Начало рассказа "По тонкому льду" здесь
"Живой" Часть 1 рассказа здесь
Кондратьев проснулся от назойливой трели телефонного звонка. Спросонья схватился за старый механический будильник, ругнулся, поднял трубку стационарного телефона, и наконец, понял, что трезвонит мобильная «Моторола». Кинул взгляд на часы. Шесть утра. И кого это там распирает в такую рань? Что-то срочное на работе? Звонок требовательно надрывался. Виктор Алексеевич тяжело вздохнул: - Кондратьев слушает.
- Дрыхнешь, Ляксеевич? Так и знал! Проспишь все яркие моменты в жизни, старый сибарит! Чего молчишь? Дар речи потерял? Ауу! Ляксеич! Просыпайся уже!
Это был самый настоящий гром среди знойного неба. Этот голос, он бы не спутал ни с каким другим, и ни при каких обстоятельствах. – Костяяя?? Живой?? Чертякаа!!
- Да живой, живой! Можешь пощупать, позволяю!
- Бегом ко мне, Костян! Обязательно пощупаю! И даже облапаю всего, что бы убедиться, ты ли это? Ты где? Давай, галопом скачи ко мне!
- Ляксеич! Я - не конь, чтоб скакать! Я, чинно явил себя твоей супруге, и сижу у тебя на кухне, гоняю чаи, и треплю язык с Александрой Степановной уже часа полтора. Мне не велено трогать твое начальственное тело до его полного пробуждения его светлости. Но, я не выдержал, уж прости подлеца, и не гневись!
- Костя! Ты честное слово, идиот! – Кондратьев, как был, в трусах, пулей вылетел на кухню.
- Ну, давай, не томи! Выкладывай всё, как на духу! Где пропадал, почему пропадал, почему молчал «трубный глас правды»?
- Стоп, стоп, стоп, Лякесеич. Не всё сразу. Встречный вопрос – уверен, что твой лучший «корр» теперь не дудит в дуду Дудаева? Хороший каламбурчик вырисовался. А то, «кабы чо не вышло»!
- Костяя! У тебя богатая фантазия, знаю. Но не до такой же степени?! Что-то в тебе, конечно, поменялось, что, не пойму, но, что твоя совесть не конвертируется, в этом нет никаких сомнений.
- Да постарел я, и подурнел.
-Да нет! Не стареют душой ветераны! И с «дурью» у тебя, похоже, проблем нет, раз живой, и вот сидишь перед моими светлыми очами, и услаждаешь сердце старого главреда своим присутствием! А я, чувствовал, что ты жив, чернильная твоя душа! Давай, описывай свои похождения и подвиги!
- Да, есть, что описывать, да силенок маловато. Видишь, с каким усердием кишка кишке кукиши крутит? А ты, как баба Яга, рассказывай, да рассказывай, а кормить, кто будет? Да и «Абсолют», думаю, у тебя припрятан ради такого случая! Я с вокзала и сразу к тебе. Степановна, вообще-то, обещала насытить моё бездонное чрево…
- Обещала, значит, насытит, и «Абсолют» найдется. Не прокис, - довольным голосом произнёс Кондратьев.- Живой, Костян! С души камень свалился…
- Живой-то, живой, но с «лихом» сполна поякшался. Ксива моя с именем моим на первой странице помогла, да связи, да голова моя буйная, скажу тебе без ложной скромности. А так бы пропасть Косте не за понюх табаку. Но, всё моё «лихо», это сущие пустяки, с лихом солдатским. Вот уж кому отмеряют по-полной с обеих сторон!
Я, Витя, твоего приятеля сразу почувствовал и раскусил. А вот язык мой, враг мой, и не в ладах с умной головой. Всегда, что нибудь вредоносное мелет. Да и плохой бы я был журналюга, с замком на губах, и без «подвязок» даже в мятежной Ичкерии. Приглядывался я, как сокол, и принюхивался, как ищейка к твоему Платонычу. Под дурачка косил. Я, конечно, не умею так мастерски жонглировать «Береттами», но умею жонглировать шариками в голове. И у меня скопился богатый матерьяльчик, хошь, кино снимай, хошь, книженцию, тома на три пиши. Могу с зарубежными коллегами за мешок «зелени» поделиться, а могу, при желании и старании, в губеры пролезть, и вышвырнуть из уютного начальственного кресла фейерверк-полковника Петрушу. А? Как думаешь?
- Вот Костя, что в тебе неистребимо, так это твой авантюризм. Гляжу на твой «прикид», на хронометр швейцарский, и понимаю, на паперти такое барахлишко не раздают. Но, не в этом суть. Моё убогое сознание упрямо не желает понимать, каким непостижимым образом ты обманул судьбу, и теперь сидишь передо мной целый и невредимый? Помнишь детский киножурнал «Хочу всё знать»? Поделись с другом ценным опытом. Ладно, Костик, не буду ёрничать. Я действительно очень рад, что ты жив. А, то, я изгрыз собственную совесть за содеянное. Мне самому надо было ехать.
