В мокром-мокром городе, весенним-весенним днём... а может быть, ночью, а может быть, поздним вечером... Ведьма болтает с котом.
(авторская история, может быть, рассказ, может быть, что-то большее)
С тех пор, как ведьма стала ведьмой, она ни единого разу не была на шабаше. И это было упущением.
Её старшая, матушка-куратор, пеняла ей, что вот, мол, у всех уже вылетают, только «моя младшенькая»... Слово «младшенькая» хорошенькая и ухоженная Лида произносила с особым ядом, а после ещё и хмыкала, недвусмысленно указывая на возраст.
Уж слишком поздно в этой ведьме проснулась ведьма. Да и та какая-то... недоделанная.
Ведьма со вздохом отставила метлу.
Метла тоже получались недоделанная. Кривоватые сучья торчали в разные стороны, наверное, тонкие ветки вишни, оставшиеся от обрезки деревьев по весне, для метлы не годились. Или годились, но плохо. Короче, не самое подходящее дерево.
Зато метловище было ровное, гладкое, из магазина. Толстое и светлое.
Ведьма снова взяла из угла метлу, попробовала сесть на неё.
Сидеть на метле было неудобно. Жёстко, неловко, неустойчиво. Хоть верхом, хоть боком. Хоть задом, как на картинках в старинных трактатах. И это ещё ногами на земле, а если в воздух подняться?!
Ведьма вспомнила, как в её детстве отец обматывал тряпками раму на велосипеде, чтобы им, младшим, детям, можно было на ней сидеть «не больно». А больно всё равно было, и младшие упорно предпочитали багажник, не менее жёсткий, но, всё же, чуть более удобный, чем жёсткая палка велосипедной рамы.
А потом появилось специальное детское сиденьеце, мягкое и копировавшее взрослое велосипедное. Вот на нём уже можно было вполне комфортно переживать все кочки и колдобины сельских дорог.
Ведьма вздохнула. Потрогала пальцем сучок на метловище. Ну не обматывать же её тряпками! Совсем уже... смешнее паровоза... Из кухни пришёл Зефир. Понюхал метлу и сел на свой хвост, жмурясь, поглядывал на ведьму, на метлу. Словно думал о чём-то о своём, кошачьем.
Потом встал, задрав хвост, длинно, от всей кошачьей души, потёрся об метлу, об ведьмины ноги и юбку. На серой ткани остались его белые шерстинки.
Ведьма присела к нему, потрепала по тяжёлой голове, почесала за ухом. Обычный кот. Самый обычный.
Такие не годятся в фамильяры, не-а.
Нет в нём ни изюминки, ни силы. Ведьма уселась на пол в коридорчике, свернув ноги по-турецки, подхватила на руки кота и ткнулась в его пахучую шерсть носом.
- Ну что, обычный кот Зефир, что нам с тобой делать?
Кот мурлыкал. Тарахтел изо всех своих кошачьих сил, ластился, тёрся щеками и лбом, перебирал лапами и в глаза заглядывал. Уже не котёнок, но ещё и не матёрый кот. Молодой, бестолковый зверь всё никак не мог поверить в то, что теперь в его жизни будет тепло и сытость.
- Лететь или не лететь? А, Зефир?
Ведьма откинулась спиной на стену позади и тут же получила метловищем по голове. Больно! Прижав ладонью ноющую шишку на темечке, ведьма оглянулась. Она сама задела метлу плечом, вот и получила.
За окном уже смеркалось. На город опускались лёгкие весенние сумерки.
Где-то кричали дети, играли, наверное, во дворе на площадке с синим «арахисом». У соседнего дома, возле полулегальных гаражей, рычал и фырчал грузовик — мужики ремонтировали его уже весь день и, кажется, не собирались останавливаться.
Рядом с этим же домом, на самодельных лавочках под почти столетним тополем, смеялись громко и визгливо, к вечеру, наверное, включат музыку и будут «гулять» до последнего.
Шумело шоссе неподалёку, ветер перебирал листву и шебуршал ветками.
Лететь на шабаш не хотелось вовсе. Опять будут над ней, слишком взрослой, слишком неумехой, хихикать и подкалывать, и шептаться, поглядывая весело и зло.
