Я по природе скептик, а сметь вижу каждый день, потому что работаю патологоанатомом. Ежедневно мне привозят трупы в различном виде: без головы, со вспоротым брюхом, полусгнившие от пребывания на земле и опухшие из-за долгого нахождения в воде. Я считала, что меня в этой жизни уже ничем не напугать. Однако, одна находка в лесу стала для меня шоком.
Помимо основной работы, я помогаю с поисками пропавших людей. Местность всегда разная. Это может быть как степь, так и лес или территория возле озера. Живыми находятся половина. Поэтому меня слёзно упрашивали, чтобы я, как профессионал была в первых рядах. Мой опыт мог пригодиться для постановки диагноза или хотя бы для того, чтобы остальные волонтёры не падали в обморок.
Ранняя осень. Сбор возле известного всем леса. Известен он тем, что в нём ежегодно блуждают и теряются около тысячи людей. Кто за грибами ходит, а кто пьяный потерял тропу. В этот раз дело было серьёзнее. Необходимо было найти ребенка, который каким-то образом убежал от мамы и заблудился. Его мать решила, что лучше вызвать нас, чтобы самой не потеряться. Она и встретила нас возле трассы. По её словам, ребёнок уже на грибной поляне начал баловаться и щебетать о том, что его зовут с собой феи. Она отмахнулась и продолжила сбор грибов, а через 5 минут поняла, что слишком тихо. Мальчик убежал. Один человек остался успокаивать мать, а мы разделились по два человека и пошли прочёсывать злополучный лес.
Мне кажется, что я уже знала здесь каждую тропку. Весной и осенью мы выезжали, на это место, не менее пятидесяти раз. Поэтому взяв с собой новенькую, отправилась по памяти в те места, где мы уже находили трупы. Они располагались недалеко друг от друга, в километре или двух. На первой точке мы ничего не обнаружили, но какое-то странное чувство заставило меня свернуть с курса и пойди в самую чащу. Логика подсказывала, что сюда нереально пройти из-за колючих кустарников, но чувство вело именно туда. Вооружившись мачете, мы пробивали себе путь. Чем дальше шли, тем больше царапин появлялось на теле. В какой-то момент стало темнее из-за густых крон деревьев. По рации я связалась с остальными и выяснила, что они не нашли ещё никого и будут двигаться в нашу сторону.
Спустя час рубки кустарников мы вымотались, но обнаружили, что дальше непроходимая стена заканчивается. Мы сможем выйти на какую-то поляну. Выпив воды и перекусив крекерами, мы возобновили рубку. Через минут десять мы преодолели барьер и оказались на освещённой поляне. Она расстилалась внутри кустарника. Даже сложилось впечатление, что кто-то специально насадил его как забор. Однако, ещё мы обнаружили труп. Я увидела его сразу, как мы переступили кусты. Виднелась красная толстовка на земле.
Я оставила подопечную, и первая пошла на проверку, попутно доставая рацию. Меня услышали и сказали, что вызывают скорую. На фоне я услышала рыдание матери. Чем больше я приближалась, тем сильнее накатывал страх. Такого раньше со мной не было, но я понимала почему. Была гробовая тишина. Даже шелест листвы съедался этой тишиной. Я приблизилась и остановилась за пять метров до тела. Потом меня вывернуло наизнанку. В своей практике я ещё не видела, чтобы тело можно было так изуродовать. Глаза были вынуты и лежали в руке у мальчика. На лице у него расплылась улыбка. Брюхо было вспорото точно не лезвием, слишком кривая рана. А внутри были колючки с тех кустов, которые мы проходили.
Когда подошли остальные я сидела на земле и дрожала. Я не смогла вымолвить ни слова. Каждый, кто лицезрел то же, что и я, замолкал и садился рядом. Вскоре меня отпустило и я, собрав тех, кто был в состоянии смотреть на это, попросила мешок для трупов. Нужно было вынести его к трассе и ждать приезда полиции. Однако, нам пришлось ещё раз попотеть, потому что проход, который мы организовали через кусты, мы не смогли отыскать. Он как будто самостоятельно зарос.
Тело отдали другому патологоанатому, а я ушла в отпуск. Но я всё ещё просыпаюсь ночью от кошмаров, где мальчик без глаз улыбается мне.