- Ты будешь это пить? – с опаской спросила Олеся. – Лучше не надо.
- Не буду, не волнуйся. Это нужно быть совсем сумасшедшей, - ответила я, а потом встала и выплеснула содержимое чайника в окно. – Ему там самое место.
- Что будем делать? – девушка была бледна и явно испытывала страх. – Как вести себя?
- Спокойно. Что бы ни происходило, мы должны быть уравновешенными. Пока соглашаемся на все, что нам предлагают. Если начнем идти против, то можем накликать на себя беду, - я уже внутренне приготовилась к нелегким испытаниям. Никаких истерик. Они только усугубят наше положение.
- Я постараюсь, - пообещала Олеся, глубоко вдохнув. – Ты все правильно говоришь.
Ливень усиливался, словно та сила, которая бесновалась в последние дни, озлобилась еще больше или наоборот, хотела показать свое неоспоримое величие и превосходство.
А по усадьбе плыли ароматы готовящейся пищи, будоража обоняние. Это было настолько гротескно, словно кто-то поставил себе цель издеваться надо мной.
Через пару часов Наташа вернулась, аккуратно держа в руках темное платье. Она разложила его на кровати и сказала:
- Инга, хозяин желает, чтобы ты надела его.
Хозяин? С каких пор они стали называть его хозяином?
- У тебя есть хозяин? – насмешливо поинтересовалась я. – И давно ли?
- Можешь иронизировать, сколько твоей душе угодно, - скривилась она, глядя на меня надменным взглядом. – Вот только нет никого, кто может противопоставить себя Павлу. Конечно, он хозяин.
- Неужели твой грех настолько тяжел, что ты готова отдать свою душу? – я все-таки надеялась, что достучусь до нее. – Наташа, ты так молода…
- Мой грех? Мой грех?! - девушка изменилась в лице. На нем появилось злобное выражение. – Что ты можешь знать об этом? Зато судишь! Я вижу, что судишь!
- Как я могу судить тебя? Я не знаю твоей жизни… - я с ужасом наблюдала, как она становится похожей на сумасшедшую. Хотя возможно оно так и было.
- Я убила свою мать! – выплюнула Наташа, сжимая кулаки. – Как тебе это? И сейчас не осудишь?
Я молчала.
- Молчишь? А что так? – девушка хищно ухмыльнулась. – Ты думаешь мой грех в убийстве? Не-е-ет… Мой грех в том, что я ненавидела свою мать. Ненавидела за то, что мне приходится кормить ее, стирать грязное белье, выносить горшок! Каждый день я приходила к ней и думала одно и то же. Когда же ты сдохнешь. Сдохни. Умри. У меня уже не оставалось сил вдыхать этот запах, от которого к горлу подкатывала тошнота! А потом я отравила ее. Стала подмешивать ртуть в еду. И знаешь, я все-таки благодетельница, ибо избавила и ее и себя от бесконечных мучений!
Девушка развернулась и быстро покинула комнату, оставив нас с Олесей в полном шоке.
- Я не знаю, как на это реагировать… - прошептала моя новая подруга, прикрывая рот ладошкой. – Мне кажется, что я сейчас потеряю сознание или меня вырвет.
- Представь, что за люди находятся здесь? – прошептала я, чувствуя холод, расползающийся по моему телу. – Они сотворили такое, за что теперь бояться попасть в ад.
- Мне трудно это принять. – Олеся заплакала. – И вряд ли я смогу смириться с этим знанием.
Что я могла ей сказать и как успокоить? Человек должен прожить какое-то время с самым страшным, чтобы принять его.
Но Олеся вскоре нашла в себе силы, чтобы не погружаться в эту ситуацию полностью. Так и надо, иначе можно сойти с ума.
- Что это за платье? – она взяла его за плечики и подняла. – Тебе не кажется, что оно похоже на наряд царского времени?
Мне не казалось, я это знала. Видимо Павел хочет нарядить меня в платье его покойной жены. Приятного мало, но надеть его все равно придется.
- Платье это самое безобидное из происходящего, - вздохнула я, поднимаясь с кровати. – Хочет он меня видеть в нем, ради Бога.
- Ты что-то задумала? – Олеся испуганно смотрела на меня. – Я вижу это по твоим глазам!
- Не то, чтобы задумала, но испортить праздник этих кровопийц я тоже могу, - криво усмехнулась я. – Пусть знают, что мы тоже не так просты. Я покажу им, на что они променяли свои грехи.
Надев платье, я присела у зеркала и попросила Олесю, чтобы она уложила мне волосы. Я помнила, как выглядела прическа жены Павла. Пусть она была на тот момент немного растрепанной, но сама укладка не представляла чего-то сложного.
Волосы графини были собраны на затылке, а два локона, обрамляли лицо.
Когда Наташа вернулась, я стояла посреди комнаты, гордо приподняв подбородок.
- Хозяин ждет тебя, - она зыркнула на меня быстрым взглядом. – Поторопись.
- Ты как обращаешься ко мне? – процедила я, не сводя с нее холодных глаз. – Совсем с ума сошла? Или не знаешь кто я твоему хозяину?
Наташа растерялась. Она хлопнула ресницами, судорожно вздохнула, а потом неуверенно произнесла:
- Ты это о чем… Мне не нравится твой тон…
- Что? – я шагнула к ней и схватила за шею. – Моли Бога, чтобы я не пожаловалась на тебя хозяину. Тогда ты отправишься в ад быстрее, чем предполагалось.
Девушка побледнела и когда я отпустила ее шею, бросилась прочь.
- Инга, ты пугаешь меня… - прошептала Олеся. – Ты совсем другая!
- Я все та же, - улыбнулась я ей. – Вот только пришло время показать зло тем, кто продался ему. Пусть посмотрят в лицо своему божеству. Пойдем. Ничего не бойся.
Мы вышли из комнаты и, пройдя по коридору, спустились вниз. Из гостиной слышались голоса, кто-то даже смеялся. Им было хорошо, они наслаждались тем, что сломали меня, что я нахожусь здесь.
Толкнув двери, я на секунду остановилась на пороге, надменно глядя на собравшихся. Старики сначала улыбались, а потом словно поняли, что что-то идет не так и их улыбки сползли с морщинистых лиц. Павел же замер. Он пожирал меня жадным взглядом некоторое время, а потом поднялся и подошел почти вплотную.
- Ты прекрасна… Я сражен… Это невероятно…
- Я хочу вина, - холодно сказала я. – И пусть Олеся всегда находится рядом со мной.
- Конечно дорогая, - колдун предложил мне свою руку, и я приняла ее. – Все, что ты пожелаешь.
- Что делают здесь эти люди? – я кивнула в сторону стариков, наблюдающих за нами широко распахнутыми глазами.
- Тебе это не нравится? – Павел помог мне сесть.
- Не нравится. Убери их, - я получала удовольствие, глядя, как меняются их лица. – Это возможно?
- Пошли вон, - прошипел колдун. – Убирайтесь!
Старики, а с ними и Наташа суетливо потянулись к двери, не поднимая глаз. Вот так вот. Поймите же вы, наконец, что зло не помощник! Оно никогда не будет за вас, потому что оно всегда за себя…
