Решив наказать супругу, Григорий и на следующий день не явился домой вовремя, заглядывая после тяжёлого трудового дня к Любе. Всем хороша была эта девица.
Встречала всегда приветливо, ничего не требовала и характер не показывала, как его жена, но что-то его отталкивало от любовницы в тот вечер, тянуло домой. Шибко уж вкусно готовила жёнушка, да её движения плавные и спокойные вдруг вспомнились молодому мужчине, пока он смотрел на любовницу.
Люба хоть и привечала, да поддакивала, считая только Гришу всегда правым, но такое жаркое с мясом у неё никогда не получалось, хотя и всё делала, как Ульяна. Раньше ему и дела не было, когда он видел жену за рукоделием, а сейчас вспоминал её равномерные движения иголкой и то, с какой любовью Уля делала строчку за строчкой.
Когда-то ему нравилось, что Люба занимается только им, не шьёт, не вяжет, книг не читает, как жена, а теперь будто всё изменилось. Хоть и не перечила Люба, но эта бесхребетность девушки начинала его раздражать.
Он лежал на её кровати на спине, уложив пальцы под голову и согнув руки в локте. Люба находилась подле, продолжая его наглаживать и что-то говорить, а мысли у Гришки были в другом месте. Он соскочил с кровати, обулся и вышел, не сказав прощальное слово любовнице.
После рабочего дня он устроил разборку со своим бригадиром. Гришка дождался пока Павел Николаевич выйдет на улицу после того, как закончит все свои дела и подошёл к нему, имея при этом суровый вид.
– Было у тебя чего с моей женой? ‒ Гришка стоял словно наготове, сжимая кулаки.
– Вот что, Григорий, давай пройдёмся, да поговорим, ‒ Павел не спешил отвечать, тем самым злил Григория ещё больше.
– Скрыть хочешь чего? Я видел, как ты на неё смотрел, когда она пела на сцене. Только ты не заигрывайся, гармонист, она моя жена, у меня на неё все права имеются, ‒ Гришка стоял на своём месте, не желая с него двигаться в том направлении, куда звал его Павел.
– Права говоришь? А обязанности есть? ‒ он серьёзно посмотрел на Гришу.
– Поучать меня вздумал? Своей семьёй займись, а в мою не лезь, понял? ‒ он добавил к своим словам всю злость, что только у него была.
– Понять то я тебя понял, а ты что думаешь по поводу своей супруги? Красивая девушка она у тебя, спрашиваешь было ли? Скажу, что нет, хотя, если был бы не женат, обязательно обратил бы на неё внимание. Женился бы и берёг подле себя, никуда бы не отпускал, старался счастливой сделать.
‒ Слушай ты, умник, женился бы он. Иди к своей, а мою не тронь!
– Я тебе так скажу, Григорий, Уля девушка с характером, ты её спокойствие и доброту за слабость принимаешь, да продолжаешь болтаться, а зря.
На последних словах Павла парень не стал дослушивать воспитательных речей, считая только себя одного хозяином своей собственной жизни, так ведь ему Люба внушала.
Гришка быстро зашагал прочь от бригадира. И хоть тот и уверял, что ничего не было у него с его супругой, но то, что Пашка глаз положил на Ульяну, Гришка чувствовал и понимал. Его начинала съедать жгучая ревность, раздражающая его внутреннее спокойствие и заставляющая думать, что ему можно сделать в этой ситуации, как приструнить супругу?
Он был выбит из привычной колеи, где раньше дома всегда была удобная супруга, а на стороне нетребовательная любовница. Что же он получает теперь? Весь его быт, протекающий в привычном русле, разваливается по кусочкам.
Кроме того, и привычные убеждения, бытовавшие в его семье о том, что мужчина в семье главный и, что бы он не делал женщина должна прощать, потому что без него никак, разрушался на глазах. Мысль о том, что мужчина центр всего бытия для женщины оказалась мифом.
Он помнит себя в пятилетнем возрасте. Тогда его отец делал плохие вещь, о чём Гриша понял по слезам матери. Вечерами отец возвращался домой довольно поздно, а мог и вовсе не прийти ночевать, и мать страдала от этого.
Скандалов и криков Гриша не помнит, но один разговор врезался в его память навсегда. Он настолько оказался значимым для мальчика, что пропитал всё его существование, направляя на путь, которым парень идёт сейчас.
Бегая по двору с деревянным оружием в руках, Григорий заметил, что мать направляется с верёвкой в сарай. Она была какой-то задумчивой в тот момент, а за ней тут же явилась и соседка, которая в последствии начала ругать мать, вот это и привлекло внимание маленького мальчика.
– Сдурела ты, окаянная, ‒ старуха не стеснялась в выражениях, при этом она хлестала плачущую мать по спине полотенцем, которое было в руках, – ты что удумала? Грех на себя навлечь хочешь? Что творишь? Бессовестная, бесстыжая, палкой тебя бить надо.
‒ Это я плохая? – мать в истерике, рыдая и крича от отчаянья, повернулась к бабке, ‒ да что вы против меня все ополчились. А он же каков? Вы же видели, баба Нюра, он даже не стыдится, делает, что хочет.
– Мужик он, с него спрос короткий, а ты женщина, мать, тебе думать не только о себе нужно, но и о детях.
‒ А он значит будет думать, как болтаться по девкам? Ему всё можно?
– Так уж суждено, девонька, мужчинам больше можно, ‒ баба Нюра устало присела на берёзовую чурку рядом с мамкой, положив к себе на колени полотенце, которое только что являлось предметом наказания, – ты думаешь одна такая? Все мы такие женщины, несчастные. Должны терпеть, да помалкивать.
