Говорят, что наглость - это второе счастье. Если так, то обсуждая с Мироном Карпуниным условия нашего сотрудничества, я должна была быть счастлива просто запредельно.
- Это ключи от квартиры, которую я снимала. Садовая восемь, квартира сорок первая. Нужно забрать оттуда мои вещи, привезти их сюда, отдать хозяйке ключ и сообщить ей, что я съехала.
- Хорошо.
- Это ключ от машины. Она стоит на парковке возле агентства, адрес ты знаешь. Ржавая вишнёвая «семёрка», там не ошибёшься. Она не на ходу. Её надо перетащить куда-нибудь и продать. В бланк договора я свои данные впишу, подпись поставлю, а дальше сам разберёшься.
- Понял.
- Два кредита. Один на шестьдесят четыре тысячи, другой на сто одиннадцать. Оба в одном банке. Погасишь почти полностью, оставишь на каждом по тысяче, а я в следующем месяце поеду и сама закрою договоры.
- Ладно.
- Дом этот ты мне не сдашь, а подаришь. Договор оформим не в простой письменной форме, а нотариально. Но сначала сделаем мне здесь постоянную регистрацию.
- Не вопрос.
- Так… Машина… Можно «Ниву» подержанную, но не очень старую, чтобы она не ломалась каждые пятнадцать минут. Оформишь на себя, а меня просто в страховку впишешь.
- О’кей.
- Что ещё? По насущным вопросам вроде бы всё. Теперь по блогу. Фотоаппарат или телефон с нормальной камерой - это само собой. Интернет. Заключим официальный договор на оказание информационных услуг. Площадки выберешь сам. Контент-план и всё остальное полностью на мне. Вести буду так, как сочту нужным, без твоего вмешательства. Основные условия пропишем в договоре. Оплата фиксированная раз в месяц, сумма…
- Двести.
- Чего двести?
- Тысяч. В месяц. Хватит? Или мало?
- А тебя не смущает, что я и так уже в твой карман лимона на два залезла?
- Нет.
- Тогда двести пятьдесят.
- Идёт.
- Чистыми. Налоги сам платить будешь.
- Естественно.
В агентстве мне платили двадцать пять плюс десятку премиями, и я считала это хорошей зарплатой. Внутренний голос в истерике бился головой о невидимую стену, пытаясь втолковать мне, что щедрость Карпунина выглядит более чем подозрительно, а я продолжала наглеть. Широким жестом разрешила строительство нового моста на месте разрушенного, потребовала ограничить доступ на территорию урочища журналистов и прочих любопытствующих. Заявила, что укладка асфальтированных дорог даже не обсуждается - их не будет, и точка.
Выяснилось, что асфальт в наличии уже имеется - в западной части урочища от третьего моста до лагеря и огороженной территории охотхозяйства. Я даже не знала, что там есть огороженная территория. Карпунин к моей неосведомлённости отнёсся снисходительно и пообещал устроить мне экскурсию по моим владениям, когда наладится погода.
- Всё? Или ещё что-то? - невозмутимо уточнил он, когда фонтан моей наглости иссяк.
- Наверняка я что-то упустила, но пока всё, - подытожила я. - Если так пойдёт и дальше, на сотрудничестве со мной ты разоришься.
- Это мои проблемы, - отрезал он мягко и предложил: - Отметим? Время ужинать как раз. У меня есть жареная картошка и салат из редиски с зелёным луком. А настойку можно у Клавдии купить, но мне она не продаст.
- Почему Никулины так тебя ненавидят? - поморщилась я, предположив, что теперь эта ненависть затронет и меня.
- Я же Мухин, - усмехнулся Мирон в ответ.
- И что? Если верить их сказке, то вы вообще дальними родственниками друг другу приходитесь. Дочку-то барыне не сын лесника заделал, а сам барин. По крови она Мухина была, а не Оленева. И все её дети, включая первенца, тоже Мухины.
- Маш, это принципиально, понимаешь? У них наследственная гордость и обида. У нас общий прародитель один, а бабы у него были разные. Это как если бы я ребёнка от первого брака в детдом отдал, а детей второй жены в богатстве и роскоши растил. Ненависть ещё с тех времён пошла, она у Оленевых из поколения в поколение передаётся.
- На генетическом уровне? - насмешливо уточнила я.
