Нервное перенапряжение, переезды в душных, набитых до отказа вагонах III класса, сквозняки в тамбурах и на станциях ослабили 82-летнего Льва Николаевича – появился озноб, поднялась температура. По заявлению врача ввиду крайне опасного положения поездку необходимо было прервать. В пути следования населённые пункты у самой линии железной дороги встречались редко. От станции Данков – в двух верстах. Станция Раненбург от города находилась почти на таком же расстоянии. Кондуктор поезда советовал доехать до станции Козлов. Решено было остановиться на первой большой станции, где рядом располагался населённый пункт. В 6 часов 35 минут приехали в Астапово.
Из воспоминаний Ивана Ивановича Озолина, начальника станции Астапово: «По прибытии пассажирского поезда из Смоленска на станцию Астапово главный кондуктор поезда сообщил мне, что в этом поезде едет Л.Н. Толстой». Маковицкий обратился с просьбой разместить заболевшего Толстого. Озолин предложил свою скромную квартиру при станции. Толстой в своей записной книжке отметил: «Любезный начальник станции дал прекрасные две комнаты…» В то время как Лев Николаевич сидел в кресле, ожидая, пока ему приготовят постель, старший врач железнодорожной амбулатории Л.И. Стоковский заполнил карточку на проживание:
Ф.И.О – Толстой Л.Н.
Возраст – 82 года.
Должность – граф, пассажир поезда № 12.
Болезнь – восп. Лёгких.
31окт. 1910 года.
По рассказу Стоковского: «…в нерешительности остановился перед графой «должность». Лев Николаевич улыбнулся и ответил: «Какая разница? Пишите – пассажир поезда № 12. Все мы пассажиры в этой жизни. Но один только входит в свой поезд, а другой, как я, схожу». Вокруг дома Озолина в эти дни было сконцентрировано внимание множества людей. Корреспонденты, родные, врачи, просто почитатели жадно ловили каждую новость из квартиры Озолина. Тихая станция Астапово зажила необычной жизнью. Станционные помещения были переполнены. Начальник службы тяги станции А.С. Устинов (разместил у себя в доме друзей Толстого), помощник начальника станции М.П. Ланьшин, начальник 25-й дистанции на станции К.К. Клясовский выполняли срочные распоряжения из Саратова. Телеграф работал без перерыва. Телеграммы буквально завалили маленькую станцию. Начальник телеграфной конторы на станции Д.Н. Гусев, телеграфисты Иванов, Егоров, Малыгин, Михайлов, Огнева, Соколов, контролёр-механик Власов были перегружены работой, сутками не оставляли аппаратов. Запросы шли из Министерства путей сообщения, управления дороги, со всех концов России и мира. Для усиления работы были задействованы телеграфы станции Богоявленск, Лебедянь, а также командированы телеграфисты с других станций. Вот наиболее характерные из сохранившихся телеграмм. Их содержание лучше всего передает атмосферу в самом Астапове и во всей России.
«Из Саратова, 3–9.5. вечер Астапово. Начальнику станции. Ввиду исключительных обстоятельств предоставляю вам своим распоряжением, по согласованию местными агентами служб, устранять возникающие на месте затруднения с безотлагательным сообщением мне. Об усилении телеграфа распоряжение сделано. О возможности представления нового дома под гостиницу начальнику дистанции телеграфируйте. Матренинский».
«Рудневу из Москвы 4–11.30 утро Могу увеличить штат Лебедяни два телеграфиста согласно телеграмме контролёр-мех. телегр. 1 уч. № 196. Вальтер».
И самая главная телеграмма: «Воронеж Земская больница Русанову 7–11-10 утро Лев Николаевич скончался в 6 утра».
Обратите внимание, какой трогательной житейской (и служебной) заботой был окружён умирающий Лев Толстой. Согласимся, что в наше время подобное попросту невозможно. Нет уже в помине таких, какие были прежде, железнодорожников, и нет таких, простите, писателей, которых бы искренне чтили, подобно Толстому. «Зеркалу русской революции», как выразился В.И. Ленин, которому, кстати, именно сегодня исполнилось бы 153 года.
(Продолжение следует)
Подписывайтесь на мой канал! Это будет способствовать росту новых идей и образов! Заранее благодарен.
