Ольга Корбут – одна из самых известных советских гимнасток, может быть даже самая известная, хотя и далеко не самая титулованная. Она двукратная чемпионка мира (1974 года) и четырёхкратная олимпийская чемпионка (1972, 1976). И ни разу на крупнейших соревнованиях она не завоёвывала золото на своём самом впечатляющем зрителей снаряде – брусьях.
Я спортивной гимнастикой заинтересовалась только после того, как ею заинтересовалась моя на тот момент 6-летняя дочь Лилиана, поэтому имя Ольги Корбут мне не говорило совершенно ни о чём, к тому же я родилась позже её триумфа.
Весной 2018 года Лилиана пришла в спортивную школу, а я стала читать и смотреть про гимнастику и гимнастов. И надо же было такому случиться, что именно весной 2018 года на телевидении вышло аж две передачи "Пусть говорят", посвящённые Ольге Корбут. В передачах Корбут утверждала, что её тренер Ренальд Кныш был к ней жесток и даже насиловал. Ольга в свои 63 года имела прекрасную фигуру, идеально ровные зубы сияющего цвета новой белоснежной сантехники и лицо очень давно живущей женщины, была приветлива и весела, но временами на передаче вела себя, как торговка с рынка времён моего детства, а ещё в её речи чувствовался лёгкий иностранный акцент, и один раз она сказала, что не знает, как по-русски сказать то, что хочет, только по английски может. Вот такое у меня получилось первое знакомство с этой гимнасткой. Она показалась мне особой "себе на уме", которой не веришь вот так сходу. Но и тренеру в такой ситуации я бы безоговорочно верить не стала, к тому же он не поскупился на оскорбительные слова. Всё таки дыма без огня не бывает, хотя кто-то в студии сказал, что и пожар бывает.
Не хотелось мне рыться в неприятном, но хотелось узнать больше о людях, вписавших свои имена в историю мировой спортивной гимнастики. Но, кстати, в книге "Легенды отечественной спортивной гимнастики", выпущенной в 2016 году, статей ни о Корбут, ни о Кныше нет, а вот о менее титулованных и известных личностях есть, интересно, с чего бы вдруг?
Я решила ознакомиться с воспоминаниями и гимнастки, и тренера. Оба они в своё время написали по книге.
Найти их труды в свободном доступе в интернете мне не удалось, поэтому я купила в Национальной библиотеке Белоруссии электронную копию книги Кныша "Как делать олимпийских чемпионов", выпущенной в 2002 году и на интернет-барахолке бумажную книгу авторства Ольги Корбут, выпущенную в 1988 году ещё до отъезда гимнастки на постоянное место жительства в США, где она и пребывает уже 30 с небольшим лет.
В этой статье я с вами поделюсь впечатлениями от книги Корбут.
Итак, книга Корбут имеет чёткую структуру, а не прыгает туда-сюда во времени, как, например, повествование в книгах гимнастки Светланы Хоркиной. Хотя и то, и то для меня оказалось интересно, но для восприятия легче и понятнее книга, где рассказывается от детства героя к зрелости, от первых школьных соревнований до Олимпийских игр, а не наоборот.
В книге "Жила была девочка" много какого-то потока сознания и пространных рассуждений о бытии, что я местами даже тосковала, читая. Мне хотелось подробностей тренировочного процесса и каких-то пусть не секретов успеха, но соображений на тему, как стать чемпионом, что помогло на этом пути. Но из повествования выходило, что сложностей у Ольги не было вообще никаких, и всё ей давалось легко и с улыбочкой.
А вот в первом своём интервью для телешоу "Пусть говорят" Корбут сказала, что всё было настолько тяжело, что вернись всё назад, гимнастикой она не занялась бы. Но при личной явке в следующую передачу "Пусть говорят" Ольга Корбут сказала уже совершенно противоположное, но соответствующее написанному в её книге, что если бы спортивной гимнастики не существовало, то она сама изобрела бы её, потому что была создана для этого вида спорта, и ей всё давалось и всё было любо.
Не хочется сравнивать двух безусловно выдающихся и талантливых гимнасток, но оно само-собой как-то выходит, что всплывает в памяти содержание книг Светланы Хоркиной, где она тоже рассказывала о своей невероятной трудоспособности и талантливости, но Светлана при всём при этом постоянно превозносила и своего тренера Бориса Васильевича Пилкина, говоря, что без него ничего бы не вышло, и не забывала говорить о боли, травмах, отчаянии, неподдающихся элементах, о всём том, что сопутствует дороге к Олимпу. А Корбут хоть вроде и говорит, что тренер для неё был Учителем и без него было тревожно, но лишь предполагает, а не утверждает, что он с ней применял педагогические приёмы, помогающие достичь высот.
