Маг выскользнула из-за двери.
Ступать босыми ногами по снегу оказалось холоднее, чем она помнила. Тонкая сорочка почти не защищала от холодного воздуха середины зимы.
Колдовство предстояло сложное. Особенной сложностью было то, что невозможно накопить прекрови в себе, в теле, и пропустить её через себя, изменив и сделав удобной - тоже нельзя.
Значит, придётся брать прекровь сырую или дикую, и лепить заклятие из неё, как делали давным-давно, когда магия ещё не была тонкой, филигранной работой.
Это как слишком толстой иглой пытаться плести тончайшее кружево.
Так. Маг выдохнула, прикрыла глаза.
Канал, отмеченный на карте Вассы, проходил через Барриду и тёк дальше, к месту силы где-то в море. Большой канал, до такого не сложно будет дотянуться.
Но найти его нужно заранее, нащупать.
Маг потянулась, сосредоточилась. В яви многое мешало. Шум от созданных людьми вещей и эмоций мешал, заглушал тепло и запах прекрови, текущей в канале.
Запах у неё был... Бр-р... Мага передёрнуло.
Предыдущая часть здесь
Месиво из самых разных прекровей пахло... Пахло, как куча отбросов.
Лезть в это не хотелось. Использовать такую силу в заклятии... отвратительно, как есть что-то, что определённо испорчено и выброшено другими.
Впрочем, другого столь мощного источника прекрови в округе всё равно нет.
Маг провалилась в полуявь. И почти сразу нашла канал. Ощутила его, зачерпнула немного оттуда — для пробы. Сразу захотелось вытереть руку.
Нельзя! Нельзя обижать силу, которая тебе необходима.
Маг вынырнула в явь.
Теперь нужен свет. Маг оглянулась. Какая чудесная ночь! Тихая, снежная. Укрывает снегом спящий город, спящие дома. Почти нет ветра, зимняя природа спит, отдыхает перед праздником весны и жизни.
Где-то далеко взлаивают собаки, пахнет дровяным дымом и хочется в тепло, к Йену и огню. Покой жизни. Это то, чего всегда хотелось.
Маг щёлкнула пальцами и над ладонью вспыхнул маленький, крохотный огонёк.
Ровно настолько хватило вдохновения ночи — на пламя величиной с большой палец.
Впрочем, это уже хорошо. Этого пламени хватит вполне, чтобы расчертить «колесо».
Маг уже десятку ползала по снегу, выводя линии и символы. Символы нужно было выписать правильно, точно, не позабыв и не пропустив ни одного крючка или ножки. С правильной энергией и изгибом.
Не важно, что снег ссыпается и очертания символов тут же меняются, важно, что в изнанке они остаются неизменными.
Когда маг закончила, перед нею лежало колесо призыва.
Теперь его нужно наполнить прекровью и запустить. Танцевать не выйдет — ноги, хоть и починенные белокрылами, не годились для танцев. Куска плоти недоставало для верных и красивых движений. Вместо него в ноге была боль, с ней в паре тоже танцы не выходят.
Ещё раз оглядев спицы-обозначение места, обод, разделённый на неравные клетки-условия призыва, маг снова задумалась: кого призвать? Кто столь верен, столь надёжен, что сможет и захочет действовать?
Малика, конечно, верна своему магистру, и, возможно, стоит призвать именно её, как и планировала... Но Малика... Малику вряд ли станут слушать остальные маги, маги-мужчины.
Призвать кого-то из них?
Кого? Ученики, соратники, те, с кем вместе и бок о бок творили магию и искали решения... Кто из них станет рисковать ради...
И тут Рене осенило. Не ради неё, нет, но ради своих целей!
Для кого Кристоферс большая угроза, чем для неё? Кто изо всех сил старается сместить его, вот уже многие десятки лет?
Рене осторожно шагнула в центр «колеса» и клинком, одной левой, лёгким росчерком вывела посредине символы.
Вышагнула обратно, села, сложив ноги «вечностью» - коленками врозь, пятки под себя. Удобно, когда привыкнешь.
И когда левая нога может складываться без боли, чёрт бы её побрал.
Маг упёрла острием в твердь Булавку и тихо запела.
Заклинание пропевать нужно было чисто и правильно — тянуть ноту там, где нужно, и держать ритм там, где необходимо.
Маг прикрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало.
Одновременно с мелодией потянулась к каналу за прекровью. Тонкий мостик собственной нити жизни, связующей дух и тело прекрови протянула туда, зачерпнула и наметила течение: наполнить колесо призыва.
