- Не лезь! Сами разберемся! Ты же всю жизнь жужжала, что сор из избы выносить нельзя, а теперь что? Хочешь Машку сиротой оставить? Безотцовщиной? Сама всю жизнь одна прожила и мне того же желаешь?
- Прожила, потому что всегда любила только одного человека – твоего отца, - стихла Ефросинья. – Потому что только его я видела хозяином в своем доме, только ему честь и берегла.
Глава 1
Предыдущая глава
Глава 34
Она упала на кровать и потеряла сознание. На одеяле появилось красное пятно. Нос был повернут набок и распух.
- Вера! Верочка! – от испуга закричал Коля. – Прости, Вера!
В комнату влетела Ефросинья. Увидев дочь, лежащую на спине с изуродованным лицом, она сразу поняла, что случилось.
- Убийца! – заголосила женщина. – Что ж ты наделал?
Ударив зятя кулаками по спине, Фрося закричала еще сильнее:
- Да чтоб ты сдох, паразит проклятый! Руки распускать?! Да ты у меня в тюрьме окажешься! О-ой, Верочка-а, о-ой, убил мою кровиночку-у!
Коля мгновенно оделся и побежал за врачом. Приведя фельдшера, она остался сидеть в кухне. Его трясло от мысли, что он прибил собственную жену.
- Вот и кончилась моя жизнь, - горевал за столом Коля, прислонившись спиной к стене. – Посадят. Точно посадят.
Фельдшер привел Веру в чувства. Поправил нос и сказал, что искривление останется, если она немедленно не поедет в клинику. Пока рана свежая, кость можно поставить на место.
- Кто Вас так? – задал вопрос мужчина, собираясь уходить.
- Никто. Сама. – Охрипшим голосом прошептала Вера.
- Как же! – завелась Фрося. – Дать бы тому, кто ударил, срок! А то ишь…
- Мам, замолчи.
Фросю перекосило от злости. Никто и никогда не бил ее дочь, не обижал и не позволял себе дурного слова произнести в ее адрес.
- Заступаешься? – зашипела Фрося. – Ну, заступайся. А там и до беды рукой подать.
По словам разъяренной хозяйки доктор понял, откуда ветер дует.
- Ну ладно. Выздоравливайте. Но к хирургу надо бы обратиться.
Выходя в кухню, мужчина с презрением взглянул на Николая.
- Всего доброго, - попрощался с ним и вышел на улицу.
Как только дверь захлопнулась, Фрося накинулась на зятя с кулаками. Она кричала на него, насылая проклятия, била по голове и телу, проклинала и просила уйти из дома. Но Вера не дала матери избавиться от ее мужа.
- Не лезь! Сами разберемся! Ты же всю жизнь жужжала, что сор из избы выносить нельзя, а теперь что? Хочешь Машку сиротой оставить? Безотцовщиной? Сама всю жизнь одна прожила и мне того же желаешь?
- Прожила, потому что всегда любила только одного человека – твоего отца, - стихла Ефросинья. – Потому что только его я видела хозяином в своем доме, только ему честь и берегла.
- Ты свое уже отжила, - выдала Вера, лежа на кровати, - а у меня вся жизнь впереди. И я не хочу ее прожить в одиночестве, с ребенком на руках.
- Дура! - Фрося ушла в свою комнату, чтобы немного остыть.
Коля продолжал сидеть за столом и пялиться на дверной проем комнаты, где была Вера. Он не знал, что делать, бежать к жене и просить прощения или оставаться здесь. В груди все клокотало. Жена за него заступилась… Заступилась, значит, не все потеряно. Сорвавшись с места, он бросился обнимать ее, свою заступницу.
- Верочка, - обхватил крепкими руками все тело, - Вера, прости, прости дурака. Я сам не знаю, как это случилось. Не понимаю, как рука поднялась. Верунчик мой…
Вера лежала на спине, как холодная глыба, и не подавала признаков жизни. Коля молил сказать хоть слово, чтобы понять, простила она его или нет. Но жена, глядя в потолок одним глазом, потому что второй практически заплыл, молчала. По ее вискам текли струйки обиды и боли, лицо ломило так, будто его раскололи на части. Вера даже не ощущала, как муж сжимает ее в объятиях, словно в тисках, и содрогается с каждым сказанным словом. Ничего не добившись от нее, Коля заплакал. И только тогда, когда Вера услышала всхлипы, она подняла руки и положила их на спину мужа, который сожалел о своем ужасном поступке. Вера простила его, погладив по мокрой от пота майке. Приподняв голову, она тихо сказала:
- Если узнаю, что ребенок у Таньки от тебя – утоплюсь.
- Не вздумай, Верочка. Ты что? - запричитал Коля. – Ванькин он, Ванькин. Клянусь. У нас с ней и не было ничего.
- Не верю.
- Вера, клянусь. Тобой клянусь и своей жизнью клянусь.
- Витьку приплел, - выдохнула она и аккуратно положила голову на подушку. – Витька-то тут причем?
- А ни при чем, Вера, так, к слову пришлось. Не знаю, какой бес меня за язык потянул. Чем хочешь клянусь, не хотел тебя обидеть.
С этого дня Коля стал примерным семьянином. Внешне. Он перестал наведываться к Степану и выпивать. Каждый день что-то делает по дому. Приедет с работы и сразу бежит в сарай, чистить навоз и таскать воду для живности. Фрося перестала злиться на зятя, когда увидела, как он старается загладить свою вину. Она продолжила кормить его вкусным ужином, радовать пирогами и блинами. Вера также успокоилась. Просидев на больничном, вышла на работу. Все мысли о Татьяне испарились, как туман над рекой, и Вера зажила обычной жизнью. В ее доме воцарилась идиллия.
Рано утром тридцать первого декабря, когда семья готовилась к празднованию Нового года, к ним прибежал Иван. Он влетел в дом без стука и, увидев тетю Фросю, замешивающую тесто, закричал во все горло:
- Танька рожает!
Вера уронила ложку, которой помешивала картофель в сковороде, Фрося уставилась на племянника и захлопала глазами, а Коля замер. Интересно, на кого будет похож ребенок, на него или на Ваню?
Спасибо за ваши лайки, репосты и комментарии.