- На идиотическом, - проворчал он. - Двадцать первый век на дворе. Нано-технологии, искусственный интеллект, органы для пересадки из клеток выращиваем, а они засели в этом лесу вокруг дровяных печек и дуются на весь белый свет. Все нормальные люди уже давно срулили отсюда если не в город, то хотя бы поближе к цивилизации, а эти… Я не знаю, что у них в головах, и можно ли это искоренить. Клавдия Бориса против меня настроила, тот своим детям эту ненависть передаст. Знаешь, говорят, что дети не в ответе за ошибки родителей, а тут не один десяток поколений за косяк одного человека отдувается. Они просто не хотят дружбы и мира, как ни старайся.
- А ты пытался?
- Конечно, пытался. Никулины тогда собаку во дворе держали, так я от этой псины так по болоту улепётывал, что только пятки сверкали. Пацаном ещё был, в школе учился. В последних классах. Это уже после того, как Артур выяснил, что у наших предков раньше тут владения были. Приехал с дальней роднёй познакомиться, а они на меня свою псину спустили, когда я представился. И с тех пор не поменялось ничего.
- И ты всё равно хочешь им помочь?
- Они как дети, Маш. Если поворачиваться спиной ко всем, у кого тараканы в голове отличаются от твоих собственных, люди вообще общаться перестанут.
- Но дело ведь не в Никулиных, да? - закинула я удочку, намереваясь всё-таки вытащить из этого человека истинную причину его интереса к лесным угодьям. - Если бы здесь не было стариков, ты нашёл бы другую причину. Тебе плевать на этот лес. Не говорю, что наплевать на людей, но их присутствие упрощает задачу. Дело в твоих отношениях с братом.
На этом мирные переговоры закончились, добродушное настроение Карпунина улетучилось, и его взгляд стал очень холодным.
- Ты хотела знать мою цель, и я тебе её озвучил. Стройки не будет. Старики доживут здесь свой век, после этого я отдам землю Артуру, а дальше ты будешь бодаться с ним сама. Если, конечно, к тому времени у тебя не пропадёт внезапное желание жить в этой глуши и охранять какие-то местные мистические тайны. Ты не лезешь в мою душу, а я не лезу в твою - это моё условие.
Вот она - проблема правильности формулировок. Между целью и мотивами большая разница. Я интересовалась целью и получила ответ. Мотивы, заставившие Карпунина поставить перед собой упомянутую цель - это уже не моё дело. Мотивы - это личное. Наверное, он был прав. Когда два партнёра договариваются о старте совместного бизнеса, каждого интересует только собственная выгода. Личное остаётся личным. Карпунин рассказал мне об отношениях с братом только то, что затрагивало нашу теперь уже общую цель. Есть партнёр и намерения партнёра. И конкурент есть - тоже с намерениями. Задача - обойти конкурента. Всё.
Но я же любопытная. Я не люблю загадки, мне ясность нужна. А вдруг в мотивах Карпунина есть что-то неблаговидное, что впоследствии может мне навредить? Не просто так ведь существует эта недосказанность. Пришлось смириться с тем, что информацию придётся добывать потихоньку, осторожно и, скорее всего, очень долго. Но это не значит, что я отказалась от этой затеи и удовольствовалась тем, что имею. Просто всему своё время.
А вот отмечать успешное обсуждение условий нашей странной сделки я отказалась. Не потому, что не хотелось идти к Клавдии Ильиничне за настойкой, хотя я озвучила именно эту причину, а из-за того, что мне пить нельзя. Я после третьей рюмки теряю контроль над своим языком, после пятой - над действиями, а потом у меня начинается острый приступ жалости к себе и просыпается потребность делиться своими горестями с собутыльниками. Лучше уж оставаться трезвой, чем наутро краснеть, лихорадочно вспоминать события прошедшего вечера и огорчаться из-за последствий.
Мы с Карпуниным просто поужинали. Пока я нарезала колбасу и сыр, он разогрел картошку. Слопали всё, запили холодным яблочным соком, а потом Мирон пожелал мне доброй ночи и собрался уходить на ночёвку в пустой двадцать второй дом.
- Слушай, а как ты вчера ответил на моё сообщение, если здесь связи нет? - вспомнила я вопрос, который хотела задать с самого начала, но эта мелочь вылетела из моей перегруженной информацией головы.
