— Не высовывайся, — пригрозил Ося и побежал в сторону крика.
Громкие вопли сменились стонами.
Ося уже думал, что Харитона добивают.
Но перед глазами его ждала другая картина.
Харитон, сжимая кулаки, смотрел в упор на вопящего.
Тот не двигался под тяжестью ноги охотника.
"Повесть об окаянной" 47 / 46 / 1
Нога Харитона была как раз на груди несчастного.
— Бабу мою оставь, бабу мою оставь, — из последних сил шептал лежащий на земле.
— Да на кой она мне сдалась, баба твоя? У меня своих восемь вместе с женой.
Несчастный замолчал ненадолго.
Потом опять стал кричать.
— Оська, — пробормотал Харитон. — Люди выходить начнут. Давай этого на конюшни. Там разберёмся. Уж больно он меня разозлил.
Ося схватил незнакомца за руки и потащил по земле. Тот стонал.
— Мы его так сотрём, пока доберёмся. На руки его бери, я не могу, ранен.
Только сейчас Ося заметил, что Харитон время от времени держит рукой внизу живота.
Он отпустил незнакомца и бросился к другу.
Тот лишь махнул рукой и произнёс:
— Заживёт! После кабана выжил, а этот так — поцарапал.
Ося кивнул, поднял незнакомца, взвалил его на плечо и понёс в сторону конюшен.
— Тяжёлый какой, — ворчал он.
К счастью, никто из жителей не показался на улице.
Ксанка сидела в ящике и дрожала. Услышав шаги, вся сжалась.
— Выходи, не трясись, — голос Оси словно стал спасением.
Ксанка вылезла из ящика.
Ося свалил свою ношу на кучу перепревшего сена, тяжело вздохнул.
Ксанка смотрела на Осю, на держащегося за живот Харитона, но не обращала внимания на незнакомца.
А когда услышала:
— Ксаночка, и ты тут… — оторопела.
Это был Вадим. Он заметно повзрослел. Обзавёлся седыми волосами. Но его глаза так и остались магическими.
Пока Ося с фонариком осматривал рану Харитона, Ксанка продолжала изучать Вадима.
— Милая моя, — шептал он, — вот и встретились. Узнала… А я ведь просил тебя, чтобы ты меня узнала.
Вадим время от времени зажмуривал глаза.
Его лицо кривилось от сильной боли.
— Покалечил меня твой любовник, а ведь ты клялась мне в любви вечной.
Ксанка усмехнулась.
Не заметила, как к ней подошёл Ося, выпалила:
— Будь ты проклят, Вадим! Ты мне всю жизнь исковеркал.
— Как же так, — произнёс Ося, — мы тебя спасли, а этот Харитона чуть не убил.
Ксанка опустила голову.
— Я не знала, что он опять появится в моей жизни. Не знала.
У неё вдруг началась истерика.
Она кричала во всё горло, Ося схватил её, прижал к себе, закрыл рот рукой.
— Не ори, дура! Сейчас сбегутся сюда все. Что делать будем? Харитон ранен, этот избит, да и ты тут орёшь. Посадят меня, не докажу, что непричастен.
Ксанка перестала кричать, притихла.
Ося был зол.
Он подошёл к стене, опёрся о неё и схватился за сердце. А потом стал медленно по этой стене сползать.
Ксанка стала всхлипывать.
— Обманул дядечка, — неожиданно очень радостно произнёс Вадим. — Не забрал у меня всё, как обещал. Ксаночка, пока ты рядом, я могу колдовать.
Ксанка стала пятиться назад.
Вышла на улицу и побежала.
Вот уже стала проваливаться в снег поглубже.
Бег превратился в препятствия. Высоко задирая уже босые ноги (обувь осталась в снежном плену), Ксанка даже не чувствовала холода.
А потом остановилась, оглянулась.
Темнота не позволяла оценить, насколько далеко удалось убежать.
Ксанка думала, что уже очень далеко от деревни.
***
На следующий день Ксанку без сознания нашли неподалёку от последнего деревенского домика. Её обнаружила собака.
В маленькой деревне был переполох.
— Ночью напали на Оську и Харитона, ещё один при смерти.
— И никто нас не защитит. Вернулись разбойники.
— А кто третий? Узнали, чьих он?
— Да чёрт его знает. Плох он. Оська с сердцем, в город увезли. Харитона тут обработали. Мать Оськи от новостей слегла. Бабёнка та за ней присматривает. А та, что помоложе, обморожена вся, тоже в городе. Нечисть какая-то ночами тут бродит. Так старые люди говорят. Чужих много стало, а у них своё нутро. Нам оно незнакомо. И пока все свои рядом, на сердце спокойствие, а чужих не зря не любят. Испокон веков так было…
Зара навестила Ксанку в городской больнице.
Та рассказала, что Вадим напал на Харитона, а тот дал отпор, но и сам пострадал.
Зара нервничала, рассматривала Ксанкины чёрные пальцы.
— Жалко мне тебя, — сказала она. — Не смогла я довести начатое. Ты сама виновата. Нечего было с Алёнкой на реку идти…
Ксанка равнодушно всё это слушала.
Она довольно быстро пошла на поправку. Обмороженные пальцы удалось сохранить. Помогла в этом пожилая санитарка, она тайком ночами втирала в Ксанкины пальцы какую-то мазь. Она даже не спрашивала разрешения у Ксанки.
Сама всё делала. А когда врач её заподозрил в противоправных действиях, стал кричать:
— От заражения она помрёт! А ты свои мазюкалки на ней пробуешь.
Санитарка лишь виновато опускала голову. Она видела, что мазь помогает.
Когда в палату вошёл Харитон, Ксанка отвернулась.
— Ты прости меня, — начал он. — Не знаю, что нашло на меня. Морок какой-то. Я ведь тебя и не люблю вовсе. У меня Юлька есть. Семь дочек с ней нарожали.
А я как будто напился чего-то. А сейчас смотрю на тебя, а ты обычная вроде. Не из писаных красавиц вроде. Не знаю, что было.
Ты забудь, Ксанка. Я счастлив, конечно, что мы с мужиками вызволили тебя и твою тётку из лесного плена. Но не люблю тебя. Не смотри на меня так!
Ксанка уже смотрела на Харитона. И сама не могла понять, что в нём так притягивало её недавно. А ведь скучала. Представляла на себе его руки, поцелуи. Сжималась вся в приятной неге, представляя его прикосновения.
А сейчас перед ней сидел всё тот же охотник, который случайно со своими товарищами набрёл на лесной домик.
Вдруг Ксанке захотелось поведать ему свою историю. И начала она с того самого времени, как забеременела от Прошки, как Павлюта спасла беднягу Вадима.
Харитон слушал это всё с вытаращенными глазами. Иногда почёсывал затылок.
— Волосы дыбом, — шептал он еле слышно, стараясь не перебивать рассказчицу.
А Ксанку несло дальше.
Вот уже она идёт с Прошкой в город, и тот рассказывает, что решил бросить Ларису, вот она возвращается, и дети остаются с Ларисой.
Вот Ася насмехается над ней перед председателем.
Ксанка говорила, говорила без остановки.
И с каждым словом ей становилось всё легче, всё спокойнее на душе.
— Так вот почему ты мне люба стала. Чертовщина всё это. А любовник твой, видать, не выживет. В бреду он. Врач говорит, что минуты и всё…
Ксанка помотала головой и произнесла:
— Не верю… Не уйдёт он просто так. Страшно мне, Харитон. Тот человек, что отцом моим представился, скоро будет здесь. И вот тогда будет что-то страшное. Чую сердцем…
— И я чую… — поддержал её Харитон. — Я своих отправил к тёще. Юлька опять беременна. Нечего ей нервничать. Сам пока буду в деревне. Оську надо будет домой забрать. Померла его мать накануне.
Ксанка вдруг заплакала.
Харитон стал вытирать её слёзы, приговаривал:
— Только бог тебе поможет, Ксанка!
Перед выпиской из больницы, Ксанку пустили к Вадиму. Вопреки словам доктора, он всё ещё жил.
Увидев Ксанку, улыбнулся.
— Что тебе нужно от меня? — поинтересовалась она. — Что нужно, чтобы ты никогда больше не появлялся в моей жизни? Где наш сын?
— Вспомнила… Я уже и забыл о нём. Нет его, Аська не досмотрела.
Земля стала уходить из-под ног Ксанки.
Перед глазами стали проноситься старые пожелтевшие фото.
Они как будто задерживались на мгновение, чтобы Ксанка могла разглядеть лица.
И вот уже мать промелькнула, и неродной отец, и Федька…
— Дыши! — громкий голос Харитона был требовательным.