Эволюция Дуэли в стране Басков

Франциско Доминго Маркес – Ссора в XVII веке

Дуэль вошла в историю как предпочтительный метод разрешения споров среди идальго в Новом времени, а литература способствовала тому самому романтическому образу идальго, готовых рисковать своей жизнью, лишь бы защитить свою честь. Однако исторические факты редко совпадают с теми, которые излагаются в литературных произведениях. Несмотря на присутствие дуэли в социальном воображении, это явление сравнительно мало изучено историографией, тем более, что насилие такого типа сохранялось в Европе на протяжении всего Нового времени и очень даже активно продолжило свое существование в XIX веке. Эта статья призвана ответить на некоторые вопросы, касающиеся такого типа насилия в Стране Басков. С одной стороны, эта статья проанализирует эволюцию таких поединков в обществе между 17 и 18 веками, раскрыв то, что послужило причиной их эволюции от спонтанных боев к ритуальным дуэлям и то, какие люди стояли за этими инцидентами. С другой стороны, внимание будет уделено вопросу всеобщего дворянства. Согласно наиболее традиционистской историографии, дуэль считалась делом исключительно аристократии, поэтому в данной статье будет проанализировано, укладывались ли Баски в их специфическом статусе идальго в понятие аристократического дуэлянта или защищали свою честь, как и любой другой частный гражданин в Европе. С этой целью мы провели анализ существующей документации в различных архивах страны Басков, стремясь проследить, как эти проблемы оказались приспособлены к различным моделям, предложенным историографией. Наконец, важно отметить, что эту работу следует рассматривать лишь как первый шаг в более глубоком изучении дуэли в стране Басков.

Введение. Вопрос о дуэли или вызове.

21 апреля 1967 года два французских политика, Гастон Дефер и Рене Рибьер, готовились к дуэли. Причина поединка появилась накануне, во время заседания парламента и после бурной дискуссии, в ходе которой Деферре публично ответил своему политическому противнику «Заткнись, дурак!» Рибьер потребовал удовлетворения за это оскорбление, и обидчик согласился ему его дать. Поединок закончился победой Деферре, дважды ранившего своего противника рапирой в руку. Этот эпизод стал последним отмеченным во Франции поединком чести (Фулон, 2017), положившим конец многовековой борьбе, которая была частью истории всей Западной Европы.

В 20-м веке такого рода противостояние уже стало анекдотичным, но в Новое время оно было жизненно важной константой почти по всей Европе и, несмотря на усилия государства и церкви запретить его, никогда не исчезало полностью. Во всяком случае, попытки положить ему конец вызвали прогрессивную трансформацию этих поединков, созданных для защиты чести.

В XVI и XVII веках большинство этих столкновений были стихийными событиями, чаще уличными драками на мечах или «стычками», нежели регламентированными и ритуализованными поединками, пребывающими в социальном воображении. Эти ритуальные и строго регламентированные дуэли становятся нормой в 18 веке, в то самое время, когда идеи Просвещения проникают в европейскую элиту.

(Термин «lances de cuchilladas» был придуман историком Томасом А. Мантеконом для определения тех спонтанных, агрессивных стычек, которые крайне далеки от традиционного представления о дуэлях, несмотря на то, что по сути это поединок за честь. (Мантекон, 2002: 195–228).

Методология и источники

Целью этой работы будет раскрытие дуэли в стране Басков через ее «цивилизование», то есть то, как происходила эволюция этих спонтанных столкновений или «стычек» к гораздо более ритуализированной исторической и социальной концепции дуэлей. Для этого в первой части статьи мы раскроем, как начинались эти «стычки» в стране Басков и по каким причинам они прекращались. В 18-м веке мы понаблюдаем, какие сословия продвигали эту «цивилизацию» дуэли несмотря на социальное неприятие, которое приводило к проблемам, потому что мир фехтования и чести продолжал оставаться актуальным аспектом жизни вплоть до 19-го века.

Интерес к дуэлям как к средству защиты личной чести породил значительное количество источников: руководства по фехтованию, книги законов о дуэлях, законы против вызовов, правила владения мечом и многое другое. Однако для данной работы основным ресурсом, к которому мы прибегли, будут судебные процессы из-за дуэлей, поскольку именно они позволяют нам проанализировать, какое социальное поведение к ним приводило. В Форальном историческом архиве региона Бискайи имеется достаточный перечень исков о отводах, датируемых с XVII до конца XIX века, что позволит нам проанализировать трансформации, происходившие при защите личной чести и выдаче судебного решения.

Реалии

Первые историографические исследования дуэлей и боев чести появились в публикациях, трактовавших этот вопрос как явную социальную проблему. В 19 веке такие публикации, как «Историко-философско-правовой очерк дуэли» Альвареса Мартинеса в 1847 году или «Рассуждение о дуэли Торриенте и Сьерры» в 1849 году, осуждали дуэль как социальное бедствие и возвращались к ее историческому происхождению, чтобы доказать то, что для цивилизованных людей это может быть неправильной практикой. Торриенте-и-Сьерра выводит происхождение дуэлей из городов Северной Европы, которые разнесли повсюду свои «дикие» обычаи после краха Западной Римской империи (Торриенте-и-Сьерра , 1849 г.), и среди этих обычаев было установление справедливости через бой.

Только в последние десятилетия 20-го века появилось обилие исторических исследований по этому вопросу. В этом смысле двумя эталонными работами являются:

«Дуэль в истории Европы, честь и привилегия аристократии» Кирнана (Кирнанн, 1992) и «Дуэль: взлеты и падения во Франции раннего Нового времени» Франсуа Билласуа (Billacois, 1990). Оба автора рассматривают дуэли как явление идентичности аристократии, развившееся из средневековых частных войн. Оба рассматривают дуэли как исключительную привилегию аристократии. Кирнан делает это с марксистской точки зрения, разоблачая дуэли как один из способов применения насилия аристократией, с помощью которого дворяне увековечивали свое рыцарское и воинственное прошлое. Для Кирнана дуэли были сильным фактором социальной дифференциации аристократии. Также в последние десятилетия 20-го века Клод Шошадис провел первые исследования дуэли на Пиренейском полуострове. Этот французский автор, подобно Кирнану и Билласуа, сосредотачивается на дуэлях, практикуемых аристократией, и их присутствии в литературе Золотого века (Шошадис, 1987 и 1997).

В случае с басками важно обратить внимание на проблему «всеобщего благородства», поскольку благодаря таким работам, как «Предпринимательский дух басков» Альфонсо де Отасу и Хосе Рамона Диаса де Дураны (Otazu and Díaz, 2008), сформирован образ Басков Золотого века с всеобщими аристократическими правами. Согласно самой традиционной историографии, право на дуэль также было привилегией басков из-за того, что они являлись идальго. Именно это видение дуэли как исключительного фактора аристократии было принято Карлосом Рилова Херико в книге «Честь басков: дуэли в Стране Басков, привилегии, всеобщее благородство, честь и смерть», опубликованной в 1998 году. Рилова, изучая дуэль в Стране Басков и шагая по стопам Кирнана и Билласуа, утверждает, что дуэль в Стране Басков в 16-м и 17-м веках была продуктом представлений басков об аристократах благодаря существованию «всеобщего дворянства» (Рилова, 1998: 8-13).

