О Великой отечественной войне написано очень много, в том числе и много лжи. Некоторые современные писатели льют горькие слезы по поводу того, что штатский Сталин в начале войны своими приказами привел к трагедии лета 1941 года. Если бы не он, то наши генералы показали этому "подлецу Гудериану" кузькину мать.
Но давайте посмотрим, что писал в своих воспоминаниях Главный маршал авиации А. Е. Голованов, создатель АДД - авиации дальнего действия.
Коротко о Голованове.
Родился в 1904 году, с 1918 года в Красной армии, после Гражданской войны стал сотрудником ОГПУ и участвовал в аресте Савинкова. В 1932 году окончил летную школу и перешел в Аэрофлот, где дослужился до должности шеф-пилота.
Только благодаря своим связям в НКВД, Голованову удалось избежать ареста в 1937 году.
"Лишь благодаря своевременному предупреждению моих товарищей из НКВД, с которыми мне довелось работать в 1925–1930 годах, мне удалось, в прямом смысле этого слова, бежать из Иркутска в Москву и избежать ареста. Общаться со мной в то время избегали. Многие знакомые, встретившись со мной на улице, загодя переходили на другую сторону."
Участник конфликта на Халхин-Голе и советско-финской войны.
В начале 1941 года вновь резкий поворот в судьбе и вот подполковник Голованов командир первого полка дальних бомбардировщиков.
«30 июня 1941 года, самоотверженно выполняя приказ командования и нанося удар за ударом по немецким переправам у Бобруйска, полк, летавший в бой во главе со своим командиром Головановым, потерял 11 машин».
В конце войны под командованием Главного маршала авиации
А. Е. Голованова находилось уже порядка 2000 бомбардировщиков.
После войны он попал в опалу, а в конце 60-х написал свои мемуары, отдельные главы которых были опубликованы в журнале "Огонек".
Но уже набранную книгу "положили на полку", не помогло даже письмо к Л.И. Брежневу, в котором Голованов в частности писал "За правдивость готов нести ответственность".
Ведь АДД находилось непосредственно под командованием Ставки, т.е И.В. Сталина и Голованов практически единственный, кто оставил свои воспоминания о личных встречах с вождем.
Из мемуаров Голованова
В начале июня 1941 года, сформировав свой полк дальних бомбардировщиков, подполковник Голованов приехал в Минск, чтобы доложить о себе командующему округом генералу Павлову, как того требовала воинская субординация, ведь, хотя Голованов непосредственно Павлову не подчинялся, его полк находился на территории Белорусского особого военного округа.
В приемной ему сказали, что Павлов выехал на границу и в Минске будет на следующий день.
Вот на следующий день Голованов и встретился с Павловым.
"В тот день я в двенадцать часов явился к командующему округом....
Павлов поздоровался со мной, спросил, почему так долго не приезжал в Минск, поинтересовался, что мне нужно, и сказал, что давно уже дал распоряжение, чтобы нас всем обеспечивали, так как об этом его просил Сталин. Только я начал отвечать на его вопросы, как он, перебив меня, внес предложение подчинить полк непосредственно ему. Я доложил, что таких вопросов не решаю.
— А мы сейчас позвоним товарищу Сталину. — Он снял трубку и заказал Москву.
Через несколько минут он уже разговаривал со Сталиным. Не успел он сказать, что звонит по поводу подчинения Голованова, который сейчас находится у него, как по его ответам я понял, что Сталин задает встречные вопросы.
— Нет, товарищ Сталин, это неправда! Я только что вернулся с оборонительных рубежей. Никакого сосредоточения немецких войск на границе нет, а моя разведка работает хорошо. Я еще раз проверю, но считаю это просто провокацией. Хорошо, товарищ Сталин… А как насчет Голованова? Ясно.
Он положил трубку.
— Не в духе хозяин. Какая-то сволочь пытается ему доказать, что немцы сосредоточивают войска на нашей границе.
Я выжидательно молчал.
— Не хочет хозяин подчинить вас мне. Своих, говорит, дел у вас много. А зря.
... К этому времени и у нас в полку появились разведывательные данные, в которых прямо указывалось на сосредоточение немецких дивизий близ нашей границы.
.... Как мог Павлов, имея в своих руках разведку и предупреждения из Москвы, находиться в приятном заблуждении, остается тайной. Может быть, детально проведенный анализ оставшихся документов прольет свет на этот вопрос…"
Этот отрывок из мемуаров наводит на интересные размышления.
1. Павлов выехал на границу только по приказу обеспокоенного Сталина.
2. Вернувшись поздно ночью, он не доложил о результатах поездки Сталину, хотя знал, что тот ложится поздно и заинтересован в информации о положении на границе.