Но как быть ведьмой и не летать на шабаши? Где брать силу? Как можно отколоться от своего ковена? Одинокие ведьмы не выживают. Старшая сестра всегда говорила: «Сила в единстве», и никогда никого не выпускала из ковена. И в этот раз так скажет, обязательно.
Живёшь в городе — живёшь в ковене.
Ведьма вздохнула и поднялась. Всё-таки лететь.
«Ну, пойдём, что ли, Зефирчик?»
Держа под мышкой метлу, ведьма неловко заперла дверь ключом. Неудобно было с намотанным на руку поводком.
Зефир в шлейке вертелся под ногами и разглядывал старенький деревянный подъезд. Принюхивался подозрительно. Его розовый нос так и ходил ходуном.
Подъезд подозрительно был похож на улицу, и Зефиру это явно не нравилось. Он вопросительно мяукнул, задрав усатую морду к ведьме. Ведьма вздохнула и протянула ему руку:
- Ну, давай!
Зефир не заставил себя упрашивать, потоптал лапами, повертел задом, примеряясь, и прыгнул, прошёл по руке и устроился на плечах.
Ведьма, вздохнув, убрала ключи в сумочку, под молнию, и, оглянувшись на двери соседей, полезла по крутой деревянной лесенке на чердак.
Откинув тяжёлую крышку люка, выбралась под крышу.
От ветра железные листы крыши гудели и стучали, будто кто-то давил на них кулаками или просто, тяжёлый, шагал по крыше, отчего её рыжие листы продавливались с грохотом.
Ведьма подумала о том, что сейчас сама так же пойдёт, и крыша под ней будет так же стучать и грохотать.
«Ну, я недолго» - ведьма распахнула слуховое окошко. Оттуда плеснуло холодным влажным ветром, запахами молодой весны и свежей листвы, немного пахло железом и много — дождевой водой.
Ведьма шагнула на скат, и замерла, прижав к груди метлу.
Ух, какой вид!
Аж дух захватывает!
Верхушки деревьев колышутся где-то внизу, море дворовой сирени волнуется, волнами перетекает вслед ветру, послушные его руке. Будто пригибаются от ласки ветра, как шерсть Зефира от её поглаживаний.
Уже горят жёлтые фонари и кое-где зажглись окна. Золотые, розовые, белые. Люди приходят домой, усаживаются за стол с близкими, включают телик или болтают. Люди дома, люди в безопасности.
Ведьма погладила кота, потрепала по холке: «Сиди!»
Поправила кожаные митенки и подтянула старое велосипедное седло. Его крепление как раз удобно зажимало метловище, и можно было лететь с относительными комфортом. Ещё бы упоры для ног... А может быть, для коленей — вот был бы прямо комфорт экстра-класса.
Ведьма вспомнила коробочку овсянки на своей кухне, на ней большими буквами было выведено: «Экстра», и улыбнулась.
Поправила очки-гоглы, затянула их ремешок как следует, чтобы не свалились с глаз в полёте.
Уселась на метлу... Потом вспомнила, что кошки из шлейки могут вывернуться... А кошки-фамильяры могут вывернуться из шлейки на высоте птичьего полёта... Отчаянно цепляющегося когтями Зефира пришлось стаскивать со спины и запихивать за пазуху. Кот был явно недоволен, тыкался головой в плотную ткань, искал выход. Зелёная толстовка, притянутая снизу широким кожаным поясом, как раз годилась, чтобы не дать ему выпасть в полёте. «Сиди там!», кот повозился, протестуя, получил немного ласки, схрумкал лакомство и смирился.
«Ну!!»
Ведьма прыгнула с крыши, почуяла, как метла подхватила её и понесла. Шаткое, проваливающееся в воздухе, жуткое — но оно летело!!
Радость полёта восторгом толкнулась в сердце, и на этом восторге метла обрела уверенность, и ведьма крикнула в воздух: «Эге-ге-гей!!»
Над ней зажглась первая звезда и ворона поспешила убраться с дороги, заполошно махая крыльями.
Поддержать автора можно здесь, если есть желание.
А можно лайком, комментом, подпиской - это было бы вообще замечательно и подарило бы автору радость. Ведь ничего более радостного, чем знание о том, что то, что ты делаешь, нравится людям.