- Ты, Лизавета, меня гони, коль надоем. Не стесняйся, прямо говори - пошел вон, Захар. Я не обижусь.
Лиза старательно натирала сковороду песком, руки пока слушались ее не очень, но силы потихоньку прибывали, и сковорода постепенно становилась все чище и блестящее. Вечер был чудесный, но комары вдруг пропали, судя по всему грядет похолодание. Оно и пора бы, уж больно лето для этих мест было теплым, ласковым, даже пугало это тепло - непривычно. Захар сложил начищенную Лизой посуду в огромный таз, потащил к крыльцу, но вдруг опомнился, вернулся, помог Лизе встать, повел к дому
- Ну вот, устала. Говорил же, не перебирай, отдыхай побольше. Сейчас Снежинка ругаться будет, суровая она у тебя, я ее даже боюсь. Пошли.
Лиза с удовольствием оперлась на мощную руку этого стеснительного медведя, позволила ему довести себя до дома, присела на лавку в кухне.
- Ополоснешь посуду, Захар? Правда, устала. Чуть посижу.
Захар испуганно заглянул Лизе в глаза, но ничего в них страшного не нашел, действительно просто устала. Ловко промыл посуду, аккуратно расставил ее на полке, присел рядом. Лиза слегка прижалась к нему плечом, прикрыла глаза. Всегда на нее снисходил легкий и светлый покой, когда рядом был этот простой, совершенно незамысловатый мужичок, такого чувства у нее не было ни с кем - даже с Никодимом. Вот ничего больше - ни тревоги, ни напряжения, ни желания, ни любви - только покой. И именно это ощущение делало Лизу счастливой.
- Глупости ты говоришь, Захар. Как это - гони? Ты уж сам решай, когда приходить, когда уходить, я тебе всегда рада. Да и помогаешь ты, куда нам без мужика…
Захар ласково улыбнулся, чуть посидел, выпрямившись, как будто боялся потревожить Лизин покой, потом потихоньку отодвинулся, встал.
- Пойду я, Лизаветушка. Завтра у нас такое, там помощь нужна, дым коромыслом. Вишь, пять деньков, как мы знакомы, а уж и уходить неохота. Ты сейчас ложись, отдыхай, а то завтра на свадебку ножки не донесут. А я Снежинку пошлю к тебе, она там заработалась, про мать забыла. Тебе чайник поставить?
Лиза помотала головой, кивнула Захару - иди, мол, встала и пошла к кровати. У нее не было сил даже умыться, так всегда, в последнее время - полежит, потом уж все остальное. Ослабила ее эта болезнь, прямо как подменили у нее внутри все, здоровое вынули, гнилое вставили, спасибо, хоть не убили.
…
Вскочила Лиза, как встрепанная, как будто кто-то с силой толкнул ее в плечо, а потом сжал ее руку около локтя сильно, безжалостно. Сквозь тонкие занавески в комнату заглядывала огромная луна, и даже через ткань была видна россыпь звезд - холодных, как кусочки разбитого льда. Явно ударил заморозок, иней на озябших листьях березы, росшей перед окном, как будто подчеркнул их темный, почти черный цвет, так выглядит бархат, расшитый стразами, празднично и отстраненно. Лиза со страхом села на кровати, попыталась стряхнуть чужую ладонь со своей руки, но никого не было рядом, только Снежа тихонько посапывала на своей кушетке.
“Господи! Уже и с головой что-то, с ума, похоже, схожу. Надо после свадьбы Симе сказать, пусть настойки какие сварит, а то самой даже страшно. Чудится всякое”.
Лиза босиком, морщась от холода остывших досок подскочила к печке, там стояло ведерко с колодезной водой, зачерпнула кружкой, и… увидела Никодима. Димка стоял с той стороны окна, он был таким, каким она его увидела когда-то впервые, молодым, ясноглазым, с легкой насмешливой улыбкой узковатого сильного рта. Он смотрел на Лизу сквозь чуть заиндевевшее стекло, шевелил губами, как будто хотел что-то сказать, а ночной ветерок чуть шевелил его волнистые длинные волосы. Лиза уронила кружку, на секунду замерла, задохнувшись от сильного толчка в сердце, постояла, восстанавливая дыхание, потом подошла к окну и открыла створку. Димка оперся одной рукой о подоконник, перепрыгнул его, подошел к Лизе, коснулся ее щеки. Рука его не была ледяной, мертвенной, она была живой и теплой, ласкала нежно, как когда-то.
- Прости меня, солнышко мое рыженькое. Много горя я тебе принес. Простишь?
Лиза взяла его ладонь в свои руки, поднесла к губам, поцеловала, потом прижалась к его плечу, чуть задержала успокоившееся уже дыхание.
- Я простила, Дим. Теперь уже простила. Вон - детей твоих ращу, жалко Сима стала чужой.
Димка подошел к топчану, наклонился над Снежей, слегка подул на ее волосы, отчего их шелковый одуванчиковый пух чуть разлетелся с лица, как будто обнажив его нежность.
- Красивая какая. Видишь, только сейчас увидел. Ничего не замечал…
Он снова подошел к Лизе, приподнял ее лицо, чуть сжав подбородок, посмотрел прямо в глаза.
- Лиза, слушай меня внимательно. Сима стала не чужой. Сима стала не Симой. Мать знала, как возродиться, их семя, я так понимаю, проделывает эти штуки не раз. Она и Снежу присмотрела, похоже, но девочка не подошла, у нее иная кровь - твоя. Поэтому матушка замуж и выходит, ей свежая кровь нужна. Родит дочь, будет продолжать свое дело.
Он отпустил Лизу, подошел к окну, по мальчишески сел на подоконник, чуть присвистнул хулигански.
- А я дурак. Понял поздно, на поводу у них шел. Ну и пришел.
Лиза подошла к нему, хотела что-то сказать, но Димка вдруг резко отстранил ее от себя, стал на глазах меняться, стареть, и вот уже Никодим, тот самый, которого она помнила в свой последний приезд, стоял перед ней, сгорбившись, больной и бледный.
- Уезжай, Лиза. Дождись Назара, забирай Снежу и уезжай. Матушка не станет тебя держать, ты не нужна ей, не интересна. Главное, сама не залипни в скиту, он тянет в себя, как в болото. Захар поможет тебе.
Никодим не стал открывать окно, он просто прошел сквозь стекло, и через секунду его не было. Лишь ледяные звезды равнодушно и холодно смотрели вниз…
…
- Мама. Ты с кем там? Светает уже, мне собираться надо, я там прямо с утра должна помогать. А ты потихоньку… Сейчас придет дядя Захар, он тебе поможет, приведет к Симе. И вот…
Снежа, свежая, как зимняя зорька, в светлом платьице, подчеркивающем ее стройную худенькую фигурку, быстро шуровала у печки, собирая завтрак. Одним глотком проглотила чай, кинула кусочек печенья в рот, кивнула матери
- Позавтракай только, голодная из дома не выходи. И вот!
Она подтолкнула матери большой плоский пакет.
- Там твое платье. Здесь принято на общие праздники надевать особые вещи. Тебе все подойдет, Сима проверила. И не опаздывай.
Снежа выскочила из дома, а Лиза, медленно допив чай с молоком потянула пакет. В нем мерцало теплым перламутром что-то легкое и невесомое.
…
Когда Лиза, наконец оторвалась от зеркала, в котором отражалась не очень молодая, не очень здоровая, но очень милая тетушка в струящемся до пола, легком шелковом платье, чуть переливающимся в проникающих сквозь тюль солнечных лучах, вошел Захар. Он так и замер, раскрыв рот, не в силах оторвать взгляда. И когда Лиза подошла к нему, с улыбкой тронула широкое, каменное плечо и шепнула “отомри”, он восхищенно пробурчал
- Красивая…
продолжение