КИР, ТЫ — НАГЛЕЦ
- Корин, иди сюда! Я хочу тебя обнимать, а не слушать...
Но демоница дразнила его и не давалась в руки. Пьяный Кир каждый раз промахивался с объятиями.
Наконец, махнул рукой и залез обратно на ложе. Упал лицом в подушки. Подушек тут было много. Маленькие, большие. Жёсткие и мягкие, некоторые царапались вышивкой, другие были неудобны из-за нашитых стекляшек.
Кир вытащил одну, упиравшуюся твёрдым острием ему в щёку:
- Корин, зачем всё это де... делать?
- Что делать?
- Вот это! - Кир потряс подушечкой, потом отшвырнул от себя.
Корин надула губы.
- Это красиво.
- Не... - белые искры в белых волосах, серебро глаз, синее вышитое синим рядом с белым, поворот точёной головки в тяжёлых косах, - Красиво — это другое.
Кир развернулся и сел, сжал кулак возле безволосой красной груди, напротив сердца:
- Вот когда так - это красиво. А вот это - он поднял когтем сшитую из лент подушечку, - это не красиво.
- Ты пьяный дурак, Кир Рогатый.
Демон расхохотался. Согласно мотнул башкой.
- Да, я пьяный и дурак.
Демоница, обиженно дёргая хвостом, подобрала подушечку. Кир продолжал:
- Дурак... Какой дурак... Полюбил её... А она искала этого... своего... И нашла, представляешь? А я... Дур-р-рак....
Демоница кинула в него подушкой и залезла на ложе, сидя на коленках, оперлась руками и, склонив рогатую голову, почти как сам Кир, прошептала:
- Она даже не твоего вида! Она даже не человек!
Кир вдруг посерьёзнел.
- Она — маг. Она — маг! Маги не умеют любить! Для магов мы, смертные, пустое место! Они используют нас, пока есть нужда. Как только нужды нет — прощай, Кир Керата! У меня дела, которые тебе, смертному, не по плечу и не по разуму! - демоница кривлялась и передразнивала тонким противным голоском.
Кир смотрел исподлобья, демоница не останавливалась:
- А Кир Керата, как вшивый пёс, бредёт за ней через полмира, спасает, спасает, спасает. А что в благодарность, Кир Керата? А? Она тебя хоть раз обняла? А может, ещё что-то, а?
Кир дёрнулся и поймал демоницу за горло. Горло у неё было жёсткое, крепкое, защищённое мышцами, почти каменными, как у самого Кира. Такое ладонью не сдавишь, не то что...
- Когда мне нужна будет шлюха, я приду к тебе... как там тебя зовут? Но в следующий раз я приплачу тебе пять динаров сверху только за то, чтобы из твоего поганого рта не вылетело ни одного слова.
Кир выпустил её горло, нашёл свои вещи, высыпал на постель монеты из кошеля и, влезая на ходу в рубаху, качаясь, вышел прочь.
Не оглянувшись.
А если бы оглянулся, то увидел бы, с какой злостью смотрит демоница на него.
* * *
Когда Кир перемахнул через забор обратно во двор Йена, он уже почти не был пьян. Холод вымел хмель, оставив только головную боль и ощущение чего-то дрянного во рту.
Даже хорошее вино оставляет после себя мерзость похмелья, а уж та дрянь, которой его потчевала... другая дрянь — и подавно.
Кир зачерпнул снега и умыл лицо.
Потом скинул плащ, стянул и камзол, и рубаху, стал растираться снегом, чувствуя, как легчает в голове и теле, будто очищаются мысли и тело от ночной погани.
Светать ещё не начинало, небо едва-едва серело на востоке.
Тишина в городе. Тишина в мыслях. Хорошо!
Кир снова наклонился, зачерпнув ещё снега, и застыл, вглядываясь.
Белое на белом, неподвижное. Сердце сжалось и ухнуло куда-то в живот.
Кир подлетел, выбрал её из снега, из холодного крошева. На коленях провёл ладонью по её волосам, убрал снег с лица, нащупал венку на шее.
Сердце билось. Венка стучала в его пальцы ритмичным: «Тук-тук, тук-тук.»
Кир наклонился над средоточием, потянул носом слабый запах ванили и яблок.
Холодная ладонь вошла в его гриву, обхватив рог, маг прохрипела:
- Что ты... делаешь, демон?