В последние годы исследования дуэлей проводились с точки зрения исторического менталитета и истории культуры. Самые последние публикации не считают дуэли исключительным элементом дворянства. Вот как описывает это Игнасио Ампудиа де Аро:

«Дуэль не ограничивалась исключительно рамками привилегированного класса. Эффекты и социальная польза различий в классовом порядке имитировались людьми, которые, ища исключительности и не будучи урожденными в привилегированном классе, предпочитали имитировать обычаи аристократии. Честь преодолела железную аристократическую преграду и проникла в простонародье. А если честь была пересажена на новую почву, дуэль также должна была прорасти и там.» (Ампудия, 2012: 14).

Среди авторов, придерживающихся этой точки зрения, мы должны выделить исследования Томаса А. Мантекона Мовеллана, Lances y cuchilladas y justicia en la práctica en la Castilla del siglo XVII (Mantecón, 2002) и Скотта К. Тейлора, Honor and Violence in Golden Age of Spain (Тейлор, 2008). Сосредоточив внимание на Стране Басков, мы находим достойные внимания исследования Луиса Марии Бернала, который посвятил большие усилия изучению насилия и исторической эволюции преступности в Бискайе времен Старого времени в своей диссертации и других публикациях (Бернал, 2010, 2007 и 2019). Эти авторы представляют новую историографическую перспективу, в которой утверждается, что во Старое время честь и ее защита любой ценой не были делом исключительно аристократов.

Мантекон и Тейлор показывают, что кровопролитие во имя чести было обычным явлением в Кастилья-дель-Сейсьенто во всех социальных слоях. Луис Мария Берналь, следуя этой линии в своих исследованиях преступности в Стране Басков, подчеркивает, что, вопреки тому, что отстаивал Карлос Рилова, «всеобщее благородство» не может считаться решающим фактором предрасположенности басков к стычкам, чтобы уладить свои разногласия. А в обществе, подобном старому режиму, где межличностное насилие было широко распространено, защита личной чести посредством кровопролития была чем-то объединяющим для всех мужчин, будь то дворяне или скромные ремесленники.

В последние годы мир фехтования также привлек внимание историографии. Хотя в этих публикациях основное внимание уделяется таким аспектам, как трактаты по фехтованию, они подчеркивают огромную важность знания того, как использовать меч в Старом времени (Ньевас, 2012; Gonzalez and Towns, 2017).

Настоящая работа будет следовать течению, прослеживаемому в публикациях последних лет, в которых честь и иные подобные обычаи рассматриваются как средство защиты, обычно используемое людьми Старого времени, а не просто как исключительная привилегия аристократии.

Как выглядела дуэль того времени.

Разрешение споров через судебные баталии было чем-то весьма типичным для Средневековой Европы. Когда-то считалось, если конфликт не может быть разрешен мирным путем, можно было перейти к судебному разбирательству боем. В период позднего средневековья мы находим системы поединка, в которых король выступал в качестве арбитра, во Франции это были вызовы (Кирнан, 1992: 47) или ложные обвинения. В Кастилии дворяне решали свои споры под покровительством властей через обмен «картело-рипосто», состоящие из писем, в которых упоминался личный вызов (Кинтанилья, 2007: 966-967)

Но к концу Средневековья эти системы вышли из употребления, и в некоторых случаях, желая положить конец дворянскому насилию, монархи начали издавать законы против этой практики, как, например, католические монархи во времена Совета Толедо (Cortes de Toledo) 1480 года. Желание монархий принять законы против этой практики отвечает попыткам укрепить превалирование королевского правосудия над дворянским. Таким образом, теоретически, если дворянин хотел справедливости от короля, он должен был обратиться к его адвокатам, судам и законам. Однако, когда данные публичные вызовы исчезли, из Италии в остальную Европу в 16 веке распространился новый способ разрешения споров о чести: дуэль (Шошадис, 1987: 79-80).

Современные дуэли распространились по Западной Европе в 15 веке благодаря испанским и французским солдатам, участвовавшим в так называемых Итальянских войнах (1494-1569). Там многие солдаты оказались свидетелями того, как власти итальянских городов-государств давали мужчинам полную свободу решать свои споры без какого-либо посредника (Шошадис, 1987: 81). Эти противостояния были очень привлекательны для кастильских солдат, которые несколько десятков лет назад как раз лишились права публично бросать друг другу вызов. В «Диалоге истинной воинской чести» солдата Херонимо де Урреа, изданном в 1566 г., выражено неудовольствие по поводу запрета публичных вызовов в Кастилии: «Знай, что варварские законы Кастилии принудили меня покинуть ее; потому что они повелевают, что такой идальго как я, не может свободно сразится ради своей чести с мечом в руке.» (Шошадис, 1987: 81). Кастильские солдаты имели не только практическое руководство к действию, но и итальянские мастера-фехтовальщики посвятили себя публикации многочисленных трактатов по искусству фехтования и законам дуэлей (Шошадис, 1987). Одним словом, Италия была школой, в которой обучались все дуэлянты Европы.

Дуэли стали всеобщим законом для мужчин Европы. Откуда бы они ни приехали, мужчины знали, что оскорбленная честь должна быть восстановлена и что вызов не может остаться без ответа. Примером тому может служить произошедшее в гостинице «Сан-Николас» в Бильбао 22 апреля 1801 года. В полдень, когда два незнакомца обедали — швед Раймундо Таберман и француз Виктор Киньон, — между ними завязался разговор, закончившийся взаимной перепалкой и вызовом на дуэль. Один из владельцев гостиницы предупредил власти о намерениях иностранцев, поэтому они были арестованы, прежде чем они смогли восстановить свою честь. В ходе судебного разбирательства свидетели заверили, что вызов действительно был и что оба иностранца были более чем готовы разрешить свой спор, скрестив сталь. Однако когда им пришлось давать показания, оба подтвердили, что не бросали вызов друг другу и, наоборот, «(...) исповедуют взаимную и крепкую дружбу (...)». Раймундо Таберман и Виктор Киньон были готовы рискнуть жизнью ради чести, но как только вмешались власти, они быстро забыли об этом.

Столкновение между этими двумя мужчинами столь разного географического происхождения демонстрирует единое понимание таких вопросов, как честь и роль испытаний, а также знание того, что дуэли были незаконной практикой. Поэтому, когда они бросили вызов друг другу, они знали, что совершают преступление, хотя честь по-прежнему была выше любых юридических соображений.

Дуэль в Испании и владение холодным оружием

Билласуа считает, что, в отличие от того, что произошло во Франции, дуэли в Испании не были популярным явлением, поскольку это было общество с «большим моральным единством» и, следовательно, с меньшим, чем у французов, поводом драться на дуэли (Билласуа, 1990: 37-39). Вероятно, дуэль в Испании изначально не произвела такого «фурора», какой она произвела во Франции, но она была далеко не чем-то анекдотичным. Как и во Франции, дуэли между знатью и в армии были обычным явлением, но они не были исключительной привилегией этих групп (Иглесиас, 2012: 75).

Мы собираемся рассматривать владение оружием как повод для дуэлей в Испании. Законы о владении мечами в Испании были относительно разрешительными и не ограничивали их владение аристократией, как это было во Франции (Иглесиас, 2012: 74-75). В течение 16-го и 17-го веков законы уделяли больше внимания тому, как следует носить меч на улице или какой меч следует носить (Martínez, 1992: 92-94). С 1566 г. при Филлипе II требовалось чтобы в случае ношения кинжала или даги они носились вместе с мечом (Мартинес, 1992: 90-91). Целью этого закона было «сделать видимыми» тех, кто носит оружие. На муниципальном уровне законы корректировались от одной территории к другой, как правило, запрещая владение оружием рабам, маврам и им подобным (Мартинес, 1992: 113).

В течение семнадцатого века законодательство о холодном оружии по-прежнему сводилось к запрету владения кинжалами, ножами и стрелковым оружием. Владение мечом в 18 веке по-прежнему было законным , хотя существовал закон, запрещающий его “позорное использование”, то есть его применение в поединках (Мартинес, 1992: 166–173). Закон был более суровым для небольших клинков из-за легкости их сокрытия, что часто приводило к неожиданным поножовщинам и резне, в то время как человек с мечом сам по себе уже предупреждал других, что он вооружен. Вообще владение мечами в Старом времени, кажется, было широко распространено. Что касается басков, то в 16 веке было засвидетельствовано присутствие многочисленных мастеров меча в Бильбао (Dueñas, 2001), а исследования Луиса Марии Бернала и Карлоса Рилова Херико свидетельствуют о частом владении мечом среди басков на протяжении веков Старого времени.

Не следует забывать, что Страна Басков в Новое время была важным центром производства оружия, особенно с Королевскими оружейными фабриками Соралусе и Королевской оружейной палатой Толосы, хотя были также оружейные склады в Эрмуа, Бергаре и Эльгойбаре. И хотя огнестрельное оружие или пики в основном предназначались для армий испанской монархии, также производились мечи и другое небольшое белое оружие (Азпиазу, 1994 и 2002).

Тем не менее, еще предстоит углубиться в вопрос о том, насколько было вооружено баскское общество, поскольку внезапные поножовщины и стычки также были элементами насилия в Стране Басков (Бернал, 2019), а в Кастилии нередко дискуссии заканчивались нанесением ножевого ранения (Мантекон, 2002). Чтобы изучить этот вопрос, можно проанализировать инвентаризацию баскских домов, чтобы выяснить, какое в них было оружие, так же, как Франсиско Хосе Санс де ла Игера провел инвентаризацию домов Бургоса в 18 веке (Sanz, 2012), отметив, что наличие оружия в бытовой сфере было довольно распространенным явлением, особенно у ремесленников и торговцев.

«Закон человека чести», дуэли и «lances de cuchilladas» в Стране Басков в 17 веке.

Насилие было исторической реальностью, которая присутствовала в обществе Старого времени, но, как показал Кирнан, дворянин применял насилие на дуэли (Kiernan, 1990: 82–83), можно сказать, что в «цивилизованном» смысле. Теоретически два дворянина не могли убить друг друга, не бросив друг другу вызов и не согласившись на условия поединка.

Как мы уже увидели, в испанской монархии ношение меча не было исключительным правом знати, и ее представители также участвовали в поединках. Через различные судебные иски за неповиновение в Стране Басков мы покажем, как баскское общество прибегало к такого рода насилию. Здесь будет разоблачена самая «нецивилизованная» часть дуэлей в Стране Басков, которые в Кастилии Старого режима определялись как «ссоры», «вызовы» или «стычки».

В значительной части случаев, представленных в этом в этом разделе, отсутствуют более формальные аспекты дуэли, такие как присутствие крестных родителей или договоренность о времени и месте для разрешения оскорбления. Вместо этого они представляют собой спонтанные споры или оскорбления, которые заканчиваются вызовом, который, в свою очередь, имеет тенденцию разрешаться немедленно, без каких-либо церемоний. В целом, это было очень агрессивное поведение между мужчинами, которые не терпели никакого нарушения личной чести. Преграждать путь, идя по улице, встречаться взглядом или тянуться к рукоятке меча было достаточной провокацией, чтобы нанести чести оскорбление.

И, конечно же, словесные оскорбления были еще более серьезными оскорблениями представляющими собой прямое посягательство на честь (Tabernero and Usunáriz, 2019): сомнение в чистоте крови, обзывание «евреем» или «мавром», осуждение кого-либо как лжеца или рогоносца были очень серьезными оскорблениями при Старом времени и обычно не оставались без ответа (Тейлор, 2008: 38-42). В XVI и XVII веках оставление оскорбления или унижения без ответа делало человека трусом и недостойным перед лицом остальной части общества, поскольку честь во время Старого времени была синонимом мужества и «самоутверждения» (Бернал, 2010: 412-414).

В большинстве случаев это были не дуэли в самом строгом их понимании, а вышеупомянутые «стычки». Хорошо обученный аристократ должен был иметь доступ к трактатам о законах о дуэли, изданных в Европе в XVII веке, или, по крайней мере, знать самые основные условности вызова (такие как присутствие крестных родителей, предварительный выбор место и время боя или каким оружием придётся пользоваться) через его социальную и культурную среду. Однако если у знатного аристократа и скромнейшего ремесленника и было что-то общее, то это была честь. Ни один из них не мог (и не должен был) игнорировать оскорбление личной или семейной чести. Они оба знали, что способ разрешить такое преступление лежит через неповиновение, но способ его совершения сильно отличался от одного к другому.

Здесь мы рассматриваем особенность, существовавшую в Стране Басков во времена Старого режима: «всеобщее дворянство». По рождению каждый баск был идальго, а значит, знатным. Но был ли этот элемент решающим фактором в вызовах, которые произошли в Стране Басков, или, наоборот, они развивались так же, как те, которые мы заметили в остальной Испании? Для Рилова статус дворянина басков был главной причиной его действий (Рилова, 1998). Однако баски сражались между собой не потому, что они были идальго, а скорее потому, что, как и любому другому человеку в Европе, им приходилось защищать свою честь, будь то высокопоставленные дворяне или скромные ремесленники. В следующих абзацах будет предпринята попытка продемонстрировать это утверждение на примере различных случаев, когда баски участвовали в вызовах.

