Мать может надеяться на беспрекословное послушание дочери лишь в том случае, если она неизменно служит ей примером благоразумия и образцом совершенства. (А. Дюма)
Начните читать с начала:
~~~~~~
— Юмо-Влак... Ильям Ульяна деч ойырыза... шӱмжӧ эрыкан лиеш, а уш... яндар... йодам, йодам, йодам, пӧлекем... парымеш... ом код... Юмо-Влак... — женщина склонилась в поклоне.
Постояла так ещё немного, потом неестественно согнувшись, прижала левой рукой свечи к камню, задула их и собрала атрибуты в мешочек. Поклонилась Онапу и быстро пошла по тропинке.
Луна удивлённо смотрела ей в спину. Она припоминает эту женщину со странными движениями левой руки. Много-много круглых Лун назад женщина так же стояла здесь и просила жениха для дочери. Онапу передал просьбу богам, Луна сама слышала. А теперь женщина просит обратного... Ночная собака ещё несколько секунд смотрела на удаляющуюся фигуру и направила свой взор в другую сторону.
—Ульяна, я прошёл собеседование в Джойс Компани! — обрадовал Ульяну Илья.
— Ура! — воскликнула женщина. — Ура! Я знала, что они примут верное решение: ты же лучший в мире программист.
— До лучшего мне ещё расти и расти, — довольно улыбнулся Илья.
— А что они обещают?
— Зарплату в баксах, компенсация аренды жилья и вроде ДМС.
— Ого, круто!
— Ты поедешь со мной?
— Я? — Ульяна опешила.
— Конечно, ты. Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Москву.
— Но... Что я там буду делать? — молодая женщина растерялась от неожиданности.
— Как что? Найдёшь работу, квартиру нам оплачивают, будем копить на свою.
— Я не знаю...
Илья удивлённо смотрел на Ульяну, та постаралась взять себя в руки.
— Я просто не знаю, как отнесутся к этому родители, бабушка.
— Мне кажется, они должны обрадоваться. Все деньги крутятся в Москве и это большая удача, что меня выбрали. Думаю, кандидатов было много.
— Конечно, удача! Просто у моих больше никого нет, если я уеду...
— Москва не так уж далеко, будут приезжать!
— Мама в Йошку-то редко приезжает, а в Москву...
Илья не понимал Ульяну — такая возможность выпадает нечасто, а она сомневается! Да это же шанс вырваться из этого болота. И условия отличные, он за комнату часть зарплаты отдаёт, а в Москве им жильё оплачивать будут. Сейчас главное — зацепиться в столице. Но он был уверен — всё получится.
И только ночью понял, что Марий Эл — болото только для него. А для Ульяны вполне уютное место: у неё своя квартира, машина, обеспеченные родители. Это он бежит от своих корней, а такие как она за свои держатся. Решил не давить на любимую, хотя это было и сложно: переехать надо в течение месяца, а значит, времени совсем мало.
Ульяна не знала, как сказать родителям о том, что уезжает с Ильёй в Москву. Загодя знала всё, что скажет мама: бросает их, сын алкашей дороже родителей, на кого им рассчитывать в старости, они её вырастили, а она...
Но спрашивая себя бессонными ночами: «действительно ли я хочу уехать с Ильёй?», уверенно отвечала «Да!». Это было решение, принятое не на эмоциях, это был взвешенный и обдуманный поступок. Илья прав, Москва — город больших возможностей. Ей было уже двадцать семь и, встретит ли она когда-нибудь такого же мужчину, неизвестно. И не нужен ей никто кроме Ильи.
Почти два года вместе, но у неё никогда и повода не было в нём усомниться. Да, ссоры и обиды были, как у всех, впрочем. Недопонимания, притирки... Но у кого их не бывает? Всё-таки они разные люди. Но никто, кроме Ильи, ей не нужен. Она даже забыла привычку оценивать сперва рост мужчины, а потом остальные качества. В Илье всё идеально начиная с роста.
Но как сказать родителям? Что начнётся, даже представить страшно.
Илья поторопил с решением. Пригласив в ресторан и подарив букет роз, спросил согласна ли она выйти за него замуж. Этих слов Ульяна ждала давно и просто задохнулась от счастья. Тем более, практичный и не особо романтичный Илья всё-таки постарался организовать всё красиво, пусть и банально, но всё равно будет что вспомнить.
Ульяна ответила согласием и предложила расписаться без шикарной свадьбы. Отметить событие только с друзьями и их же попросить дарить исключительно деньги — на первое время в Москве понадобятся.
Поехали в Чирки — поделиться радостью с родителями и попросить их благословения. Но Марвина словно взбеленившаяся кобыла топала ногой, размахивала руками, являя миру ладонь без пальцев. Бросилась на Илью, стала молотить его по груди. Азим такой жену ещё никогда не видел.
