Начало истории здесь:
Вера кашляла, задыхаясь, рёбра болели, худое тело постоянно сотрясалось в приступе. Мама подавала дочери горькую микстуру, обтирала лоб мокрым полотенцем, отпаивала горячим бульоном. Мура калачиком лежала в Вериных ногах, забирала хворобу в своё кошачье тело, выходила во двор, выкашливала и возвращалась, кошки в вопросах лечения подходят к делу со всей ответственностью, не покидают пациента до полного восстановления. Кошки преданнее иных людей.
Птицы лесные Веру обыскались, прознали, где девочка живёт и повадились прилетать. Сядут на плетень и выводят трели, подбадривают самого признательного своего слушателя. Вера открывала глаза, вслушивалась, после вновь проваливалась в сон, не переставая кашлять.
Федьке отец рассказал, что после его проступка Вера заболела. Как рассказал - ремнём отходил пуще прежнего, так что сидеть Федька не мог десять дней кряду. Стыдно отцу было за сына перед соседями, хоть бы и провалиться под землю, смыться в потопе, удар молнии в темечко заполучить - всё будет справедливым, но в глаза соседям смотреть, вот где большая мука, ежедневная. Не находил отец управу на сына, методик воспитания, кроме наказания, не знал, не практиковал. Труду обучить тоже не смог - то ли Федька балбесиной уродился, то ли батька родительскую роль не усвоил. Мамка померла, когда Федьке было пять, забыл он её, и только запах остался в памяти, материнский запах. Федька мечтал найти этот запах среди всех запахов, представлял, как вдохнет ноздрями глубоко и в тот час вспомнит свою мать. Образ её давно стëрся, и фотокарточки не осталось, только отец в редкие минуты вспоминал и описывал её как добрую, светлую, румяную, с натруженными руками. Федька слушал отца, затаив дыхание, каждую деталь в сердце складывал, представлял, как о нём в детстве заботились. Обида Федьку поглощала - у всех друзей были матери, отцы не всегда, но матери у всех.
Вымещал Федька обиду на слабых, по-другому не умеючи выплеснуть гнев. Кур домашних пинал, деревья в соседском саду ломал, с пацанами нещадно дрался, из школы его выгнали за поведение и не велели возвращаться. Ватагу сколотил, на страхе пацаньë держал подле себя.
Вере Федька не сочувствовал, а завидовал. Она такая нежная, прозрачная, тонкая, окружена вниманием родных, чирикает сидит, с кошкой обнимается целыми днями. Сотни раз мимо проходил, не трогал, какой чёрт дёрнул напасть на девчонку. Федька потерял покой не только из-за ноющих отхлестанных боков, но и где-то внутри он почувствовал душевную боль, в том же самом месте скребло при думах о мамке. Федька не мог есть, не мог спать, перестал шастать по улицам и, чтобы заглушить чувства поганые хоть на мгновение, начал отцу помогать усерднее прежнего - воды принесёт, скотину покормит, дрова наколет.
-Вижу, как в воду окунутый ходишь, - начала разговор с Федей соседка, бабушка Фрося.
Федька глаз не поднял.
-Стыдно мне за тебя, слова не найду, как назвать. Посмотрела бы на тебя мать. Да что мать, Богородица видит всё. Иди к девочке домой и кайся.
Бабушка Фрося говорила тихо, но твердо.
Поставил Федька ведро с водой на землю, развернулся и побрëл.
-Да куда с руками пустыми, дурень, обожди, творогу дам для Веры, - баба Фрося вынесла глиняную чашку, обëрнутую льняным полотенцем.
Федька крепко ухватился за посудину, как за спасательный круг и начал тяжело переступать ногами. Прыть и задор испарились, а дорога к искуплению оказалась, ох, как тяжела, словно якори к ногам привязали. Прохожие с удивлением оглядывались на парня, сам на себя не похож, чëрта что ль повстречал. С совестью встретился!
Тот самый поворот. Та самая изгородь. Курицы, как ни в чем не бывало, медленно передвигаются, квохчут и клюют в траве жучков. Дорога до дома Веры показалась вечностью. Мальчик встал перед калиткой, как вкопанный, тело мелко дрожало от страха, ноги подкашивались, лицо и уши горели. Федьку в окно заметил отец Веры, вышел, отворил калитку и молча смотрел, и медленно произнёс, теребя бороду:
-Чего явился?
-Ввввоот твввооорог, - тихо сказал Федя.
-Зачем мне твой творог?
Слёзы брызнули из глаз Феди, чашка с творогом выпала из рук, курицы вздрогнули и разбежались. Мальчик зашелся в рыданиях, закрыл ладонями лицо, размазывал слезы, упал на колени:
-Дяденька, простите.
-Не у меня проси о прощении. Подь сюды, присядем.
Федька на коленях вполз во двор, по той же тропке, где Вера ползала каждый день. Сел на чурбан, на котором сидела Вера, ежели двор был в лужах и грязи после дождя. Уменьшился в два раза, сгорбившись, продолжал всхлипывать и утирать рукавом слезы. Отец Веры достал табак, сделал самокрутку, медленно закурил.
-Понимаешь, брат, у тебя жизнь долгая, а репутация уже порченная. Как ты собираешься дальше в нашей деревне жить, с людьми общаться? У нас принято добрососедствовать, руку ближнему протягивать, поддерживать в горе, не обижать слабых. Коли не шутишь и правда хочешь искупления.
Федька убрал ладони с опухшего красного лица, закивал лохматой башкой.
-Приходи, будешь нам в хозяйстве помогать, руки всегда нужны, работы много. Срок - пока дочь не выправится. Начинать можешь сейчас. Лады? Иди в дом, умойся.
Продолжение: