Бьянканера раздраженно шагала по длинному коридору, неся на вытянутых руках окованную стальными полосами тяжеленную папку, полную документов. Опять подписи! Да сколько можно, вместо работы только составлять бумажки, печатать бумажки (новый принтер с охлаждением жидким азотом едва справляется), переделывать бумажки и подписывать бумажки, бумажки, бумажки. Последнее особенно бесит, потому что подписываются они не глядя, даже орфографические ошибки подписывающий не замечает. Их замечают именно тогда, когда уже поздно переделывать бумажку, а приходится это делать, задерживая всех участников проекта и сам проект.
Мысленно выбив дверь ногой, Бьянканера вежливо постучала, открыла ее и изобразив улыбку, поприветствовала Директора. Тот приветливо улыбнулся, будто бы даже искренне:
- На подпись?
- Так точно — буркнула Бьянканера, медленно набрав полную грудь обогащенного углекислотой воздуха.
- Теперь все подписи у зама по документообороту. Кабинет сорок два, как выйдешь — налево. Банан возьми у секретаря.
"Банан возьми" — подумала Бьянканера. Если бы "возьми банан", то это предложение угоститься: странно, но понятно. А "банан возьми" — это звучит так, как будто это нужно сделать.
Улыбнувшись секретарю (точнее, секретарше), Бьянканера вышла из кабинета без всякого банана (мысленно выбив дверь изнутри ногой с разворота), повернула налево и, постучав, открыла дверь номер 42.
Охнув, она отпрянула: в комнате, прикованный цепочкой к батарее, сидел огромный — метра два в холке — орангутанг. Или горилла? Бьянканера не особо разбиралась в породах человекообразных. С безопасного расстояния она оглядела животное.
Перед ним стояло что-то вроде столика, на котором в желобке лежало несколько ручек, включая и коллекционный Паркер, а под задницей примостилась здоровенная большая печать. Рядом стояла корзина, до половины заполненная банановыми шкурками.
Бьянканера мгновенно поняла и оценила всю гениальность блестящего замысла. Почти бегом она вернулась в приемную и взяла из таза зеленый неспелый банан.
Орангутанг поймал брошенный банан неуловимо быстрым и поразительно точным движением руки, выдавил мякоть себе в глотку (как он это проделал-то?), подхватил ручку и уставился на девушку. Она положила папку на пол и носком туфельки подпихнула ее вперед. Папка скользнула по гладкому полу. Оранг подхватил ее, открыл и стал с невероятным проворством ставить тремя конечностями из четырех подписи "там, где галочки", припечатывая нужные печатью, которая оказалось в его свободной руке (или лапе?), Бьянканера даже не заметила, когда именно.
Сложив бумаги обратно в папку, он толкнул ее к двери. Бьянканера подняла ее, пробормотала "Спасибо", сомневаясь, что обезьянин ее поймет, вышла и закрыла дверь.
Она пребывала в восторженном катарсисе. Такого эффективного и изящного решения проблемы она не видела давно. Дрессированный зверь подписывает за десятерых, потребляя только зеленые бананы, которые стоят предельно дешево, так как не пользуются спросом.
Тут ее посетила неприятная мысль: а ведь можно увеличить поток бумаг в разы, раз решена проблема с подписанием. Можно же посадить двух, трех таких орангутангов. Что же будет?
Она зашла в приемную и постучалась к директору.
- Мое восхищение, эччеленца. Вы гениально решили проблему.
- Это не я решил — директор помрачнел — соматическая приспособляемость, сиречь эволюционный регресс, или реактивация деактивированных генных комплексов в условиях градиентного спуска под давлением среднетипичных факторов среды...
- Я поняла — решилась прервать поток высокоучёных рассуждений Бьянканера — он и так делал ту же работу, для которой оптимально подходит эта форма — и регрессировал в нее.
- Да — директор помрачнел еще больше — и очень быстро регрессировал. Нам с вами это, наверное, не грозит, вам-то определенно, но я бы порекомендовал избавиться от иллюзий. Предварительные результаты показывают, что фенотип не обязательно претерпевает катастрофическую перестройку...
- ...иными словами, многие уже регрессировали, но внешность их не изменилась — угрюмо закончила за директора Бьянканера.
- Да. И вы никогда не будете знать точно, с кем имеете дело. А всех на цепочку не посадишь...
Бьянканера подумала, что это многое объясняет. И ведь гарантирует, что изменений в системе не будет, они просто невозможны: слишком много обезьян, слишком мало людей. Более того, на ее глазах происходит самое настоящее вымирание. Генетический регресс, свидетелем которого она стала, просто уничтожит человечество. Уже уничтожил.
И никто ничего не заметит.
Уже не заметил.