В книге мы видим сначала маленькую Вольбу найлепшую (Корбут – белорусска, оттуда и смесь русских и белорусских слов), бегающую на улице с мальчишками, играющую в тимуревцев, но ворующую фрукты в чужом саду, потом Олю, целеустремлённо и самозабвенно тренирующуюся в спортзале, затем Олгу-чемпионку, звезду, популярную личность, купающуюся в славе и пренебрегающую тренировками, но о последнем вскользь (мягкий знак в имени опущен умышленно, это так иностранцы произносили имя).
Удивило то, что Ольга постоянно упоминает, что в стенах спортшколы её называли Корбутихой и толстухой. Не выношу, когда коверкают фамилии и делают из них пренебрежительные погоняла. Словом "толстуха" в гимнастике никого не удивишь и, наверно, не оскорбишь, но обычно толстыми называют не всерьёз, а с целью мотивировать быть лучше. Так себе, конечно, мотивация, на мой взгляд, но Корбут об этом пишет так, как будто бы и в самом деле была полноватой и казалась многим в связи с этим неперспективной. Мне сложно в это поверить, потому что юная Ольга Корбут видится мне очаровательным маленьким (даже тщедушным) существом, в котором ну никак нельзя заподозрить лишний вес. Она самая "мелкая" в олимпийской гимнастической сборной.
Сначала в спортивной школе Ольга Корбут тренировалась у Елены Волчецкой (олимпийской чемпионки в команде на Олимпийских играх 1964 года в Токио), и лишь спустя год или два её взял к себе Ренальд Кныш. Что-то разглядела Волчецкая в Корбут, которая успешно тренировалась в секции при общеобразовательной школе, и пригласила её в свою группу в спортшколе: "Ну что, толстушка, хочешь заниматься в спортивной школе?" Ренальд Кныш, выведший в чемпионки Волчецкую, тогда недоумевал и спрашивал у своей бывшей воспитанницы: "зачем ты держишь этот мячик?" Волчецкая ему сказала о возможностях и упорстве Корбут, тот присмотрелся и, заподозрив способности, предложил: "Ну что, толстуха, а не грянуть ли нам переворот боком на этом симпатичном конике?" И грянули, и получилось, хотя Корбут до этого не выполняла подобного элемента, потом, по утверждению Корбут, она слышала слова Кныша о ней: "Надо же... пластилин. С полуслова, с полувзгляда". И после этого пригласил к себе на тренировки. "Знаешь, толстуха, приходи завтра утром в мою группу..." – наконец вытащил из себя клещами Рен. Его надо знать: любую похвалу ученице он "добывает" аналогичным способом".
Я не знаю, как это трактовать, может Ольга в детстве и выглядела полноватой, а может это просто хамоватая уничижительная манера тренеров той эпохи так общаться. Мне в любом случае не понять, зачем такие слова говорить детям, не верю, что это кого-то смотивирует похудеть, а вот быть не лучшего мнения о человеке, говорящем подобным образом, вероятно заставит.
Корбут отмечает, что и в самой спортшколе среди воспитанниц, была отнюдь не благожелательная атмосфера: "Известие о появлении гадкого утёнка вызвало у них некоторые субъективные чувства. Они на правах старших в зале взяли за правило постоянно ворчать на меня и поучать. Наивные, они не предполагали, какие университеты по этой части я закончила, да ещё с отличием!" То есть Ольга, как говорится, за словом в карман не лезла, сама, небось, потом, став старшей, подтрунивала над младшими. Дитя двора, воспитанное улицей, она высказалась в духе известной поговорки "Там, где вы учились, я преподавала", одной из любимых поговорок хамов. Это очень в её стиле, именно такой она мне показалась в передаче "Пусть говорят". Трудно мне при чтении книги отделаться от образа, созданного передачей.
О своём тренере Ренальде Кныше Ольга Корбут пишет в книге много, но как-то так, что нельзя однозначно понять, какие чувства она испытывала, общаясь с ним. Но Ольга абсолютно однозначно даёт понять, что она сама – человек с непростым характером.
Рен "спасибо" не говорил никогда. Своеобразный он человек – угловатый, сильный, неожиданный, колючий. Что вспоминается мне сегодня из того "доисторического" чернового периода, когда шла подготовка стартовой площадки для будущего взлёта?