В Бильбао в 1649 году врач Франсиско де Сальседо ночью возвращался домой после лечения больного. На полпути у него состоялся разговор с соседями перед домом Хакобо де Угаса, с которыми он в конце концов поссорился из-за того, что не мог сесть на скамейку у дверей дома, и с которыми он подрался бы, если бы не вмешательство соседей. Не удовлетворенный результатом столкновения, он пошел домой, чтобы вернуться с рапирой в руке, сказав, что «джентльмены эти оскорбили меня, и я не могу дратся, иначе как один на один и, таким образом, пусть они по очереди сразятся со мной как честные бискайцы». (Бернал, 2019: 65). Без сомнения, доктор сожалел о том, что Угас и остальные присутствующие унизили его, лишив его места на скамейке рядом с собой. Франсиско де Сальседо, соблюдая дуэльную церемонию, бросил вызов своим противникам в единоборстве, но его противники не были «честными бискайцами», как он ожидал, и Хакобо де Угас, его сын, и еще один из присутствующих напали на него одновременно, в результате чего он получил несколько колотых ран. Даже с учетом того, что доктор знал дуэльные условности, поединок, как и большинство дуэлей 17-го века, превратился в «стычку».

Наряду с повседневными дискуссиями между соседями, еще одним центром дуэлей был оживленный коммерческий мир. 13 марта 1633 года в Ируне торговец Хуанес де Эчеверрия де Уррансу, продававший свою продукцию на воскресном рынке, поссорился с местным жителем Хоаном Пересом де Оласкоага, который принизил ценность продуктов, которые Эчеверрия намеревался продать. В ответ торговец назвал Оласкоагу «куко», что было синонимом слова «рогоносец» (Тейлор, 2008: 51–53). Хуан Перес де Оласкоага в ответ обвинил его в «позорной известности». Этого им было достаточно, чтобы обнажить мечи прямо на многолюдной площади. Дальше очной ставки дело не зашло, так как присутствующие свидетели остановили инцидент, да и власти не наложили никакого наказания на дуэлянтов (Рилова, 1998, с. 47-48).

Вдали от формальностей, предусмотренных в сводах законов о дуэлях, взгляд или дурной жест могли быть вызовом, и, как это часто бывает, оскорбления выходили за рамки презрительного взгляда. Идея состязаться друг с другом за честь была знакома людям Старого времени, хотя они не были сведущи в более формальных законах дуэлей. Они дрались на дуэлях (или, по крайней мере, пытались), но их методы были далеки от «цивилизованных».

Однако всегда есть одно событие, выходящее за рамки нормы. Таков случай, произошедший 3 июля 1662 года в Бильбао. Мигель де Олькос, мастер-вышивальщик из Бильбао, и Диего де Эскобар, художник из Сарагосы, обсуждали кто должен сыграть в предстоящем театральном представлении. Отказ вышивальщика из Бильбао участвовать в работе был достаточной причиной для того, чтобы художник бросил ему вызов. Но вместо того, чтобы тут же обнажить свой меч, Диего де Эскобар решил отправить ему письмо с вызовом, в котором призвал его разрешить недовольство, и которое мы воспроизводим ниже.

«Мой господин, ваше сиятельство ввязался в вещи, которые не знает, как соблюсти. И он сможет исполнить сие со мной на поле коршунов и сможет взять крестного и также я возьму своего. Мое оружие — не что иное, как меч и кинжал. Боже храни ваше сиятельство. В Бильбао 3 июля 1662 года. В двенадцать жду ваше сиятельство. По закону человека чести. Нотариус Лопе де Сертуча» [AHFB. Коррегимиенто. JRC0284/017. ].

Ясно, что у Диего де Эскобара должно было быть другое представление о вызове, если он решил послать подобное письмо Мигелю де Олькосу. Упоминание крестных, сопровождающих дуэль, указание того, какое нужно оружие, или назначение часа дуэли показывают более «цивилизованную» форму вызова, чем та, что раскрыта в предыдущих примерах. Диего де Эскобар, должно быть, знал о вышеупомянутых «Законах дуэли», поскольку стремился исправить оскорбление, но без ругани, угроз или другого агрессивного поведения. Как и в остальных раскрытых случаях, здесь есть правонарушение, подлежащее исправлению, «по закону честного человека», по словам Диего де Эскобара. И подобно двум иностранцам, которые бросили вызов друг другу в Бильбао в 1801 году, Эскобар отрицал, что бросил вызов Олькосу, и только признал, что они спорили, но, к несчастью для художника, письмо осталось в качестве доказательства, и он был приговорен к уплате штрафа.

Наблюдая за этими случаями, мы видим, что вызовы Старого времени содержали большее, нежели кодекс чести и «риторика чести». Скотт. К. Тейлор считает его более жестким термином, чем утверждение существования кодекса чести (Taylor, 2008: 21-22). Как мы видели, не все вызовы рождались одинаково, большинство из них были внезапными взрывами насилия, а другие принимали более торжественные формы. У людей Старого времени не было общего кодекса чести, но существовала общая «риторика чести», разделяемая всеми, включая басков, которые, несмотря на то, что были идальго, по большей части не были особенно «цивилизованными» в то время. За исключением примера с Диего де Эскобаром в главной роли, остальные вызовы скорее можно отнести к уличным дракам, что недалеко ушло от того, что происходило на остальных территориях полуострова (Мантекон, 2002). Эту «риторику чести» разделяли торговцы, ремесленники, солдаты и даже священнослужители, о чем свидетельствует вызов, с которым столкнулись в Каррансе Томас де Кобильяс и Мануэль де Тревилья Сантистебан, священнослужитель, получавший доход от нескольких церквей по всей долине Карранса [AHFB. Коррегимиенто. JCR4554/016. ].

Честь и вызов были весьма актуальными вопросами для всех слоев общества. Среди аристократии вызов не был столь интуитивным или взрывоопасным, как в случаях, рассмотренных выше, но это был не менее важный вопрос. Дуэль пока еще не вызывала отторжения у аристократии, как это произошло в восемнадцатом веке, но уже была предметом размышлений. Вышеупомянутые книги законов о дуэлях были примером, и даже трактаты, которые стремились ограничить эту практику, давали определённые уступки. В Concordia de las leyes diuinas y humanas y disengaño de la iniqua ley de la venganza (Согласие божественных и человеческих законов и разочарование в законах мести) граф Састаго написал в конце: «Хорошо потерять свою жизнь, и даже если вы не можете защитить ее таким образом, то сохраните вашу собственную честь» (Artal de Alagón, 1593: 126). Мастер фехтования Иеронимо де Карранса, автор De la Filosofía de las Armas y de su Destreza y la Aggression y Defensa Cristiana, также осуждал вызовы по тривиальным вопросам, хотя и утверждал, что меч следует обнажить, если проступок был достаточно серьёзным (Taylor , 2008: 28). Баскская аристократия также не была исключением в отношении этих представлений о дуэлях, поскольку такого рода произведения также были распространены среди более образованных дворянских семей (Валгома и Диас-Варела, 2005).

Итак, то, что для Иеронимо де Каррансы или Арталя де Алагона было незначительным оскорблением, не заслуживающим ни малейшего внимания, для испанского купца Хуанеса де Эчеверрия де Уррансу или Франсиско де Сальседо могло быть обидой, которую нельзя игнорировать. Они могли быть подчинены «всеобщей знати», но их способ защиты своей чести был таким же, как и у любого другого человека из Кастилии, независимо от того, насколько голубой была их кровь.

