчас. Василий тогда слесарем на дойке работал, только вернулся с фермы, подхожу к их дому, они с Тайкой жили, слышу:
- Уж погоди, Васька, я тебе покажу, как невинных девушек губить! Вот родит Нинка, я младенца тебе подкину, и жене твоей все расскажу. И готовь пять тысяч на выписку…
Мне бы спрятаться, куда уж тут, после такой новости стоять, нет… Вышла, узнала Людку Потапову, вот, значит, чья Нинка, а я гадала. Обоим поклялась, что никому не скажу. А вы меня в грех вводите. Да ладно, скоро помирать, грехов много накопилось, все равно отвечать, одним больше, одним меньше, предстану перед Божьим судом…
- А Таисия-то, где была, почему не слышала?
- Так она в то время все лечилась, что-то по-женски у нее не так было. А вот, как от Васьки ушла к Семену, сразу родила.
- Баба Вера это мы знаем, ты расскажи, когда же подкинула Людка внука своего ему?
- В тот день и подкинула, когда Нинку с дитем из роддома привезла. Потом уже Василий мне сам рассказывал. Пришел он вечером с рыбалки, темно было, часов десять вечера. Сел на ступеньки, чуть передохнуть да рыбку мелкую коту отдать. Решил почистить на уху. В дом за ножиком – а нога уперлась во что-то мягкое, зажигалкой-то посветил, а на полу сверток. В коневое одеяльце ребеночек был завернут, Васька, как ужаленный, выскочил во двор.
- Подкинула все-таки! – процедил он, сжимая кулаки. – Вначале было у него желание взять дитя да отнести обратно. А потом осознал: раз принесли, значит, там он не нужен. А все-таки Васина-то кровиночка в этом ребетенке есть.
- Таисия сразу ушла?
- Взял он этот сверток и в дом, к жене.
- Прости меня, был грех, бей меня, но младенца давай оставим себе, в той семье он погибнет. Детей у нас нет. Воспитаем. К старости будет утешение.
Тая – баба добрая была, а тут, как бес в нее вселился, схватила кое-какую одежонку и к родителям.
- Твой ребенок, тебе и воспитывать.
Вот так и стал Василий отцом – одиночкой.
- А что Потаповы? Сама-то Людка не покаялась, что от внука отказалась?
- Ходили слухи, что хотели Нинку свести с Василием, да только она не захотела. У нас же как? Набедокурил – сразу в город, ищи ветра в поле. Вот и Нинка теперь городская, поди, порядочной себя считает. А что дитя без матери растет – ей дела нет.
- Где у Васьки-то глаза были, когда связался с Нинкой, ладно бы красавицей была, а то так, ни кожи, ни рожи.
- Откуда нам знать, бабоньки, мы там не были и не видели. Раз принял дитя, чувствовал за собой грешок.
Василий не нарадуется своим сыном. Уже и ростом почти с него, и лицом очень схожи, только у отца уже огрубели черты лица, а у Вани еще подростковые.
Баба Вера продолжала перебирать в памяти все, что связано с этой историей, но ничего не приходило на ум.
- Пошла я, бабоньки, вы уж сильно-то не стрекочите, малец, может, и не знает ничего о своей матери. Для него это будет душевной раной.
- Васька молодец, не испугался, сам воспитал вон какого орла, посмотрите, и не запил же, как многие слабаки. Женщину бы ему, - вздохнула Наталья.