В ответ Кир прижал её к себе, щекой прильнул к её, белой и холодной:
- Хочу тебя целовать, миледи Рене.
- Ха... Какой же ты... наглец, Кир Керата!
Он посмотрел в её серые, едва светящиеся глаза:
- Да, я наглец, Рене.
Он поднялся и понёс её в дом. Холодная, белая, опять обессиленная, она прижималась к его тёплой груди своей, мягкой, и демон млел, и не хотел дойти до чужого, до его — его!!- крыльца ещё бы сотню, тысячу лет.
Рене обняла его за шею, всхлипнула:
- О, Кир... Я же всё слышу...
Кир рассердился:
- Я оставил тебя в его доме. В доме твоего мужа, я...
- Он мне не муж, Кир...
- ...я ждал, что... Что?!
Демон почувствовал, как Рене снова улыбнулась:
- Йен мне не муж. Он мой единённый.
- А это... Другое?
Маг улыбнулась:
- Это — другое.
Кир вдруг почувствовал крылья за спиной. Только росли они прямо из сердца.
Он наклонился и поцеловал её, женщину, которую любил больше жизни.
* * *
- Кир, ты наглец.
- Да.
* * *
Девушка почти бежала по рассветному городу.
Булочники ещё только-только распахивали ставни своих лавок, молочники, позвякивая крынками, только шагали в сторону рынка, а девушка, укрытая чёрным плащом с большим капюшоном, уже бежала куда-то по делам.
По очень неотложным и нестерпимо важным делам — ибо просто по делам так не торопятся.
Почему-то женщина спешила пешком, хотя совершенно очевидно, что так спешить лучше всего было бы верхом.
Женщина по временам оглядывалась и ускоряла шаг. На тающем после вчерашнего снегопада снегу оставались её глубоко вдавленные следы. Возле поворота к дому штаатсмейстера женщина поскользнулась и выругалась столь грубо, что сомнений в её принадлежности к высшему свету не осталось, если они и были у кого-то.
Женщина забарабанила в калитку для слуг.
Стучать пришлось долго. Наконец, сонный слуга сдёрнул в сторону деревянный ставень окошка в калитке:
- О, Корин... Он тебя не ждёт. - И окошко захлопнулось.
Женщина забарабанила обоими кулаками:
- Открывай немедленно, рогатый тебя побери!! Если не откроешь сейчас же, поплатишься своей шкурой, олух!
- Ну что у тебя опять, Корин!
- Ж-животное! Штаатсмейстер с тебя шкуру спустит, когда узнает, по чьей вине он не успел...
И дальше она зашипела прямо в эту сонную, опухшую со сна рожу.
Что она шипела — осталось тайной для всех, кроме бедняги-привратника, который сбледнул и отворил дверь:
- Корин... Штаатсмейстер почивать изволит...
Корин, подобрав юбки, уже взбегала по лестнице.
Она ворвалась в спальню штаатсмейстера, как вихрь. По пути смела всех слуг во главе с дворецким и дверь.
- Хельмад, вставай! - демоница отдёрнула занавесь на постели.
На большущей постели найти утопающего в подушках Хельмада было не просто. Белый колпак скрывал голову, а привычка натягивать одеяло до ушей отлично маскировала его самого под подушку. Однако подушки не мычат, пытаясь натянуть одеяло повыше.
- Хельмад!!
Демоница дёрнула его за одеяло.
Хельмад сел. Большой, грузный, с объёмным животом и гладко выбритым, немного обрюзгшим лицом, он казался сейчас нелепой статуей бога виноделия. В той части, которая демонстрирует порочность неумеренных возлияний и несдержанного поклонения этому богу.
Не открывая глаз, богоподобный вопросил:
- Кто тебя пустил ко мне, рогатая?
- Тот, кто дорожит своей шкурой, толстяк!
При слове «толстяк» Хельмад открыл глаза и его брови поползли вверх, утягивая за собой остальное лицо, приподнимая складки и даже делая штаатсмейстера немного моложе.
- П-паааашла вооон!!
Вместо этого демоница плюхнулась на постель прямо возле указующего перста, больше напоминавшего колбаску.
- Прикажи подать завтрак, Хельмад, а? Есть хочу — сил нет.
