— А вы, простите, кто?
— А вы, простите? — Настя задала встречный вопрос незнакомой женщине чуть за тридцать, которая стояла у ворот дома и желала пообщаться с Виктором.
— Да я, вероятно, уже никто. Всего лишь жена Виктора Васильевича. А вы, значит, та самая милая барышня, из-за кого у него случилось легкое временное помешательство.
— Жена? Виктор говорил, что развелся несколько лет назад. Да и в паспорте штампа нет, он моей маме продемонстрировал в знак благих намерений.
— Да-да, демонстрировать намерения он мастер. Не развелся, девочка, не развелся, а просто уехал. Временно. Развода я не дам, можете и не мечтать, милая. Мой сын не будет расти нищей безотцовщиной. Ясно вам?
— Предельно ясно. Проходите, чувствуйте себя как дома. Собственно, вы и так уже дома.
— Да, благодарю вас. Ну что сказать, у Витюши всегда и во всем был прекрасный вкус и чувство стиля. Симпатичный домик получился. Спасибо, что помогли с дизайном интерьера. Ну, дальше мы сами как-нибудь.
Настиных сил едва хватило, чтобы медленно, с достоинством, пройти по дорожке и выйти за ворота с гордо поднятой головой. А дальше…
Спасительные слезы не пришли, нет. Девушка шла по улице, как по голой, безлюдной пустыне. Исчезли звуки, цвета, запахи. Боль обиды, гнев, стыд, ярость остались где-то в другом, прежнем измерении. Всему этому не было места в безвоздушном пространстве, накрывшем подобно стеклянному колпаку ее душу.
Настя не помнила, как пришла к маме, не слышала, что говорит в свое оправдание появившийся вскоре бывший возлюбленный, не видела маминых слез и рук, взывающих куда-то к небу. Осталась безучастной и к приходу приглашенного Виктором доктора. Тот предлагал подлечиться в диспансере, но Галина Ивановна отказалась от стационара. Дочь никуда не поедет, с ней останется.
Девушка сутками лежала на кровати, забываясь иногда сном, похожим на порванную и склеенную в некоторых местах пленку черно-белого фильма. Мама кормила ее с ложечки, подносила теплый чай, какие-то лекарства, выводила во двор подышать сентябрьской прохладой. Прошло больше месяца, прежде чем Настенька стала приходить в себя.
Вот и октябрь наступил. Тот самый, в котором Виктор обещал жениться на Насте. В один из вечеров как раз перед Покровом несостоявшийся жених заявился с огромным букетом и свидетельством о расторжении брака. В документе стояла свежая дата. Развели по суду, жена приняла солидные отступные. Ничто теперь не помешает их свадьбе с Настенькой.
— Галина Ивановна, поверьте. Наш брак с Викторией давно стал чистой формальностью. Женились, ей только 18 исполнилось. Чем дальше, тем больше свободы девушке хотелось. Ну, вы понимаете. Так что теперь у каждого своя жизнь.
От Виктории нужно было только согласие на развод. Я же их всем обеспечил, и сына обещаю впредь содержать. Но, видно, так она позавидовала нашему счастью, что даже из Москвы примчалась, чтоб с Настей повидаться.
— Я, Виктор Васильевич, уж и не знаю, чему и кому верить. Помнится, так же убедительно вы говорили, что несколько лет назад развелись. Думаю, и Виктория ваша бывшая, когда замуж в 18 выходила, тоже небось верила каждому вашему слову и ничьему счастью не завидовала.
— Галина, если б вы только знали. Я так хочу, чтобы ваша дочь была счастлива. И сделаю для этого все, что только в силах. А могу я многое, вы же знаете.
— Знаю-знаю. Но решать не мне, Виктор. Это уж как Настя рассудит. Ей жить.
Да, Насте жить. И она жила, стараясь вычеркнуть все, что напоминало о связи с Виктором. Даже музыку забросила. Классику так просто перестала слушать — сразу подключались воспоминания: дом, в который так и не вошла хозяйкой, белый новенький рояль, звуки музыки, уносящие к вершинам, глаза, обещающие счастье.
Первые же аккорды вызывали слезы. Их накопилось, непролитых сразу после расставания, столько, что хватило бы оросить Каракумы. Но Настя стыдилась этих слез. Не хотелось расстраивать маму, и уж тем более, чтобы кто-то другой заметил такую ее непростительную слабость.
Девушка устроилась на новую работу. Ушла из горкомовского отдела, куда ее в свое время по блату определил все тот же Виктор, и пошла работать секретарем в суде. Она же будущий юрист, и это отличная практика.
Дорогой, ведущей к тому злосчастному дому, Настя старалась не ходить, чтоб лишний раз не встретиться с Виктором. Хотя они давно поговорили, и девушка сказала свое категорическое «нет», тот не оставил ее в покое. Его машину Настя частенько видела то недалеко от своего дома, то на стоянке возле работы. Со временем стало казаться, что за ней постоянно кто-то наблюдает.
Да ладно, брось ерунду придумывать, у него же бизнес. Вот только Виктору Васильевичу и делать нечего, как следить за Настиными передвижениями. Для полноты картины еще только мании преследования ей не хватало. Мало едва залеченной депрессии.
Успокойся, Настя! Давай уже переключись на что-нибудь хорошее. А лучше на кого-нибудь. В юрконсультации, что по соседству с судом, симпатичный вроде парень работает. Тоже на заочном учится, только на два курса старше. Приглашает сходить кофе попить. Почему бы и нет. Как минимум, будет о чем поговорить с человеком.
Кстати, Владик ничего так, интересно с ним оказалось пообщаться. В пятницу его на работе не было, а в понедельник появился с загипсованной левой рукой. Говорит, подрался. У самого подъезда трое каких-то отморозков закурить попросили. Пришлось помахать немного руками-ногами. Ну да ничего, до свадьбы обязательно заживет.
Продолжение следует...
Начало истории: Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4
Продолжение, которое уже опубликовано: Часть 6 Часть 7 Часть 8.