3. Даже на следующий день он не доложил о свой поездке Сталину, а начал обычный прием посетителей. Можно подумать, что он стеснялся побеспокоить вождя, но нет, по своему "шкурному" вопросу о подчинении еще одного авиаполка позвонить не постеснялся.
4. Ну и наконец, даже лично Сталину он говорит, что все в порядке, а не бьет тревогу.
Мало того:
"...Распоряжение о вскрытии пакета и шифровка наркома были получены лишь на третий день войны. Нового там ничего не было, подтверждалось, что объявлена война. Это мы уже и сами видели."
О командующем ВВС
Весной 1942 года Голованову звонит Сталин и интересуется, сколько не принятых военпредами самолетов АДД находится на заводах. Узнав, что таких нет, он вызывает Голованова в Кремль.
Дело в том, что Сталин узнал, что на авиазаводах скопилось СЕМЬСОТ готовых самолетов, которые не могут попасть на фронт. Причем командующий ВВС генерал Жигарев говорит, что эти самолеты не приняты военпредами, как говорится " по бою", а авиапромышленнось в лице Шахурина утверждает, что нет экипажей от ВВС для перегонки самолетов.
Сталин оперативно организовывает совещание.
"-Вот видите, как получается: Шахурин говорит, что есть самолеты, но нет летчиков, а Жигарев говорит, что есть летчики, но нет самолетов. Понимаете ли вы оба, что семьсот самолетов — это не семь самолетов? Вы же знаете, что фронт нуждается в них, а тут целая армия. Что же мы будем делать, кому из вас верить? — спросил Сталин.
... Невольно вспомнилась осень 1941 года, когда Жигарев обещал Сталину выделить полк истребителей для прикрытия выгружавшейся на одном из фронтов стрелковой дивизии, а оказалось, что истребителей у него нет. Как Павел Федорович тогда вышел из весьма, я бы сказал, щекотливого положения? Не подвел ли его и сейчас кто-нибудь с этими самолетами?
И тут раздался уверенный голос Жигарева:
— Я ответственно, товарищ Сталин, докладываю, что находящиеся на заводах самолеты по бою не готовы....."
Все расставил по местам срочно вызванный генерал Селезнев, который в ВВС ведал заказами на заводах.
"... Почему их не перегоняют? — опять, обращаясь к генералу Селезневу, спросил Сталин.
— Потому что нет экипажей, — ответил Селезнев.
Ответ, а главное, его интонация не вызывали никакого сомнения в том, что отсутствие экипажей на заводах — вопрос давно известный.
Я не писатель, впрочем, мне кажется, что и писатель, даже весьма талантливый, не смог бы передать то впечатление, которое произвел ответ генерала Селезнева, все те эмоции, которые отразились на лицах присутствовавших, Я не могу подобрать сравнения, ибо даже знаменитая сцена гоголевский комедии после реплики: «К нам едет ревизор» — несравнима с тем, что я видел тогда в кабинете Сталина. Несравнима она прежде всего потому, что здесь была живая, но печальная действительность. Все присутствующие, в том числе и Сталин, замерли и стояли неподвижно, и лишь один Селезнев спокойно смотрел на всех нас, не понимая, в чем дело… Длилось это довольно долго.
Никто, даже Шахурин, оказавшийся правым, не посмел продолжить разговор. Он был, как говорится, готов к бою, но и сам, видимо, был удивлен простотой и правдивостью ответа.
Случай явно был беспрецедентным. Что-то сейчас будет?! Я взглянул на Сталина. Он был бледен и смотрел широко открытыми глазами на Жигарева, видимо, с трудом осмысливая происшедшее. Чувствовалось, его ошеломило не то, почему такое огромное число самолетов находится до сих пор еще не на фронте, что ему было известно, неустановлены были лишь причины, а та убежденность и уверенность, с которой генерал говорил неправду.
Наконец, лицо Сталина порозовело, было видно, что он взял себя в руки. Обратившись к А. И. Шахурину и Н. П. Селезневу, он поблагодарил их и распрощался. Я хотел последовать их примеру, но Сталин жестом остановил меня. Он медленно подошел к генералу. Рука его стала подниматься. «Неужели ударит?» — мелькнула у меня мысль.
— Подлец! — с выражением глубочайшего презрения сказал Сталин и опустил руку. — Вон!"
А теперь угадайте, что стало после этого эпизода с командующем ВВС Жигаревым?
Его расстреляли или стерли в "лагерную пыль?
Нет, просто отправили на Дальний Восток командовать находящейся там авиацией.
В отставку Жигарев ушел уже Главным маршалом авиации.
Вот такой оказывается сатрап и деспот товарищ Сталин.
О начале войны можно прочитать здесь:
Пишите комменты, ставьте лайки и подписывайтесь на канал.