- Я в Мухино был, в гостинице, - ответил он, остановившись у порога. - Мне здесь ночью с воскресенья на понедельник какой-то урод все четыре колеса пробил и бензин слил. Хорошо, что канистру из багажника спереть не смогли, он закрыт был. Я только сегодня утром из сервиса машину забрал, скупился и вернулся.
- Там же лужа у моста, - напомнила ему я.
- Я в курсе, - невозмутимо ответил Мирон. - Утром вчера ещё сухо было, так что даже на спущенных колёсах убраться отсюда не проблема, а обратно я через другой мост возвращался, в объезд лагеря.
Можно было промолчать, но я всё же не удержалась.
- Это я посоветовала Никулиным пробить тебе колёса. Ещё до нашего знакомства.
- Зачем? - нисколько не огорчился он.
- Чтобы ты в этом лесу застрял надолго. Пока ты здесь, лес не подожгут. Посоветовала Клавдии Ильиничне попросить лешего, чтобы он тебя тут кругами водил недельки две, пока мы не придумаем, как строительству твоего завода помешать.
- Детский сад, штаны на подтяжках, - криво усмехнулся он, обречённо вздохнул и ушёл.
А я осталась. Помыла посуду, осмотрела дом, походила из угла в угол… Хороший дом, просторный, только мебель в нем старая. Зато все удобства внутри, и даже горячая вода есть. Нагреватель, правда, накопительный, но объёмный - аж на восемьдесят литров. И плитка в кухне электрическая - маленькая, двухконфорочная, без духовки. Дачный вариант. Пирогов не напечёшь, курицу не зажаришь, но в целом жить можно. Я всё равно готовить не люблю.
Надеялась, что Карпунин сообразит принести мою сумку, но он оказался не настолько сообразительным, поэтому пришлось идти самой. И за новым постельным бельём тоже - оно же где-то там у него в коробках, а я на несвежем спать не хочу.
Вечер, сумерки, тишина… В окнах шестнадцатого дома горел свет, и я всё-таки решилась на встречу с Клавдией Ильиничной, хотя понимала, что ничего доброго она мне не скажет. Не хотелось идти, но надо - всё равно ведь рано или поздно поговорить по душам придётся, так лучше сразу все точки по своим местам расставить, чем изводить себя неопределённостью. Постояла немного у калитки, втягивая носом умопомрачительный аромат земляничного варенья, собралась с духом и пошла в гости, как на эшафот.
- Явилася-таки? - с упрёком в голосе и взгляде встретила меня старушка, распахнув входную дверь раньше, чем я успела постучать. - Ну входи, коль пришла. А я всё думала, ждать тебя, или ты настолько своими новыми силами возгордилася, что и здороваться теперь перестанешь.
- И вам доброго вечера, - кисло поздоровалась я, входя в дом, где мне уже не рады.
- Сядь, - махнула Клавдия Ильинична в сторону стола, на котором стояли большая миска со спелыми ягодами и несколько пустых поллитровых банок.
Я села. Предложила чем-нибудь помочь, но в ответ услышала: «Без сопливых как-нибудь справлюся».
- Это вы Карпунину колёса прокололи? - спросила, чтобы хоть с чего-то начать непростой разговор.
- Борька, - сразу же ответила старушка из кухоньки. - Но попросила я, да. Не ради того, чтобы задержать, а просто так. Думала - пойдёт лесом за помощью и сгинет тама. А он не сгинул. И тебя, дуру, в оборот взял. Ох, дурёха… Хоть и не случайно тропки жизненные тебя сюда привели, и Марфа в тебя поверила, но чует моё сердце, что ошиблася она. Не такой ты человек, какому силу великую доверить можно было. Всё попусту пропадёт. И сила пропадёт, и лес, и ты вместе с ним. Ты хоть знаешь, что теперь вся боль этой земли в тебе болью отзываться будет? Понимаешь, какой груз на себя приняла? Надо было гнать тебя отседова метлой поганой, пока была такая возможность, а теперь уму-разуму учить придётся. А как учить, ежели ты простых слов не слышишь и понимать не хочешь? Привёл леший подарочек на старости лет, чтоб ему в болоте тиной захлебнуться. Ты тута надолго остаться-то думаешь?
- Навсегда, - тихо отозвалась я и сама в это поверила.
Оглавление:
