Дождь колотил в окна так, что спать было невозможно, казалось, что звонкие, резиновые капли воды лупят не на улице, а прямо здесь, в доме, разбивая в хлам хлипкую легкую мебель. Лиза резко вскочила с кровати, чуть посидела, справляясь с головокружением - вот так тебе, попрыгушка-стрекоза, прыгай, не прыгай, а никуда не денешься, возраст. Накинув халат, она заглянула за занавеску, но Назара в доме уже не было, топчан был аккуратно застелен, без единой складочки, по военному.
- Господи, куда ж он в дождь-то такой! И рань ведь, только светает. И не завтракал…
Потуже завязав платок, Лиза зашуровала у плиты, но не могла глаз отвести от маленького окошка, и все валилось из рук. Наконец, плюнув, поняв, что она все равно ничего не соображает и делать не может, оделась, накинула тоненький плащик, предусмотрительно оставленный хозяевами на гвоздике у дверей и выскочила на улицу. Улица, тянущаяся вдоль леса была похожа на узкую реку, так затопило ее все ночь беснующимся дождем, рассвет, еще неуверенный, только свершающийся, почти не давал света, да еще и плотный, дымящийся туман лежал плотным одеялом, делая все вокруг неверным и мерцающим. Лиза с сомнением посмотрела на свои туфли, но выбора не было, она вступила в лужу, которая оказалась, на удивление, теплой и побрела по воде к центру села. И когда она уже почти дошла, когда длинное здание столовой, стоящее недалеко от дома Серафимы, вдруг проявилось, как на старой пленке, кто-то ее ухватил под локоток
- Ну вот! Свиделись! Думала уж помру, не увижу тебя больше, девочка моя. Пять лет!
Майма теребила Лизу сухонькими ручками, и Лиза вдруг с такой болью поняла - ее любимая свекровь стала совсем старенькой. И лет-то ей, наверное, было не так уж много, чуть за семьдесят, а жизнь не пощадила ее - сухонькая, седая старушка подслеповато щурилась, пытаясь разглядеть Лизино лицо.
- Ты к матушке, наверное, за Снеженькой? Так рано. Они в храме, молятся, каждое утро они там вдвоем. Погоди, пошли в столовую, видишь, дождь лупит.
Они почти бегом влетели на крыльцо, весело вломились в дверь, и Лиза обалдело остановилась - ничего было не узнать, как будто она попала в иное измерение. Майма внимательно вгляделась в ее лицо, улыбнулась.
- Тут компьютерный класс у нас теперь. Нас, сирых да убогих, интернетом пользоваться учат, чтобы все, как в миру. И я хожу, да старым мозгам не впрок. Да и не надо оно мне.
Лиза молча шла по узкому проходу между пластиковых столов, на которых лежали ноутбуки. Этот сюр становился все более острым, и она перестала уже понимать, где реальность, где фантазии, все смешалось.
- Откуда деньги у нее на это, мам? Ведь и стройка, и учителя, и врачи? Не понимаю.
Майма села на высокий компьютерный стул, притянула к себе Лизу, прижалась к ней худеньким телом, потом отстранилась, шепнула
- У нее спонсоров полно, так это, вроде, сейчас называется. Плюс скитчане, если они в миру денежные, участвуют. Кто-то дома свои продал, здесь навек поселился, кто-то квартиры. Здесь очень странный народ, ломаный, как хворост, они за это место зубами цепляются, да и матушка, конечно, силы великой, из небытия их возвращает. Ты не думай про это, доченька, зачем тебе. Не удумаешь всего.
Лиза села напротив Маймы, погладила ее по щеке.
- Ну, а ты как, мам? Как живется тебе?
Майма чуть погасла, как будто дунули на свечечку внутри нее, потемнела лицом
- Живу… Болею немного, но здесь мне хорошо. Петяй вот только ушел, одна я. Ничего. Живу. Да и осталось недолго.
Она смахнула слезы невесомой ручкой, хотела что-то сказать, но не успела. Дверь распахнулась и вместе с порывом дождливого ветра в комнату влетели две феи. Обе в белом, легкие, невесомые, как стрекозы, только одна высокая, вторая поменьше, вот и вся разница. Лиза вскочила, как встрепанная, бросилась к дочери, прижала к себе, как будто боялась, что она исчезнет.
- Снежа! Маленькая моя! Господи, думала не дождусь. Доченька.
Она плакала навзрыд и целовала прохладные нежные щечки девочки, у дочки с головы сползла косынка и шелковистые, совершенно белые волосы рассыпались по плечам. Лиза ошалело собирала ее пряди, с ужасом глядя на Серафиму.
- Ничего, мам. Эта седина со временем чуть изменится, станет казаться, что она просто такая светленькая. Грань была так близка, что оставила след. Мы справились, лед растопили, но снегом, видишь, чуть припорошило. Так у нее и имя такое, снежное…
Сима улыбалась, подталкивала Снежу к матери, а девочка смущенно опускала глаза, дичилась.
Лиза встала перед дочкой на колени, и все прижимала ее к себе, глотая слезы.
- Все, девушки, и так дождь, а тут вы еще. До ужина время ваше, а к восьми все собираемся в зале. Даниил проповедь для вас приготовил, да и знакомить я вас буду. И не опаздывать!
Серафима кивнула головой Снеже, и та повиновалась, поцеловала Лизу, помогла ей встать, послушно встала рядом. Что-то появилось такое в девочке, как будто она чуть отстранилась от Лизы, отгородилась невесомой, невидимой стеной. Майма успокаивающе дотронулась до Лизиной ладони, шепнула
- Все будет хорошо, девочка. Ты подумай - пять лет! Она умирала три раза, год лежала пластом, спала. А сейчас - вон, невеста. Все пройдет, просто держи ее за руку.
…
Дождь так резко кончился, как будто на небе кто-то взорвал опостылевшие мешки с водой, они лопнули и обвалились, и сквозь обрывки выглянуло победное горячее солнце, и, безжалостно добивая тучи, торжественно осветило мир. Листва разом засияла миллиардами капель, аромат близкого леса стал густым и упоительным, тропинка разом подсохла, и Снежа пошла впереди матери к их гостевому домику. А там, на крылечке, их уже ждал Назар. И его чуть насмешливые, как у отца, глаза сияли, как будто их тоже омыл этот сбесившийся дождь.