Ульяна хотела сразу же и уехать, но отец и бабушка уговорили остаться. Глядишь, к вечеру мать успокоится, и они смогут поговорить. Азим пообещал убедить жену, успокоить. За эти два года он уже смирился с выбором дочери, и повода усомниться в его порядочности не было. Из Ульяны денег не тянул, у него в долг на сомнительные предприятия не просил, продолжал постигать программирование, в котором Азим ничего не понимал, но видел, что компьютерные технологии уверенно закатывают мир.
В Чирках почти у всех компьютеры и даже интернет. Со слов будущего зятя в Москве это уже вообще обычное дело. А как известно, что в Москве, то и до регионов через какое-то время добирается. Поэтому, может, и прав зять...
Но как же горько отпускать Улечку в столицу. Их единственную жемчужину, их кровинушку. Родятся внуки, они хоть в паспорте марийцами будут значиться, но вырастут-то по московским нравам... Надо Марвину успокоить, чтобы дочка с лёгким сердцем уехала, и ей ведь страшно, Азим понимает.
Но Марвина никак не хотела принять решение дочери. Ночью, когда все спали, и круглолицая Луна заглядывала в окна, женщина пришла в спальню к дочери. Хотела по-женски поговорить, к гласу разума призвать, а дошло до того, что громкий женский крик оглушил большой дом Балтусовых:
— Всю жизнь с ним маяться будешь, вот помяни мои слова! Я на свете дольше твоего живу, всякое повидала. Непьющий он до первых серьёзных проблем, а как в столице поприжмёт, так он только в ней, в бутылке, утешение и найдёт!
— Мама, ты как будто зла мне желаешь! Пророчишь того, чего и не было! — дрожащим от слов голосом, отвечала Ульяна.
— Дурёха, я за тебя жизнь отдать готова. Но не хочу, чтобы ты свою молодость, свою красоту ему отдала. Не ровня он тебе. Ни у Балтусовых, ни у Емельяновых в роду пьющих, да дармоедов не было, а ты сейчас его на свою шею повесить хочешь.
— Так, ни у Балтусовых, ни у Емельяновых и купцов не было, а вон папка какую торговлю развернул. Вот и Илюша всего добьётся, он умный!
— Умный, — передразнила Марвина дочь, — Конечно, умный: пристроился к тебе, потому что, случись беда — мы тебя не бросим. А ему, куда ему идти? За его спиной нет никого!
— Я буду за его спиной, я буду его опорой и поддержкой!
— Вот как я мучаюсь с рукой без пальцев, так и ты будешь мучаться с ним, помяни мои слова! Будешь мучаться, как я без пальцев! Будешь! — кричала мать.
— Марвина, ты что такое говоришь, — ахнула бабушка, забегая в спальню внучки. — Да разве такими словами можно бросаться?!
— А вот тогда она и поймёт, как права была мамка, — обессилев выдохнула женщина. — Когда поймёт, что не ровня он ей, что кроме роста других достоинств у него нет. Поймёт, когда намучается, как я...
— Так твоя рука здесь причём? — не зная к кому бежать: к плачущей внучке или схватившейся за сердце и осевшей на пол, дочери, спрашивала бабушка
— А при том, что вот она вроде есть, — Марвина подняла изуродованную руку вверх. — Да только толка от неё мало. Так и от него будет... — она толкнула плечом, строящегося в дверях бледного Илью.
Ульяна и Илья еле дождались утра, всю ночь молодой мужчина провёл в спальне невесты, успокаивая, вытирая слёзы и обещая, что всё будет хорошо.
Азим потоптался было на пороге, но не зная, что сказать пошёл успокаивать жену. В доме витал аромат валерьянки, на кухонном столе красовался тонометр и всю ночь слышались шаги: ни у кого заснуть той ночью не получилось.
Утром Ульяна попрощалась с бабушкой и отцом, обещала звонить. И не взглянув на дверь родительской спальни, где дремала мать, вышла из родного дома. В тот же день поехали на авторынок и продали машину — на первое время в Москве должно хватить. Через день она написала заявление на увольнение и принялась паковать чемоданы.
Рана на сердце болела беспрестанно. Обида на мать жгла огнём, но до отъезда она ни разу не позвонила ей. За день до отъезда позвонила отцу и коротко сообщила, что завтра утром они уезжают. Отец пожелал доброго пути, наказал звонить и не забывать.
Марвина терзалась не меньше. Рука то и дело тянулась к телефону. Она хотела попросить мужа отвезти её к дочери. Но так и не решилась на разговор. Она физически чувствовала, как рвётся между ней и дочерью нить, связывающая мать и дитя.
~~~~~~
Финал ЗДЕСЬ
