-Говори уже, что случилось?
Мягкое, доверчивое черемуховое утро понедельника прислонилось тёплой щекой к Олесиной руке. Она улыбнулась, поставила кофейную чашку на барный стол и села на высокий стул напротив дочери.
Сонька все выходные провела у подруги. Вернулась поздно вечером. Олесе ещё вчера показалось, что с Сонькой что-то не так. Но та ответила «все норм», и Олеся списала её задумчивость на усталость.
А сегодня утром поняла – не показалось. Завтрак остался нетронутым, а всегда придирчивая и капризная в выборе одежды Сонька выглядела непродуманно, небрежно.
-С чего ты взяла, мам? – вяло начала отнекиваться дочь. – Все норм.
Олеся посмотрела на часы. Минут десять на выяснение отношений ещё есть. Сейчас не зима – машину прогревать не надо.
-Перестань. Я же вижу случилось что-то. С Олей поругались?
-Нет, - Сонька отвернулась, как будто размышляла, говорить или нет. – Хорошо, мам, сама напросилась. Ты только не обижайся, но я пришла к выводу, что мы нищеброды.
У Олеси чуть чашка из рук не выпала. Спрашивать, откуда ноги растут у этого вывода, не надо. Оля, подруга Соньки, каждую весну приглашает дочь на выходные к себе на дачу. Правда, дача это – трехэтажный замок практически в черте города. А ещё сад. Как в сказке какой-то. Олеся видела: Сонька фотографии показывала.
При этом Оля очень хорошая и вежливая девочка, тактичная, воспитанная. У Олеси никогда не было сомнений, что для дочери она прекрасный друг.
-Это тебе Оля сказала? – сама не веря в то, что говорит, спросила сгоряча Олеся.
Ну вот. Так и думала. Дочь подняла на неё возмущенный взгляд.
-Конечно, нет! Как ты можешь? Ты же Олю с семи лет знаешь! Это я сама поняла. Раньше не замечала, а в эти выходные, поняла, что не так. Горькая правда состоит в том, что мы нищеброды.
-Погоди, погоди, - вскакивая со стула и распаляясь, сказала Олеся. – Чего тебе не хватает? Я не понимаю, правда. И вещи у тебя не дешёвые, во все поездки с классом ездишь, кружки платные! Да как только язык повернулся?! Гадость какая, да я бы только мечтала о таком детстве! Я завидую тебе и твоим возможностям! - на глаза против воли навернулись слезы - признак слабости.
И Сонька, как Олеся и думала, не пожалела.
-В этом и дело. Ты даёшь мне то, чего не было в твоём детстве. И с этой точки зрения, ты даёшь мне все. Но времена изменились. Теперь «все» - это больше чем то, что ты можешь мне дать! Теперь «все» - это Италия на выходные. Просто так. Спонтанно.
В сердцах Олеся швырнул чашку в мойку. Та ожидаемо разбилась.
-Ты каждое лето ездишь в Италию, бесстыжая! Как у тебя совести хватает мне такое говорить.
-Езжу, - по-прежнему без жалости в голосе подтвердила Сонька. – На две недели. А когда я спрашивала, почему не на месяц, ты отвечала – ну понимаешь… А я понимаю, мам. И больше не спрашиваю. Но теперь нормально ездить в Италию просто так, внезапно решив за ужином.
-Оля в Италию едет? – догадалась Олеся
-Едет, - подтвердила Сонька. – Но не в этом дело. Дело в том, что несмотря на дорогие шмотки и две недели в Италии каждый год, мы нищеброды. Ты ведь не сможешь обеспечить мне обучение за границей? Даже если почку продашь, не сможешь. Мам, - увидев как покраснела от ярости Олеся, Сонька отступила к двери и предостерегающе подняла руку. – Я, разумеется, никогда не потребую, чтобы ты продала почку. Я тебя очень люблю и ценю все, что ты для меня делаешь. Но это не отменяет мою теорию. Ты даёшь моему детству то, чего не было у тебя. Я в свою очередь поставлю цель возить своих детей в Италию на все лето. Но всегда будет семья Оли, которая делает все тоже самое, но легко, без надрыва – потому что успех у них в крови. А у нас в крови быть неудачниками.
Олеся снова посмотрела на часы. Выходить пора. За опоздание с понедельника обещали ввести штрафы – пять штрафов – минус квартальная премия. А квартальная премия – это две недели в Италии летом.
Две недели, которых не было даже во снах Олесиного детства, и которые так просто даются хорошей подруге Оле.
-Я люблю тебя, Соня.
-Я тоже все равно тебя люблю, - кивнула дочь.