Прекрови пришло меньше, чем она ожидала. Пришлось зачерпнуть ещё раз, но прекровь не желала течь.
Маг потянулась туда сознанием и поняла, что канала нет. Его больше нет. Он почти сух, почти пуст. Она вычерпала уже всё до капли. Так быть не может, не должно!
Задавив панику, накатывающую, убивающую, утопляющую разум, Рене вернулась в тело, не прекращая петь.
Оглянулась вокруг.
Что ж, придётся поступать иначе. Заклятие бросить нельзя — оно сорвётся и наделает бед. Помощи просить не у кого — в Барриде магов нет, Кир... Кир больше не помощник.
Злая обречённость подступила к горлу: опять! Почему каждый раз — так? Каждый раз приходится ломать себя!
Эта злость тоже была задавлена. Лишняя. Нельзя.
Маг потянула дикую прекровь. Из земли, из спящей жизни вокруг. Через Булавку тянулось хорошо, но дикую приходилось вбирать в собственное тело, изменять в нём, как в линзе изменяется свет, и вливать в заклятие.
Больно. Мучительно. Всё равно что глотать кипяток. Или кислоту.
И не прекращать петь, иначе призыв не случится.
Дикая прекровь — сильная, мощная. Её нужно немного, не так много, как было бы нужно смешанной и мусорной прекрови канала.
Вычерченное заклятие вскоре засветилось золотым светом. Линии наполнились и засияли.
Невысокий столб света с плывущими в нём пылинками, сгустками золотого сияния вдруг заполнился образом.
Образ полупрозрачный, но вполне явный.
- Кто меня призвал?! Какого... - бородатый, коротко стриженный и абсолютно седой мужчина кутался в мантию и раздражённо оглядывался кругом.
Под мантией абсолютно точно ничего, кроме старого, но ещё мощного тела, не было.
- Это я, дядюшка. Не ругайся!
Чёрные брови сдвинулись, мужчина опёрся руками о колени, всматриваясь в фигурку Рене.
И вдруг расхохотался:
- Да это же наш изгнанный магистр! Я слышал, что ты выжила... М-да... - он озадаченно потёр бороду, потом провёл рукой по ёжику волос и снова расхохотался: - Ты великолепна, мой маленький магистр потока! Рад тебя видеть, девочка! Да ещё... ммм... в таком прелестном одеянии. Раньше ты мне такого удовольствия не доставляла, - «дядюшка» бесстыдно разглядывал Рене.
- Я как раз насчёт удовольствия, дядюшка.
Дядюшка снова расхохотался. Рене вдруг ощутила приступ ядовитой злости: он что, не понимает, что я на Тверди?! И каждая капля прекрови убивает меня?
- Дядюшка Конст, выслушай меня и не перебивай. Твердь не позволит мне долго держать «колесо». Если ты всё ещё хочешь как следует досадить своему старшему, у тебя появился шанс.
- Досадить братцу? Да я с радостью, дитя моё!
Маг вцепилась в рукоять Булавки, боль становилась нестерпимой. Особенно болело горло и средоточие.
- Хорошо. Мне нужен Совет. Собери его, сообщи мне день, мне нужно доказать Совету, что Крис представляет опасность для существования всего сущего.
Конст не смеялся, он тёр бороду пальцами правой руки. Потом догадался:
- Вседух! У тебя есть доказательства!
- Да.
Конст потёр ладони. Потом замер, вглядываясь в Рене.
- Крис теперь Консул. Он пытается затребовать у Совета младших право на всевластие. Совет пока стоит, но если у него получится... Тогда Совет Старейшин не сможет ничего предпринять... Нечего противопоставить всевласту.
Рене еле сдерживала рвущееся в разнос заклятие. Собственная боль тоже просачивалась в него вместе с дикой прекровью и с прекровью изменённой.
Больно, тяжело до помутнения рассудка.
Рене прошипела:
- Если ты это допустишь, Конст, мир погибнет.
- Агне, я...
Рене успела взглянуть на мага Ириды до того, как заклятие призыва схлопнулось.
Маг плеснула дикой прекровью поверх взрывающегося «колеса», и вся его высвободившаяся энергия пошла вниз, в твердь.
Это могло разбить её, это было опасно, особенно в городе, полном людей и строений, и маг Булавкой втянула, собрала в себя это обжигающее, взрывающееся облако дикой прекрови.
Будто вошла в раскалённое дыхание пожара, а потом попыталась его проглотить.
Сначала боль жгла снаружи, и это ещё можно было, изо всех сил, но можно было терпеть.
Когда боль, плавя горло и внутренности, объяла нутро, вынести это оказалось невозможно.