Кроме того, присутствие иностранцев на баскской земле, участвовавших в поединках, подкрепляет идею о том, что не обязательно быть благородным, чтобы защищать личную честь посредством вызова. Примером такой исторической реальности является судебный процесс в Бильбао в 1682 году, когда сосед Валентин Морган и Хорхе Рикардо, английский купец, бросили друг другу вызов [AHFB. Коррегимиенто. JCR2933/043]. В Португалии мы находим еще один подобный случай, произошедший в 1749 г., когда капитан Хуан Флоренсио де Миранда донес на ирландского купца Карлоса Уолкота за то, что тот бросил ему вызов и угрожал мечом в финале ссоры (Бернал, 2007: 89). Портовые города из-за их коммерческого движения были питательной средой для конфликтов между мужчинами из разных стран (Бернал, 2007: 8995), и проблемы объединили этот конфликт. Таким образом, вызов не был особенностью басков, которые несмотря на то, что были торговцами или ремесленниками, имели право сражаться за то, что они идальго.

Короче говоря, всеобщее благородство не было решающим фактором, укреплявшим предрасположенность баскских мужчин к поединкам. Хотя для баска поставить под сомнение свое личное происхождение или свой статус идальго было бы достаточной причиной, чтобы бросить вызов, поскольку этот статус был необходим, чтобы пользоваться всеми правами жителя баскского города (Бернал, 2007: 58). Тем не менее, мы можем считать, что такого рода оскорбления не слишком отличались ни, по существу, ни по форме от тех, которые предназначались для боя чтобы отстоять «чистоту крови» или семейную честь, как это было в остальных регионах испанской монархии.

От «стычек» к цивилизованным дуэлям в 18 веке

Восемнадцатый век стал свидетелем упадка дуэлей в Европе. Хотя практика стычек чести не была искоренена, она стала более редким явлением. В этом столетии произошел ряд культурных и социальных изменений, включая иное представление о мужской чести и снижение уровня убийств в Европе (Бернал, 2010: 411-412). В случае с баскским обществом рост жалоб на телесные повреждения указывает на то, что в обществе больше предпочитают решать свои споры через суд, предполагая, что многим баскам уже не казалось рациональным обнажать меч в ответ на оскорбление (Бернал, 2010). : 412415). Например, в Бильбао в 18 веке мы находим только шесть исков о вызовах и сосредоточены они в первой половине века.

С приходом Бурбонов на испанский престол произошло и ужесточение законов, осуждающих дуэлянтов. Начиная с 1716 г., Филипп V издавал различные законы, осуждающие практику дуэлей и налагавшие суровые наказания на дуэлянтов, вплоть до смертной казни в самых серьёзных случаях (Бернал, 2010: 403-404). Особенно важен закон, обнародованный Филиппом V в 1723 году, демонстрирующий искреннее стремление королевской власти осуществлять эффективный контроль над насилием, развязанным вызовами:

«То же самое в С. Идельфонсо 21 октября 1723 года.

Никто не может взять на себя удовлетворение какой-либо обиды или оскорбления, которое причинил ему другой человек. Запретив дуэли и частные сатисфакции, которые до сих пор люди считали возможными для себя, и желая чтобы они неукоснительно соблюдали этот абсолютный запрет, Я постановил, чтобы совершённые проступки и оскорбления не остались безнаказанными, и чтобы устранить все предлоги для мести, что беру на себя и под свою ответственность их удовлетворение, в котором не только будут действовать установленные обычные наказания по закону, но я увеличу их до высшей меры (...) без исключения лиц, взявших на себя удовлетворение любого вреда или увечья, по наложенным наказаниям» [Новейший сборник законов Испании, книга XII, Раздел ХХ, Закон III. ].

В течение предыдущих двух столетий, во время правления Габсбургов, также было обнародовано множество законов против дуэлей (Тейлор, 2008: 63-71). Но менталитет чести, преобладавший в XVI и XVII веках, давал мужчинам большую свободу бросать вызов друг другу, и тот факт, что дуэлянты утверждали, что они не знали, что вызов был незаконным, или отрицали, что они бросили друг другу вызов, часто был достаточным аргументом в пользу того, что власти не налагали суровых наказаний, если не упоминалось кровопролитие (Bernal, 2010: 407). В 18 веке, с приходом Бурбонов право решать вопросы чести мечом не признавалось совсем, поскольку прямо противоречило дисциплинированной и отрегулированной государственной модели, которая распространилась по всей Европе в этом столетии (Фокло, 2009: 199–225). Таким образом, при власти Бурбонов право давать удовлетворение принадлежало королю, а не дуэлянту, и если он хотел его получить, то должен был сделать это посредством закона.

В делах Басков того времени, большинство споров, которые в конечном итоге дошли до суда, решались без очень суровых наказаний, часто с простым наложением штрафа на дуэлянтов и публичными извинениями, что позволяло восстановить честь жертвы (Бернал, 2010: 414-415). Помимо ужесточения наказаний, мы должны учитывать и изменение отношения общества к чести, в течение XVIII века, особенно во второй его половине, когда наблюдался значительный спад судопроизводства по вопросам чести. Общество второй половины 18 века меньше заботили вопросы «хорошей репутации» или «чистоты крови», а оскорбление, хотя и было серьёзным вопросом, обычно не рассматривалось как законная причина для дуэли (Бернал, 2010: 404).

Со стороны аристократии, традиционно связанной с дуэлью, растет презрение к этим обычаям. Это отвращение к поединкам идет рука об руку с эпохой Просвещения, которая считает традицию дуэлей несовместимой с современностью и новыми временами. Если в прошлом столетии аристократия ограничивалась тем, что считала, что бывают ситуации, в которых дуэль не оправдана, то сторонники идей Просвещения поносили дуэль во всех её формах.

До того рисковать жизнью ради защиты личной чести было практически обязанностью, рискуя стать «социальной смертью» (Ампудия, 2012: 5). В восемнадцатом веке такое отношение стало считаться смешным и типичным для глупцов. Для просвещенных дуэли были уже не почетным поступком, а практикой, укорененной в самых первобытных традициях Средневековья, и по-настоящему почетным было исполнение обязанностей каждого по отношению к обществу, а не пролитие крови по пустякам (Кирнан, 1990: 185-190). Это негативное видение дуэли распространилось на протяжении XVIII века среди европейской аристократии, в том числе среди баскской знати, которая не была исключением тогда, приняв обычаи дуэли в XVI и XVII веках, не стала исключением и сейчас, отвергнув ее, и именно через «Королевское баскское общество друзей страны» баскская знать приобрела новое восприятие дуэли.

В письме, отправленном Мануэлем де Агирре графу Пеньяфлорида в 1776 году о его последних работах, мы находим несколько размышлений о дуэлях. В письмо был включен комментарий к работе месье Бонневиля, который, в свою очередь, комментировал графа Саксонского, генерала-маршала Франции. В этой работе Бонневиль комментирует ситуацию с дуэлями во Франции: «Дуэль есть эпидемическая болезнь, опустошающая дворянство и военное государство: чтобы найти лекарство от этого безумия, должны быть использованы абсолютно все средства». Г-н Бонневиль продолжает называть тех, кто участвует в дуэлях, хвастунами и трусами, бесполезными для армии.