Хельмад скривился, но дёрнул за толстый витой шнур. От шнура где-то в кухне зазвенел колокольчик, оповещая кухонную челядь о том, что время завтрака настаёт.
Сам Хельмад сложил руки под брюшком и вопросил, глядя на спину своей гостьи:
- Ну и чего ты ко мне заявилась?
Демоница мотала ногами, разглядывала когти и совсем не спешила отвечать:
- Знаешь, Хельмад, я хочу дом. И содержание. Пожизненное.
Штаатсмейстер мысленно прикинул сумму:
- Хм... Что же это за новости такие?
- До-о-м, штаатсмейстер! Я хочу дом.
- Я тебя понял, будет тебе дом, если новость того стоит.
Демоница разглядывала когти, но ногами болтать перестала:
- У этой новости, Хальмад, очень короткий срок — она уже протухает.
- Да чтобы тебя бесы драли!
Хельмад вылетел из-под одеяла, подскочил к столу и в пару взмахов накатал приказ. Выудил откуда-то из длинной своей сорочки мешочек с печатью и приложил её внизу, на свою подпись.
Демоница крадучись, как кошка, подошла к столу, когтем придвинула к себе бумагу. Прочитала. Заулыбалась. Прочитала ещё раз и потянулась к ней обеими лапами.
Хельмад потянул бумажку к себе:
- Сначала новость.
Демоница резко выдохнула, так, что из ноздрей полыхнуло.
- Эй! Устроишь тут пожар!..
- В городе маг без хозяина.
Хельмад раскрыл рот и зачем-то развернулся, оглядываясь на окна.
- Ма-а-аг?
В его голове вихрем проносились мысли, а Корин складывала вчетверо приказ в Казначейство и прятала его за корсаж.
Штаатсмейстер резко повернулся обратно к рогатой и глаза его горели жадностью:
- И ты знаешь, где он?
- Знаю. И даже знаю, что скоро он покинет Барриду. А вы даже не узнаете где он.
Хельмад надул губы, пожевал:
- Деньги, да?
- Деньги, Хельмад.
- Утром маг, вечером деньги?
Демоница покачала головой:
- А-а! Ты, старый плут, Хельмад. Деньги сейчас и скажу, где маг.
Толстяк постоял немного. Потом, с неожиданной для его живота прытью, метнулся на постель и два раза дёрнул за шнур.
Через несколько минут в комнату торжественно вплыл дворецкий. С постной миной оглядел спальню:
- Доброго утра, ваше благородие!
- Мишель, мне нужны деньги.
Когда штаатсмейстер озвучил сумму, лицо Мишеля вытянулось ещё немного, хотя поначалу казалось, что невозможно его вытянуть больше.
* * *
Кир проснулся от запахов.
А может, что-то громко упало. Звон упавшего уже не услышать, а вот запахи утра — вполне.
Демон потянул носом.
Пахло беконом, оладьями и кофе. Кир повернулся чуть набок, заложил руку за голову.
Спал он в большой комнате. Светлая, с белёными сводчатыми потолками, она оказалась почти пуста. Камин, кресла, маленький стол и книжные полки.
Полки стояли на полу, и, судя по дыркам в побелке, маг пытался их повесить и не смог.
Кир хмыкнул: «Ма-аги!»
Он лежал в длинном кресле, протянув ноги на другое, потому что длина демона чуть больше, чем может предположить маг.
Каменный пол, камень над головой, полукруглые, высокие и узкие окна без штор.
Кир поморщился.
Как в храме предвечного заночевал.
На кухне рассмеялась Рене. Сердце ёкнуло и сжалось. Демон глядел на арочный проём, отделяющий кухню от его комнаты, но там ничего не было видно. Только слышно весёлую возню.
Кир снова закрыл глаза с намерением уснуть обратно.
- О, Йен! Перестань! Сейчас всё сгорит!
И вдруг тишина. И звон упавшей на камни лопаточки.
Кир резко спрыгнул и в два шага был уже в кухне.
Маги стояли, обнявшись.
Они казались созданными друг для друга. Как парные статуэтки.
Оба тонкие, светлые. Её серебряные волосы оттенял светлый мёд его волн. Схожесть черт, движений.
Кир застонал.
Они — одно. Одно целое, единённое.
Но что же было вчера?!
Кир всё же шагнул в кухню.
Рене смотрела серьёзно и долго, улыбнулась ему радостно:
- Светлых дней, Кир!