- Несомненно! И мерзли бы сейчас белые, благородные главредовские кости на склонах Кавказского хребта, на радость господину-товарищу Ковалеву. Я же всеми фибрами, своей трепетной души, чувствовал, что до низа не доеду, а отправлюсь к Аллаху, догонять приговоренных им чеченов. А Эдик мирно посапывал, напичканный каким-то пойлом, сработанным в глубоких ГРУшных недрах. Сильный парняга! Весь в папашу! Снова, по сведениям Степановны, в строю? Как у него дела, кстати, на личном фронте? Невестка твоя далеко, однако, пошла! Помощник депутатишки московского?
-Сущая правда. Не спорол погоны с плеч, упрямец. Один он. Да, оно и к лучшему. С таким «тылом» много не навоюешь. Это не тыл у него, а так… Не хочется прибегать к помощи сермяжного, русского языка. Кстати, уважаемый Костик, где ты так ловко научился обходить острые углы, избегая ответов на острые вопросы?
-Обижаешь, Ляксеич! Твои слова, что я самый, самый, супер-пупер? Твои! Да опыт. Зело умен стал, и опаслив. Язык – не ботало, и «звенеть» им надо к месту. Многие знания – многия печали. Жив, правда, не очень здоров, и слава всевышнему.
- Костя!! Хватит рога оленю накручивать! Исповедуйся!
- Выжил я, как говорится волей божией. Видать, не понравилось ему, что я вслед за чеченами к Аллаху собрался. Твой протеже, тоже сильно просчитался, выбрасывая меня из машины. То ли патроны в «Береттах» кончились, то ли он их поскаредничал, понадеявшись на «милость» боевиков. А возможно, выигрывал время. Но, когда от валуна на котором я восседал, очухиваясь от стресса, стали отлетать куски, дочухиваться стало не резон. И я, предварительно не просчитав метраж уклона за моей спиной, как колобок, подпрыгивая, и отбивая бока, и все, что там имеется у меня, резво закувыркался вниз. Не знаю, сколько времени, и где я провалялся, но очнулся в небольшом домике, или сакле, скорее напоминающей пещеру. Нашла меня молодая чеченка Малика, искавшая пропавшую корову. На моё счастье, её отец оказался врачом, уехавшим из Грозного, после того, как его жену на улице нашла шальная пуля. Человек с «каменным» без проблеска эмоций лицом, за все время моего пребывания у них, не проронившим ни единого слова. Он меня и вытащил, не отдал ни Аллаху, ни нашему богу, не сдал и боевикам. Не все там принимали и понимали дудаевский режим. Боевики нашли меня сами. Принесли раненого, а я вот он, берите - не хочу. Заросший, бородатый, с перепугу что-то залопотал на аварском, за что, чуть не поплатился: - Шайтан! – кричал их командир, размахивая пистолетом у самого носа, - мусульманин должен воевать с неверными, а не прятаться от Джихада у таких же трусливых докторишек! И жив-то докторишка только потому, что лечит славных воинов Аллаха! Всучили мне автомат и забрали с собой. Хорошо, что не проверили более тщательно. Поверь, Ляксеич, как мне было тяжко, когда эти абреки массово справляли малую нужду, а я в это время вынужден был безучастно смотреть в небо, будто сие действо мне абсолютно чуждо.
Пришлось мне поучаствовать в двух стычках с федералами. Стрелял я, конечно, в свет божий, но если бы заметили… И я при первом подвернувшемся случае, сбежал. Был своим среди чужих, стал чужим среди своих. Пошли проверки, запросы, допросы. А я, тем временем подвизался в редакции пророссийской газетки, и как птичка по зернышку копил ценнейший матерьяльчик.
- Ну, и на кой черт тебе теперь этот матерьяльчик? Всё справедливость ищешь? В чем, Костя, ты сейчас видишь справедливость?
- А в том, что ковалёвы и иже с ним, во власти находиться не должны.
- Хорошо. Я устал вытаскивать из тебя правду. Темнишь, темни. Значит, на то есть веские причины. Главное, что ты жив, и я этому безмерно рад!
- Да, нечего мне темнить. Есть у меня неплохая идея. Да не хочется тебя в неё особо посвящать. Узнаешь, и жизнь твоя спокойная закончится. Ты же авантюрист не хуже чем я. Выслушаешь?
- Давай, валяй.
- Я опять же про матерьяльчик убойный. Напечатаешь?
- Костик! Ты в этой Чечне совсем берега потерял. Унюхают, и с этой «бомбой» ты не проживешь и двух дней! Твоё творение станет своевременным и интересным, когда Россия и Чечня договорятся. А это случится не ранее, чем лет через десять. А сейчас… я подставлю в редакции всех своих людей, а им тоже хочется кушать, а нам с тобой кушать больше не придется. Мы будем покоиться рядышком, в дальнем углу кладбища, как жертвы разгула бандитизма. Уяснил? Вот в книге моей, писать можно всё, что угодно. Авторский вымысел, что с дурака взять? За свой счет издавать буду.
-Значит испугался?