Мануэль де Агирре продолжает, добавляяя свои собственные размышления о дуэли. Так, баскские просветители считают, что смертная казнь, налагаемая на дуэлянтов, не является решением проблемы, так как всё-таки это наказание, приносящее такой же фатальный результат, как и дуэль. Для Мануэля де Агирре истинное решение проблемы траура связано с изменением законов, чтобы люди могли восстановить утраченную честь, не прибегая к оружию [Historical Archive of Euskadi., (Королевское баскское общество друзей страны). 10.8. ].

То, что произошло 22 августа 1785 года в Вергаре, служит примером изменений, происходивших в разрешении оскорблений чести. В этот день Хосе де Ириарте подал иск против мастера фехтования Королевской патриотической семинарии Басконгадо и члена семинарии, Педро де Арменьяка. Ириарте обвинил мастера фехтования в том, что он оскорбил его жену во время предпоследнего музыкального дня, который проводился для членов Bascongada на Площади Вергара (Plaza de Vergara).

Хосе де Ириарте в своей жалобе требовал, чтобы Педро де Арменьак дал ему «публичное удовлетворение» за неоднократные «непристойные предложения», которые он делал его жене. Эта жалоба имела ту же цель, что и вызов: потребовать удовлетворения за оскорбление чести, в данном случае чести семьи, поскольку мастер фехтования публично оскорбил жену и самого Ириарте [Муниципальный архив Бергары (АМБ), Городской фонд. С/0430-040]. Этого было более чем достаточно, чтобы вызвать кого-то на дуэль, и вполне вероятно, что Хосе был сведущ в искусстве владения мечом, поскольку он принадлежал к кругу общения, в котором фехтование было высоко оцененной дисциплиной (Шапарро, 2009: 197), и, конечно же, у Арменьяка тоже не было проблем в обращении с мечом. Однако Хосе де Ириарте решил очистить свою честь законными средствами, что в то время уже не было для басков странным (Бернал, 2019: 69-71).

Поэтому на протяжении восемнадцатого века происходил весь этот ряд изменений, направленных на «оцивилизовывание» дуэли. Наряду с усилиями властей гораздо более эффективно контролировать насилие, происходит изменение менталитета важной части общества, которая начинает по-иному воспринимать честь и закон, как среди простых граждан, все чаще прибегающих для решения своих проблем к тяжбам и судам, так и среди среди высшего света, где видят полную нелепость в том, чтобы рисковать жизнью ради чести.

Не хватает еще одного, последнего элемента, чтобы окончательно направить изменение в сторону этой «цивилизованности»: изменения, произошедшего в восемнадцатом веке в практике фехтования. Французские авторы учебников по фехтованию представили в 18 веке способ обучения, который был гораздо более дидактичным, чем в предыдущие века, и который получил широкое признание в Европе (Ньевас, 2012: 66). Это было более простое в своем обучении фехтование, оставившее в стороне философско-математические отступления трактатов двух предыдущих столетий. Наряду с более дидактичным и доступным фехтованием в 18 веке также французами была введен фойл — оружие без острия или лезвия, которое существовало исключительно для практики фехтования (Ньевас, 2012: 67), что позволило осуществлять более расслабленную практику и даже внедрить спорт в этой дисциплине.

Приграничное положение Страны Басков по отношению к Франции благоприятствовало присутствию в этих землях французских мастеров фехтования. В качестве примера мы имеем уже упомянутого мастера фехтования просвещенной элиты Бергары Педро де Арменьяка. В переписке, адресованной Институциональному совету Королевской семинарии, также упоминается некий Ларрок де Арманьак, работавший мастером фехтования в Королевской семинарии во время судебного процесса Хосе де Ириарте. [AMB., Королевская семинария. 03-С/101-07. 11 АХФБ. Коррегимиенто. JCR3114/012. ]. В Бильбао первые упоминания о мастере фехтования относятся к 1768 году, когда Рамон Дабади сообщил властям о различных проблемах, в том числе о том, что он был жителем Бильбао, хотя он был уроженцем Баньер-де-Бигорре и его профессия: мастер фехтования.

Фехтование отныне служило не только средством личной защиты, а было связано с другими практиками, такими как музыка и танец (Шапарро, 2010: 237). В то же время, когда просвещенная элита отказалась от стычек чести, они превратили искусство владения мечом в образовательную практику. Таким образом, в эпоху Просвещения были сделаны первые шаги к цивилизованности насилия, породившего честь.

Однако необходимо пересмотреть отсутствие документов о вызовах в 18 веке. Очевидно, что монополизация насилия монархией, усиление справедливости и новые представления о чести повлияли на то, как разрешались конфликты и споры. Но неблагоразумно предполагать, что это отсутствие документов означает окончательное исчезновение дуэли. Изменение менталитета не было всеобщим, и все еще были люди, которые считали дуэли лучшим способом защитить свою честь (Кирнан, 1992: 193–195). В любом случае еще нужно рассмотреть, привели ли более активные усилия властей по наказанию за такое отношение к тому, что дуэлянты проводили поединки с большей осмотрительностью, осознавая наказания, которым они могут подвергнуться, если попадутся.

Возрождение дуэли в 19 веке.

XIX век принес с собой возрождение дуэли, или, по крайней мере, на это указывают гораздо больше документов, чем в предыдущем веке. Это возрождение дуэли традиционно связывают с конфликтом, развязанным в Европе в начале века во время наполеоновских войн. (Кирнан, 1992: 200-204). В течение десятилетий после поражения Наполеона европейское общество претерпело еще два изменения, которые еще больше усилили его жажду славы: романтизм и национализм (Кирнан, 1992: 210-211). Возвеличивание прошлого и ценностей древней Европы снова сделало дуэль действенным средством защиты личной чести.

Не следует также считать, что вызов вернулся к уровням агрессии, наблюдаемым в предыдущие века, но он был чем-то относительно обычным, особенно среди новой буржуазии, которая стремилась усвоить старые аристократические ценности (Кирнан, 1992: 279). И, несмотря на это возрождение, та «цивилизация дуэли», зародившаяся во второй половине 16 века, не исчезла. В декорациях 19го века дуэли представляли собой согласованные противостояния, в которых соблюдаются этикет и правила, которые в предыдущие века отмечались только в наиболее образованных слоях общества. Следует также отметить, что этот возродившийся вкус к поединкам за честь не был универсальным, и многие мужчины отвергали вызов, так что большая часть общества, как и высший свет, воспринимала эти методы как глупые.