- И тебе, ммаг.
Она беззвучно повторила губами: «Ммаг» и нахмурилась.
Кир скрипнул стулом, усаживаясь. На столе, кроме муки, яиц, кружек с кофе и блюда с оладьями, кроме ложек и открытого горшочка с ароматным вареньем лежал раскрытый травник.
Демон протянул к нему руку — схема, расчерченная там, что-то напомнила, что-то... со страницы вспорхнул голубой, как весеннее небо, крохотный мотылёк, сел на сгиб его красного пальца.
Кир поднял глаза на мага. Она орудовала лопаткой, переворачивая очередную порцию оладий, Йен подул ей в ухо, маг рассмеялась, рассыпала серебро колокольцев по кухне.
Кир поднял большой палец и размазал мотылька.
Рене вздрогнула и замерла, ахнула. Схватилась за грудь, там, где средоточие, сразу под ключицами. Качнулась, схватившись за Йена, устояла. Метнулась к столу, скрюченными, широко разведёнными пальцами притянула к себе травник. Брови изломало, как болью.
Прижала к себе травник и, всё ещё качаясь, по стеночке, выбралась из комнаты.
Йен посмотрел ей в спину, долго смотрел, поиграл лопаточкой и ловко, в пару движений, перевернул оладьи. Проговорил, будто самому себе:
- Синего мотылька подарила ей мать. Мать погибла в год первого шага. Заклятие сорвалось, она пыталась его удержать и не дать разнести половину города.
Йен обернулся. Демон задумчиво растирал голубую с серебром пыльцу по пальцам.
- И, если живые травника садятся к вам на ладони — это... такое доверие... - маг отвернулся, снял со сковороды пышные золотистые подушки оладий, уложил их на блюдо. Налил большой ложкой ещё теста, оно зашкворчало, зашипело на раскалённом металле.
Йен упёрся обеими руками о край плиты, посмотрел через плечо на демона:
- Они даже ко мне не шли. … Но вы же не знали. Вы же демон. Вы же не маг! - последние фразы Йен прорычал сквозь зубы, - Однако вы не просчитались. Вы хотели сделать ей больно и сделали.
Кир вскочил, метнулся к дверям, за ней, и остановился. Оглянулся на Йена и сел обратно. Стул скрипнул.
Маг через плечо покосился на демона, демон ловил этот взгляд:
- Я ничего не понимаю. Объясните мне, Йен!
Маг деловито перевернул оладьи, отёр руку о большой длинный фартук:
- Спрашивайте, Кир.
И в этом «спрашивайте, Кир» был столько от неё, такого же, хрустально-серебряного, что Кир застонал и закрыл лицо ладонями, положил руки на стол и хмуро, исподлобья поглядел на мага:
- Кто ты для неё?
Йен улыбнулся мягко и, вроде бы, понимающе:
- Да, это всегда сложно понять...
Йен вздохнул:
- Да и объяснить — тоже сложно.
Он помолчал:
- Вы называете «голодом мага» недостаток прекрови. Мы называем голодом мага одиночество.
Мы слишком долго живём. Создавать семью с одним разумным лет на пятьсот — безумие, ведь правда? Даже за человеческую жизнь люди меняются, иногда поразительно меняются. А уж за нашу...
У нас есть Сообщество. Это большая семья. У нас есть Древо — это малая семья. У нас есть Единение и Единённые — это... лорруто.
Магу явно не хватало слов. Он снова зацарапал лопаткой, переворачивая и снимая оладьи.
- Лорруто, единённый, опора — близкий по духу. Обычно двое. Иногда больше. Близкий, друг, ближайший. После Первого шага, обычно на десятый год, мать отдаляется, маг становится магом. И вот тогда ему выбирают единённого. Ведь одному жить столь долгую жизнь... мучительно. Одиночество убивает.
Йен улыбнулся слабо и чуть криво, почти так же, как улыбалась иногда Рене.
- Голод мага... Поэтому я искал и звал... ждал её. Поэтому она искала меня.
- Она тебе сестра?
Йен мотнул головой.
- Сейчас она лоррату тебя. Она влюблена.
Маг поджал губы и вылил остатки теста на сковороду:
- А ты, Кир Керата...
Маг обернулся и не увидел демона.
Ну вот и славно. Йен налил воды в пустую миску, принялся её мыть.