Глава 21
Конечно, с одной стороны хорошо, если парень перед тобой расстилается, словно мягкий пушистый коврик. «На нём при желании можно йогой заниматься, – саркастично думала Маша. – Или, если настроение будет дурацкое или надоест совсем, то просто ноги вытирать». Но рядом с собой девушка хотела видеть личность. Для нее образцом семьи были мистер и миссис Смит из одноименного голливудского боевика. Она – сильная, смелая, независимая женщина. Он – такой же мужчина. Между ними искры летят, характеры скрещиваются, словно клинки во время жестокого поединка. Но потом, устав от сражений, они идут в спальню, чтобы снова заключить мирное соглашение под покровом темноты и при звуках любви. Пусть недолго оно продлится. Но будет ярким!
«А Гриша что? Санчо Панса какой-то. Хотя внешне на персонажа книги и не похож, даже больше на рыцаря телосложением смахивает, но внутри именно такой. Тюфяк», – презрительно думала про него Маша. Но именно его выбрала, когда речь зашла о коварном плане мести для Вити. Другой бы стал задавать вопросы, просить или требовать что-то взамен. Гриша безропотно согласился, ни о чём не спрашивая. Машу такой расклад вполне устраивал.
***
Витя сходил с ума от желания. Он буквально места себе не находил, думая о двух вещах. Первая – как поскорее сблизиться с Юлей настолько, чтобы ощутить каждый сантиметр ее соблазнительного тела, которое он считал самым прекрасным на свете, пусть пока и не видел без одежды. Вторая – как поскорее разорвать дурацкий любовный треугольник, в который он нечаянно угодил: он любит Юлю, жена испытывает к нему трепетное чувство, а Юля, кажется, начинает проникаться им, Витей. Он не смог бы прямо сейчас стопроцентно уверенно сказать, что девушка его полюбила. Но ему казалось: победа близка.
Прежде Витя тоже, бывало, влюблялся. Но те чувства ни в какое сравнение не шли с той всепоглощающей страстью, которую он испытывал к Юле. Ни одна девушка прежде не снилась ему так часто, как она. Да вообще почти никто не снился. Хотя и смотрел Витя порой сновидения яркие, как художественные фильмы, даже с запахами, но все они были какие-то приключенческие, а не любовные.
Теперь же он часто просыпался по ночам от того, что ему снилось, как он сближается с Юлей. Места для этого подсознание выбирало экзотические и очень красивые. То большой бассейн, наполненный бирюзовой прозрачной водой и расположенный на крыше огромного небоскреба, сделанный так, чтобы вода сливалась с небом, и казалось, что все происходит посреди океана, а не на высоте больше ста метров над землей.
То они целовались на эскалаторе метрополитена, и лестница-чудесница устремлялась вверх, но не заканчивалась. То они, в костюмах Адама и Евы, лежали, взявшись за руки на берегу тропического острова, затерянного посреди бескрайнего Тихого океана. Слушали шум прибоя, как ветер колышет листья пальм и наслаждались покоем, солнцем и друг другом.
Но все эти сны, как и всегда, заканчивались на самом интересном месте. Стоило Вите приблизиться к Юле, чтобы овладеть ею, как он неизменно просыпался рядом… с Катей. Тогда он смотрел на ее прежде такое милое, такое родное лицо и понимал со всей горькой очевидностью: больше не любит. Да, рядом с ним симпатичная девушка. Добрая, ласковая, нежная.
Вот разбуди он ее сейчас поцелуями, ласками и попробуй взять, и она с радостью примет это всё. Будет мягкой, послушной и податливой. Снова воспрянет духом, будет счастлива, а рано утром, как это бывало раньше, поднимется, нацепит на себя его футболку и побежит на кухню, шлепая маленькими босыми ступнями, готовить завтрак.
Только теперь Витя предпочёл бы, чтобы не Катя оказывалась с ним рядом каждое утро. Так, постепенно, он стал приходить к выводу, что нужно решать возникшую проблему. Есть несколько вариантов. Первый, и самый очевидный: признаться Кате, что не любит и попросить вместе с ребёнком уехать к её родителям. Сказать, что им надо временно там пожить, поскольку… Ему надо готовиться к выпускным экзаменам, например. Второй – то же самое, только заявить о разводе. Третий – ничего не менять, а продолжить всё, как есть.
Витя лежал теперь и думал, как ему быть. А рядом едва слышно дышала Катя, и посапывал малыш в кроватке. Два человека, которые стали его семьёй, но с которыми парень думал расстаться. Всё чаще у него в голове крутилась песня, довольно старая, в исполнении Алексея Глызина. И там слова: «Мне без любви даже рая не надо. Рай без любви называется адом. В нем так горько и безотрадно».