Вот, не сдержавшись, я выкидываю некий фортель, который заканчивается скоропостижным выдворением меня из зала под насмешливые взгляды мудрых сборниц. И напутственное слово Рена ("...Чтоб я тебя больше не видел"), и интонация, с которой оно произносится, не оставляет на сожжённом мосту взаимоотношений даже тонюсенькой дощечки для возвращения. Прощай, гимнастика, привет, старый друг овраг!
Не знаю был ли это гениальный педагогический эксперимент, где испытывалась на прочность и преданность строптивая ученица, или случалась обычная житейская передряга, в которой уязвлённое самолюбие взрослого перечеркнуло крест-накрест все иные соображения. Не знаю. А Рен разве скажет. Он и поныне большей частью – что ни спроси – отмалчивается. Понимай, мол, милая, как знаешь.
Месяц я тогда хорохорилась, всё подбадривала себя: сам он такой-рассякой, и вообще. И всё выбегала на площадь, хватала за рукав Светлану Семёновну, аккомпаниатора ДЮСШ, спешащую утром на работу, спрашивала: "Как там?"
Через месяц вернулась, покаялась: простите, примите. Кныш не обрадовался, не удивился, буднично произнëс: "Тренировка завтра в шесть..."
Вот такой характер.
Ольга Корбут описывает, как тренер помогал ей преодолевать страх перед сложными элементами, убеждал, что она будущая стопроцентная олимпийская чемпионка, а не говорил, что она хуже всех, чтобы заставить быть лучше. Не позволял закрепиться страхам и велел всегда оканчивать тренировку удачным исполнением элемента (а не выгонял из зала, если что-то не получалось), особенно после падений и незначительных травм, чтобы на фоне травмы не сформировался страх перед элементом, чтобы не ночевать с этим страхом, иначе завтра будет страшнее. "Если не сделаешь сейчас, не сделаешь никогда, нужно перебороть себя сразу". Поэтому даже через боль Ольга всегда переделывала элементы, с которых падала. Но свою знаменитую петлю всегда исполнять боялась, хотя её делали в дальнейшем все воспитанницы Кныша и разучивали её куда быстрее, чем сама Корбут, которая учила её пять лет.
Беспощадность Рена в работе приближалась к бесконечности. И, двигаясь по направлению к этой, никогда и никем не достигнутой величине, он, ведущий, стремился находиться как минимум на шаг впереди ведомого. Наверное, таким и должен быть тренер-подвижник, ибо нет другого пути на олимпийский пьедестал. Вот только – рассуждаю я теперь, будто со стороны, – вот только как быть с нежной и впечатлительной душой некой разудалой пятиклассницы? Не похоронить бы её под тоннами тренировочной руды, не одеть бы её в тугую кольчугу мускулов. Что скажете, Ренальд Иванович?
Но ведь не убил, не угробил, не заковал. Хотя учебника по педагогике, которым он руководствовался, ручаюсь головой, ещё не издавалась в мире. Рен не хвалил, когда я ждала похвалы, хмурился, когда следовало улыбаться, строго выговаривал за малейший промах, был большей частью суров и холоден, почти некоммуникабелен. Жалобы отвергал, плохого настроения не замечал, в работе не щадил никого, забывая о передышках. И при всём этом я не могу (а может, не смею?) назвать его злым, чёрствым или эгоистичным. Я разглядела – поверьте – это добрый, милый, застенчивый (застенчивый!) человек. Может, потому при всей своей малосимпатичной суровости, угрюмости, неконтактности умел он управлять струнами души своих подопечных (во всяком случае, одной подопечной), умел, как никто другой, заставить сделать невозможное, научить невероятному, поверить в удивительное. Рен, будто центр невидимого смерча, увлекал, засасывал в сферу своего притяжения.
Вот кладу руку на сердце и говорю чистосердечно: в пору ученичества я порой любила Кныша, а часто боялась его, случалось, ненавидела и всегда преклонялась перед ним. В парадоксальной этой гамме чувств вверх брала то одна, то другая тональность. Но чтобы ни случилось, я знала – он Учитель.
Теперь-то есть учебник, которым руководствовался Кныш в своей работе, он этот учебник написал сам, о нём я тоже обязательно расскажу, простите те, кто ждёт статью уже год, совсем скоро я её допишу.
В 11 лет Ольга Корбут была включена в юниорскую сборную Белоруссии, радовалась и даже в некотором роде стала зазнаваться, ждала почитания от окружающих. Но похвалы от тренера не дождалась, наоборот, он стал её гонять с ещё большим усердием, оно и понятно, нужно было пробиваться в сборную СССР. Ольга признаётся, что не только тренер был суров к ней, но и она не могла демонстрировать благодарность своему тренеру, хотя и испытывала её.