После того случая мать словно подменили, она уже не плакала по ночам, но ходила молчаливая, словно тень, ничего её не радовало. Отец же всегда себя вёл в доме, как хозяин, никогда виноватым не чувствовал и прощения у матери не просил.
Вот тот разговор и сыграл для будущего мужчины важную роль. Из всего, что говорила в тот день баба Нюра, Гришка запомнил самое для себя важное, что мужчинам можно больше, им всё прощается.
А женщина должна терпеть и слово против не говорить. Вот только мать он всё же жалел. С соседкой, которая сказала значимые для него слова, он соглашался, но, видя, как матери плохо, бывало очень её жалел.
Илья Тимофеевич был суровым и немногословным. Гриша и не помнит, чтобы он слово доброе сыну сказал за всё его детство, но вот уважение к нему было особое. Мать он обижал, а та молча всё сносила и Гришка был уверен, что так и должно быть.
Люба ему нравилась. Она была нетребовательна, всегда готова исполнить то, что Григорию нужно было. Люба очень сильно походила на мать Гриши. Ульяна же была совсем другой.
Да, она тоже имела скромный взгляд, но в нём было нечто иное, кроме спокойствия. Проглядывалась некая выдержанность, отстранённость от разных проблем, которые её могли ранить.
Она не плакала по ночам, как его мать, она не страдала и не хотела вешаться, а вела обычную жизнь, которая при всём при том, была наполнена чем-то особенным. Ульяна имела множество увлечений, у неё всё в руках спорилось.
Однажды Гришка наблюдал за тем, как жена подвязывала помидоры в теплице. Все движения были наполнены любовью и нежность, казалось бы, к такому простому делу. А как у неё получалось красиво вышивать. Он, конечно, не говорил ей каких-то комплиментов, чтобы не зазнавалась, но ему было довольно приятно быть дома.
Ощущение уюта наполняло его в вечерний момент, когда в печи трещал огонёк, а он после ужина вальяжно разваливался на кровати. Сама же Ульяна не сидела подле него, как делала Люба, не наглаживала его руку и не смотрела ему в глаза, словно ожидая какого-то приказания.
Вечерами Уля любила читать. Она делала это запоем. Могла взяться и словно проглотить одну книгу за два дня. У Любы подруг не было, зато Ульяна дружила с Галей, да и с другими женщинами в колхозе. Поведение Любы напоминало поведение его матери, поэтому было знакомо, но вот с Ульяной он иногда и не знал, как себя вести и о чём говорить.
***
Следующий день после своего дебюта на сцене местного клуба Уля провела в раздумьях. Разговор с Любой ничего не дал, да и сама девушка не понимает для чего отправилась к любовнице своего мужа?
Так настраивала Галя, советовавшая разобраться с этой дамой, и не оставлять ей мужика просто так. Но в разговоре с этой женщиной Уля не смогла начать разборку, к которой её готовила подруга. Она не увидела соперницу. Перед ней сидела несчастная женщина, смыслом жизни которой был Григорий.
В момент, когда Ульяна выходила замуж за этого парня, она смотрела на него широко открытыми глазами. Семье Грише было уважение и почёт в колхозе, да и сам Гриша был не просто работящим, но и довольно видным парнем. За него выйти замуж мечтали многие девушки, а повезло ей. Вот именно так и воспринимала тогда Ульяна свой брак с Гришей.
С того момент прошёл уж год и все мечты и ожидания неожиданно растворились в дымке времени. На место их пришло понимание, что женились молодые без любви с обоих сторон и ничего тут уже не поделаешь. Сложно завоевать сердце мужчины, которое принадлежит уже совсем другой даме.
Павел Николаевич встретил девушку в тот момент, когда она возвращалась с утренней дойки.
‒ Ульяна, нам нужно с тобой поговорить, – он встал впереди, не пропуская её дальше по тропинке, ‒ ты для меня очень дорога, я бы хотел быть с тобой. Уля, но я к тебе отношусь уважительно, поэтому хочу, чтобы ты обдумала моё предложение. Встречаться тайком мы не станем. Думаю, что тебе и мне нужно развестись, а уже затем строить новую семью. Как ты считаешь?
Паша внимательно смотрел на девушку. Он был довольно серьёзен и спокоен, вёл себя немного отстранённо, чтобы не поддаваться своим внутренним чувствам, которые его так и одолевали в последние дни.
– Павел Николаевич, тут и думать не о чём. Вы очень хороший человек, я ценю ваше предложение, но рушить семью вашу не хочу. У вас детки, им обязательно нужен отец, ‒ произнеся свою речь, как можно тактичнее, стараясь не ранить человека, она обошла его и отправилась быстрыми шагами прочь.
***
Григорий в тот день пришёл домой чуть раньше обычного. В момент нахождения у Любы, его сердце будто что-то предчувствовало, и он стремительно покинул дом любовницы, оставив ту в недоумении и растерянности.
Придя домой он заметил, что дверь закрыта. В это время Ульяна уже обычно была дома, поэтому Гриша сильно удивился замку на дверях. Подняв руку вверх и взяв с полки ключ, он отворил дверь и зашёл внутрь.
Ни на столе, ни на печи приготовленного ужина не было. Он вышел на улицу, предполагая, что супруга может возиться в огороде, забыв про приготовление пищи, но и там её не было. Вернувшись в дом, он уселся за стол, не понимая, что происходит, где и нашёл записку.
«Дорогой Григорий, нам с тобой нужно расстаться. Я уезжаю к тётке в город, а тебе оставляю свободу. Можешь жить с той, которая так дорога».