В баскском случае возродилась дуэль, совпавшая с выявленными ранее характеристиками. В уголовных делах Страны Басков этого века видно, что эта «цивилизованная дуэль» с некоторым успехом утвердилась среди басков. Возьмём в качестве примера то, что произошло 19 декабря 1820 года, когда Педро Новиа де Сальседо, советник отделения в Бильбао, был вызван Франсиско Пласидо де Эндайя. Его жалоба возникла в результате политической дискуссии, в которую вмешался Эндайя, чтобы успокоить ситуацию. Подруга Сальседо, оскорбленная его вмешательством в дискуссию, вызвала его на дуэль, но Пласидо отказался принять бой и в ответ подал жалобу, осознавая что сам факт выдачи вызова уже является преступлением. В данном случае мы видим, как сталкиваются две позиции, существовавшие в отношении дуэли: человек, который все еще был готов сражаться, чтобы защитить свою честь, и тот, кто отказался от этой практики, выбрав легальный путь [АХФБ. Коррегимиенто. JCR0031/034. ].

В 19 веке дуэли пользовались большой популярностью среди журналистов, которые часто ввязывались в дискуссии и споры, которые во многих случаях заканчивались поединком. В Бильбао мы неоднократно находим дуэли между журналистами, например, в 1843 году, когда Бальдомеро де Олабаррия, редактор «Vizcaíno Originario», и Федерико де Салазар, армейский офицер [AHFB. Коррегимиенто. JCR1495/006. ]. Эти проблемы продолжались в Стране Басков до конца века. В 1892 году был вынесен приговор Антонио Санчесу Рамону, директору газеты «Норте», и Франсиско Сикерту Ластендо, директору «Порвенир Васконгадо», за участие в дуэли [AHFB. Коррегимиенто. JCR1853/001.]. Вместе с журналистами военные и политики были персонажами и профессиями, которые, скорее всего, сразжались на дуэли, что подтверждается документацией Форального исторического архива Бискайи.

Такого рода противостояние имело свою логику в Стране Басков XIX века, принимая во внимание то напряжение, которое переживалось в результате Карлистских войн, и тем более принимая во внимание, что дуэль уже не столько отвечала поиску исправить рассматриваемое оскорбление, сколько продемонстрировать мужество и решимость (Ампудия, 2012: 15). Между журналистами или политиками разрешение спора оружием было окончательной демонстрацией того, что кто-то более чем готов защищать свое дело любыми средствами.

Хотя этот раздел работы выходит за рамки хронологии современной истории, здесь уместно разоблачить «цивилизацию дуэли», существовавшую в восемнадцатом веке. Эти дуэлянты больше не обнажали мечи посреди улицы, а договаривались о месте для боя, по определенным правилам и в присутствии крестных родителей. Вызовы отличались цивилизованными и сдержанными формами. И, как и в эпоху Просвещения, в XIX веке было немало людей, которые отвергли приглашение на бой, выбрав для разрешения конфликтов закон.

Остаётся спросить, является ли такой способ боя продолжением того, что должно было произойти во второй половине восемнадцатого года. Ведь трудно поверить, что дуэль полностью исчезла из общества, даже при железном осуждении законом и Просвещением. В любом случае, как уже упоминалось, дуэлянты должны были вести себя более сдержанно.

Заключение

Первоначальное предложение этой работы состояло в том, чтобы раскрыть эволюцию дуэли в Стране Басков по направлению к «цивилизованности», превращаясь в ритуализированную и тайную деятельность, сохраняющуюся в социальном воображении. На вопрос о роли «всеобщей знати» среди баскских дуэлянтов также был дан ответ, касающийся более традиционных историографических течений, считавших дуэли исключительно аристократическим элементом. Можно было видеть, что всеобщее дворянство не играло существенной роли среди баскских дуэлянтов, и что, напротив, они защищали свою честь, как и любой другой человек испанской монархии, был ли он дворянином или нет.

Таким образом, на первоначальные вопросы работы ответы даны, но попутно возникли другие вопросы без ответов, которые помогут еще глубже погрузиться в мир дуэли в Стране Басков Нового времени. С одной стороны, было замечено, что в изученных случаях большинство мужчин были вооружены. Изучение нотариальных протоколов баскских городов между веками, когда дуэли достигли своего пика, могло бы пролить свет на то, существовала ли связь между владением оружием и частотой вызовов. Еще один вопрос, оставшийся без ответа, на этот раз из-за отсутствия документов, — существование дуэлей во второй половине XVIII века. Проанализировав ситуацию в Стране Басков в XIX веке, можно увидеть, что дуэли не исчезли, поэтому небезосновательно предположить, что ответной реакцией дуэлянтов было сокрытие своих действий из-за обрушившегося на них негативного взгляда. Возможным решением этой проблемы был бы поиск исковых заявлений второй половины XVIII века в других архивах Испании, ведь мы смогли убедиться, что баскские дуэлянты мало чем отличались от остальных.

На все эти вопросы можно было бы найти ответ в более обширной работе о дуэли в Стране Басков, но эта работа сосредоточена в основном на изучении дел из Бискайи, но более обширное исследование, включая остальные баскские территории, помогло бы лучше понять мир дуэлей и чести.

Приложение.

Упоминания о дуэлях - 17 век

1. 1651

Уголовное дело возбуждено ex officio мэром и обычным судьей города Бильбао против Хуана де Урисара, поверенного суда Коррегимиенто, и Бартоломе де Николета, торговца, жителей указанного города, по поводу шума и скандала. Он добавлен к жалобе, поданной вышеупомянутым Бартоломе де Николетой против другого ответчика, о вызове

1. 1652

Обвинение апелляционного уровня лейтенанта коррехидора Дуранго, выдвинутые Пруденсио де Арриби, соседом церкви Абадиано, и Мартином де Селайей, по делу ex officio, по которому против них ведется судебный процесс, по вызову.

1. 1658

Уголовное дело, возбужденное ex officio коррехидором против Хуана де Сесумага, жителя Бильбао, за то, что он бросил вызов и спровоцировал Ласаро де Басабе, своего соседа.

1. 1662

Уголовное дело возбуждено ex officio мэром и обычным судьей города Бильбао против Мигеля де Олькоса, мастера-вышивальщика, и Диего де Эскобара, художника, соседа и жителя указанного города, соответственно, по дуэли.

1. 1682

Уголовное дело возбуждено ex officio коррехидором Бискайи против Валентина Моргана, жителя города Бильбао, и Хорхе Рикардо, купца английской нации, проживающего в указанном городе, на взаимном вызове.

1. 1694

Передача дела, возбужденного ex officio мэром и обычным судьей города Ордунья против Бонифачо де Луйандо и Франсиско де Эрран Ромарате, ее соседей, в отношении боя между ними.

18 век

1. 1701

Дело продвигается ex officio мэром и ординарным судьей долины Карранса против Томаса де Кобильяса и Мануэля де Тревилья Сантистебана, священнослужителя и бенефициара церкви Сантьяго-де-Лансас-Агудас и приходов Сан-Андрес-де-Бьяньес и «Сан-Мигель» Ахедо, все в юрисдикции долины Карранса, по соглашению о вызове.

1. 1701

Autos выдвинул обвинение ex officio против Мануэля де ла Кинтана и Хосе Гусмана в связи с дуэлью на Кампо-Волантин в Бегонье.

1. 1716

Обвинения, выдвинутые коррехидором ex officio против Хуана де Миранды, наемного врача из города Бильбао, и Мануэля де Ласа, профессора медицинской школы, проживающего там, о сражении на мечах.

1. 1726

Ход уголовного дела, инициированного Матео де Лехарретой, соседом приходской церкви Акспе де Бустурия, против Хуана де Берасатеги, его соседа, по вызову и неповиновению.

1. 1734

Уголовное дело возбуждено ex officio мэром и обычным судьей города Бильбао против Мануэля де Лорра Мундитибара, личного помощника, уроженца указанного города, в отношении вызовов, беспорядков, угроз, скандалов и сожительства. Добавлены уголовные дела, продвигаемые Бруно Игнасио де Вильяр Эчабарри, адвокатом, резидентом Бильбао, по отводам. К этим приказам относятся приказы, представленные коррехидору Бискайи вышеупомянутым Мануэлем де Лорра Мундитибаром, несовершеннолетним, куратором которого ad litem является Андрес де Меабе, поверенный, против Хосе де Бидеа, адвоката, и вышеупомянутого Бруно Игнасио де Вильяр Эчабаррия по делу об узурпации. юрисдикции и покушения на убийство. Продолжается судебное разбирательство перед вышеупомянутым мэром против Фернандо де Леканды, Хуана Вентуры де Уркихо, Альберто де Нафаррондо и Хуана Мануэля де Барандиарана, жителей и уроженцев Бильбао.

1. 1748 г.

Четвертая часть уголовного дела, возбужденного перед генерал-лейтенантом Светлости Сантьяго де Уртеагой, соседом по прокламации Начитуа, против Доминго де Кортасара, из того же района, объявленного заочно, за неповиновение, оскорбления, угрозы и жестокое обращение . В этом материале приводятся записи судебного дела и апелляционного уровня приговора, вынесенного вышеупомянутым судом, выдвинутому Консепсьон де Унсуэта, женой подсудимого.

19 век

1. 1801 г.

Приказы, составленные ex officio мэром и обычным судьей города Бильбао в отношении Хуана Раймундо Табермана, гражданина Швеции, и Виктора Киньона, уроженца Франции, жителей вышеупомянутого города, относительно вызова с оружием в Сан-Николас-де-Бильбао.

1. 1820-21 гг.

Уголовное дело, возбужденное Франсиско Пласидо де Эндайя против Педро Новиа де Сальседо, советника Капитула города Бильбао, за провокацию на дуэль.

1. 1843 г.

Дело, составленное ex officio судом первой инстанции города Бильбао по расследованию достоверности спора, возникшего в помещении компании «Эль Прогресо», между Федерико де Салазаром, армейским офицером, и Бальдомеро де Олабаррия, редактор, ответственный за "Vizcaíno Originario", житель указанного города, чьими крестными предположительно будут Хосе де Альенде Салазар, армейский полковник, и Виктор Луис де Гаминде, нотариус Бильбао.

1. 1852 г.

Передача постановления, вытекающего из ордера, направленного судом первой инстанции Толосы по делу, возбужденному Рамоном де Иберо Бегиристаном, уроженцем Сан-Себастьяна, юристом и мэром Аспейтии, против Хосе де Баррио Камарго, уроженца Пресенсио, адвокат и судья первой инстанции Azpeitia по официальному вызову на дуэль, жестокому обращению и угрозам.

1. 1854 г.

Дело продвигается ex officio судом первой инстанции города Бильбао после публикации в газете "Boletín de Comercio" заявления, подписанного Эулогио де Ларринага и Тимотео де Лоисага, о предполагаемой дуэли между Рамоном Кастором де Ротаече и Анхелем. Мария де ла Фуэнте, соседи вышеупомянутого города.

1. 1855 г.

Дело, возбужденное ex officio судом первой инстанции города Бильбао, по поводу организованной дуэли между Мануэлем Мелитоном де Фонкуэва, жителем церкви Деусто, и Хосе де Иригойеном, жителем указанного города.

1. 1856 г.

Производство по делу о передаче в территориальный суд Бургоса дела, возбужденного ex officio городским судом первой инстанции Бильбао, о скандале, произошедшем на лестнице дома Хуана Карбонелла, парикмахера, жителя вышеупомянутого города, которому угрожали Луис де Орбегозо и супруги.

Сообщается, что скандал произошел из-за того, что вышеупомянутый Хуан Карбонель отказался принять дуэль, устроенную вышеупомянутым Луисом де Орбегозо.

1. 1864 г.

Дело, возбужденное ex officio судом первой инстанции города Бильбао против Хуана Хосе де Агирре и Висенте де Веллидо, ее соседей, относительно организации дуэли.

1. 1880-81 гг.

Исполнение дела, возбужденного ex officio судом первой инстанции города Бильбао против Венсеслао Навахаса Урисара, уроженца Наварреты, проживающего в вышеупомянутом городе, и Эметерио Пульгара Переса, поденщика, уроженца Сарсосы, того же города. жительства, на дуэли с менее серьезными травмами.

1. 1890-94 гг.

Дело, возбужденное ex officio Инструктивным судом города Бильбао, по поводу оскорблений, вылившихся в адрес Эдуардо де Эррайнса в газете «Ла Барредера» за отказ от дуэли. Об этом событии рассказали следующие публикации:

• Газета La Barredera от 24 августа 1890 г. - Официальная газета Бискайи от 4 декабря 1891 г. - Мадридская газета от 8 декабря 1891 г.
• Официальная газета Бискайи от 26 февраля 1894 г. - Мадридская газета от 7 марта 1894 г.

Дело, возбужденное ex officio Следственным судом города Бильбао против Педро де Уриарте Батиса, инженера, уроженца Баракальдо и жителя Хихона, по провокации на дуэль посредством телеграммы Хосе Алонсо.

Кольменарес, гражданский губернатор провинции Бискайя. Сообщается, что подсудимый находится в изгнании в Хихоне, где отбывает наказание за клевету. Об этом событии рассказали следующие публикации:

-Официальный бюллетень Бискайи от 13 августа 1891 г.

• Официальный вестник Овьедо от 19 августа 1891 г.

Решение, вынесенное Следственным судом Бильбао по делу Антонио Санчеса Рамона и Франсиско Сикерт Ластендо, журналистов и жителей Бильбао, в связи с дуэлью между ними. Один из них — директор газеты «Норте», а другой — «Порвенир Васконгадо».

Обвинения, полученные из инстанции, представленной в суде первой инстанции города Бильбао Адольфо де Арриага, адвокатом, нотариусом, ее соседом, против Луиса Ферментино Фернандеса, о попытке вызвать первого на дуэль.

Источник: La Civilización del Duelo en el País Vasco. (ss. XVII – XVIII)
https://addi.ehu.es/handle/10810/43321

Автор: Tarek Nejjar Bollain
Departamento de Historia Medieval, Moderna y América
Universidad del País Vasco

Подписывайтесь на Diestro