Когда стала членом взрослой сборной уже не радовалась откровенно, видимо, приняла как должное, больше обрадовалась выданному спортивному костюму с надписью "СССР". В этой ситуации не могу не согласиться с Ольгой, которая посчитала, что "человек устроен своеобразно, и из череды приятных событий он больше всего выделяет то, которое случилось первым, пусть оно и менее значительно."
Я уже рассказывала, что для моей дочери самой радостной стала "бронзовая" медаль на её самых первых соревнованиях пять лет назад, а не последовавшие позже "золотые". А в этом году она получила "бронзу" на выездных соревнованиях и, возможно, что эта медаль снова ей запомнится больше, чем последующие, потому что впервые на выезде удалось что-то завоевать (правда и выезд был только третий в жизни).
Ольга Корбут вспоминается многим благодаря своей улыбке, ведь спортивной гимнастике не свойственна улыбка, слишком уж большое напряжение, но Кныш требовал улыбку и обучал воспитанниц улыбаться, и Ольга привыкла улыбаться, а зрители посчитали, что просто это такая улыбчивая девочка и полюбили её. Хотя, конечно, Ольга всегда была очень эмоциональна, она, наверно, первой из советских гимнасток позволила себе рыдать перед камерами, когда сорвалась с брусьев и не получила олимпийскую медаль в многоборье. За это тоже её полюбили.
Порой так парадоксально случается, что спортсмен становится более знаменит и любим благодаря поражению, а не благодаря победе. Нечто подобное случилось с Алексеем Немовым на Олимпиаде в Афинах в 2004 году, когда на перекладине ему поставили слишком низкие для попадания в призёры баллы, но зал неистовствовал, и о Немове узнали даже те, кто не интересовался спортивной гимнастикой.
О сборной страны Ольга Корбут отзывается благожелательно, не упоминает интриг, говорит, что её там встретили дружелюбно. Но не хватало и было одиноко без своего тренера, оказывается, на сборы она ездила одна, а Кныш давал ей тетрадку с методическими рекомендациями. В сборной не всегда соглашались с тем, как Кныш строил работу со своей воспитанницей и пытались что-то переделать, но Кныш учил Ольгу кивать и соглашаться, но поступать по-своему (также и Пилкин учил Хоркину).
Ольга Корбут пишет, что не встречала человека смелее и осторожнее Кныша. Она отмечает, что её тренер никогда ни на кого не жаловался и ни разу ни о ком не сказал плохого слова за глаза.
О себе Ольга тоже говорит, как о чувствительной особе, не желающей обижать других. Корбут было жалко плачущую Тамару Лазакович, которую обошла на бревне, взяв золото Олимпиады, было неудобно перед Людмилой Турищевой, когда в туре в США приветствовали не её – абсолютную чемпионку Игр, – а Корбут. На зарубежных соревнованиях Ольга пыталась экономить деньги, чтобы побольше привести домой и порадовать родителе и даже талоны на питание обменивала на деньги и привозила домой. Ольга рыдала в японском музее, посвящённом бомбардировке Нагасаки.
Когда мы переступили порог музея ядерной бомбардировки Нагасаки и увидели фотографии, рисунки, вещи погибших людей, нам стало страшно. Может, именно тогда я так ясно, до боли поняла, как мирно, счастливо и хорошо нам живётся... Я вышла из музея оглушённая и ослеплёная. Вышла растерянная и взбешённая, исплакавшаяся и возненавидевшая. Я вышла другая.
Ольга обожала быть любимицей публики, считала блаженством удивлять и нравиться. Кажется, с удовольствием описывает, что после мюнхенской Олимпиады не могла остаться наедине с собой, везде её находили поклонники, в магазинах всё дарили и в транспорте не давали прохода.
Ольга Корбут осознавала, что спортсменкой была нестабильной, которая ошеломляла, удивляла публику, а потом падала, и имела к тому же неуживчивый необузданный характер с вкроплениями вредности, могла позволить себе накричать на своего тренера, могла послать кого-нибудь куда подальше. Но наличие звёздной болезни отрицала.
На Олимпиаде в Мюнхене в 1972 году Кныш присутствовал, как турист, а не как тренер. Но встречался с Корбут и пытался настраивать её на победу. По его замыслу, она должна была взять всё золото Игр, она могла его взять. Но в многоборье упала с брусьев – снаряда, принесшего ей славу и любовь миллионов зрителей. Ольга психовала, пила постоянно димедрол. Потом отлично выступила на бревне, получив невероятно высокую на тот момент оценку – 9.9. Но в многоборье стала седьмой. Однако смогла в финалах на отдельных снарядах взять золото на вольных и бревне, но на своих ошеломительных брусьях получила только серебро и то совместно с немкой.