- Нет, Константин. Своё я уже отбоялся. Не пришло время этому материалу. Всё очень сложно и запутано. И не задевай моё профессиональное самолюбие. Кстати, а это не ты в одной иностранной газетёнке репортажики ваяешь? Ты, ты, не отрицай! Уж больно стиль изложения знакомый, мистер «Костакис»! Отсюда и часики, и «прикид» стильный. Приторговывал инфой?
- Осуждаешь?
- Да нет, каково время, таковы и методы.
- Здравые рассуждения. Почему бы не заработать на правде? А знаешь, почему информация, и в их изданиях скудновата? Да потому, что и там она не всем по вкусу. Фокусник один, и волшебный ящик один, а вот уши из него торчат разные. Но, хоть какая-то толика правды допускается, и даже приветствуется и оплачивается. Полезное и приятное. А обратился к тебе по зову совести. Всё таки она берет своё. Очень хочется, чтобы простой обыватель знал правду. А здесь дела обстоят еще печальнее.
- А я смотрю, что это господин «Костакис» с таким остервенением топчется по персоне Ковалёва и иже с ним? Конечно, в основном мусор, и прости за выражение, брехня, но, все же…большая доля правды просматривается. Твоё, конечно, дело, мистер Костакис, но мараться в дерьме, как-то не по статусу. Уж прости.
- Алексеич, а что ты делал бы на моём месте? Может надо было остаться с боевиками, сделать обрезание и воевать за независимость Ичкерии? Или пулю в лоб пустить? Аа! Понял! Надо было написать хвалебную оду в адрес господина Ковалёва! И все были бы в шоколаде! Какой же я идиот! А я барахтался, и пытался выжить в дерьме, мною же и навороченном! И, заметь, выжил, черт побери! И теперь я дома! А что ты там думаешь обо мне, да плевать! И скажи мне, положа руку на сердце, кто воткнул меня носом в это самое дерьмо? Ты! Ты знал о том, в какое болото тащил меня топить? Думаю, что нет, не знал. Ты с благодарностью лопал лапшу, навешанную тебе на уши, и блаженно улыбался в предвкушении освобождения Эдика. А этот супермен, спекулируя на твоем горе и, зная твою порядочность, грубо говоря, тебя облопошил. И я, так этого не оставлю.
- Костя, остынь. Я не вправе тебя осуждать, да и не знал я ничего. Речь шла о переговорах. А, потом, я узнал, что полковник выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора, мне всё стало ясно. Как шоры с глаз слетели. Он же когда-то со мной в одном окопе кашу перловую жрал, офицером и человеком был с большой буквы! Время и деньги сделали свое дело. Вскрыли сущность человека. Ну, а по поводу убитых им боевиков, скажу одно. Тут он прав. С бешеными волками надо на их языке говорить. По другому было нельзя. Но, и тебя, оставить на растерзание: этого я никогда ему не прощу.
- Между мной и Ковалевым, Алексеич, есть существенная разница. Я журналист и никого не убивал и деньги мои не краденные. Да и прощать тебе, Алексеич, уже некого. Новости включи сегодняшние.
-Не понял?
- А тут и понимать нечего. В Чечню твой герой полетел, по приглашению будущего президента республики. Ослаб нюх, и хватка у ГРУшного волкодава. Вертолётик его личный, потерпел крушение в горах. Но я здесь, ни при чём. Заигрался полковник сильно. А может, кровная месть. Кавказ, всё -таки. Что и следовало ожидать. Теперь мой материал выеденного яйца не стоит, но кое что можно и обнародовать. В «распыл» его. Пойду жёлтые простыни трясти. У меня неплохо получалось.
- Значит, убрали полковника.
- Чеченский след! Махал пистолетами, и маши дальше. Нет, в интервьюируемые полез! Чего стоит его интервью о Кавказской войне? Ты читал? А каково, ляпать такое? Равносильно, что выдергивать чеку гранаты с собственном кармане. Расслабился человек на властных хлебах. Кровная месть бегала за ним, а он не замечал. Она и догнала недосягаемо-неприкасаемого. Всё продаётся, если есть покупатель, всё покупается, если есть деньги. Но ведь свято место пусто не бывает. Один ковалев ушел, его место тут же занимает другой ковалев. И чреда этих ковалёвых бесконечна. И бороться с ними себе дороже. И нет, Ляксеич, никакой четвертой власти. Все мы, марионетки в руках теневых кукловодов. А может забить на всё, и свалить на благополучный, зажравшийся запад, где «тепло и сыро»? Иллюзии! Розовые мечты! Там тоже есть «владельцы заводов, газет, пароходов», и есть хорошо оплачиваемая «правда». А кто заказывает музыку, тот вас и танцует. Там ведь тоже сонм своих ковалёвых, рвущихся если не к трону, то поближе к телу сюзерена. И что делать, Ляксеич? Не подскажешь?
Кто забыл поставить лайк?
Уважаемые читатели и гости канала! Не забывайте оценивать рассказ лайком, он очень необходим как для автора, так и для рассказа).
Канал "Стэфановна", для тех кто не читал, предлагает Вашему вниманию рассказ