Вскорости после Мюнхена Кныш сказал Ольге, что она должна уйти из гимнастики, и пусть лучше будут спрашивать, почему так рано, чем намекать, что так поздно. Кныш сказал, что видит отсутствие желания и считает это катастрофой в спорте и смертью великой гимнастки. Он был уверен, что в Монреале она ничего не завоюет, да и вряд ли сможет дотянуть до Монреаля со своими поездками и показательными выступлениями без работы над будущими программами. Кныш таким образом хотел её расшевелить и раззадорить, вызвать желание завоевать ещё медаль. Но оказался прав, и на следующей Олимпиаде Корбут не смогла больше заработать личного золота. Олимпиада принесла ей лишь серебро на бревне и золото командное, а ещё "мучение, позор и жгучий стыд". Вот так падают с Олимпа чемпионы, но ей было особенно больно, потому что ей тренер предрекал такой исход, если она не образумится.
Ольга пишет, что рассталась с Кнышем мирно, что они не бранились сильно и не корили друг друга. Интересно, что значит "не бранились сильно"? Всё таки бранились, но не сильно?
Я не знаю, я, честное слово, не знаю, что произошло. Сегодня, как и тогда, спешу обвинить в первую очередь себя. Хочу обвинить себя. И не знаю в чём. Хочу обвинить его. И тоже не знаю в чём.
Ага, а через годы она обвинит его в изнасиловании...
Не стану ничего утверждать. Попробую предположить, пофантазировать, домыслить. Вероятно, после "мюнхенских песнопений" я стала немножко капризной. Возможно. И абсолютно точно – стала взрослее. Подчас уже не дулась, не спорила, не обижалась – проповедовала своё видение мира и гимнастики.
...
В злую минуту Рен мог сказать:
– Таких, как ты, я могу слепить тысячу! Ты мне мешаешь, я напрасно трачу на тебя время!
Кажется, он сам в это верил. Или снова проделывал свои немыслимые педагогические винты в надежде заставить меня следовать за собой столь же послушно как и раньше? Не знаю. Он нервничал, срывался раз за разом.
Кныш передал Корбут Тамаре Степановне Алексеевой – своей супруге, своей первой Чемпионке и большой надежде на олимпийское золото, но перед токийской олимпиадой 1964 года получившей травму. После этого она и пошла в спортзал работать тренером и помощницей Кныша.
Ольга Корбут на страницах своей книги признаётся, что, даже после разрыва отношений, Кныш всегда интересовался её состоянием, звонил в гостиницы перед соревнованиями и никогда ни разу не отказал в помощи, оставшись для неё навсегда непререкаемым авторитетом и учителем, к которому она с любовью и уважением спешила в трудную минуту.
Так эти слова не вяжутся со сказанным в "Пусть говорят"...
Хотела я написать статью только про книгу, но не вышло. Олимпийская чемпионка гимнастка Ольга Карасëва в "Пусть говорят" сказала, что всё возможно в отношениях с тренером, что вот и у Астаховой был роман с её тренером, и Муратов женился на гимнастке, намекнула, что и у Корбут могли быть отношения, как добровольные, так и против воли. А Лидия Гавриловна Иванова и Лариса Семёновна Латынина сказали, что ничего такого не было, что у Корбут был ужасный характер, а Кныш – гений. Латынина припомнила, что Корбут где-то говорила о своих множественных переломах и сотрясениях мозга в период тренировок, полученных из-за Кныша, который избивал её и не давал восстанавливаться, но Лариса Семёновна уверена, что не было никаких переломов, ведь Латынина в то время была старшим тренером женской сборной СССР по спортивной гимнастике и всё видела...
Кныш всё отрицает, но против него когда-то в 80-х было заведено уголовное дело по обвинению в изнасиловании одной из воспитанниц, и две его жены – из числа его воспитанниц...
Если хотите, то вот ссылки на выпуски "Пусть говорят" об Ольге Корбут с её откровениями:
- Петля Корбут: вся правда об американской жизни советской звезды. Пусть говорят. Выпуск от 19.03.2018:
- Вся правда Ольги Корбут: от кого бежала "девочка с косичками"? Пусть говорят. Выпуск от 03.04.2018:
Книгу "Жила была девочка" рекомендую к прочтению гимнастам, тренерам и просто любителям гимнастики.
- Моя статья о фильме, где прототипом главной героини стала Ольга Корбут: