Предыдущая часть:
Муза пеленала Назара, аккуратными и в то же время опытными движениями, заворачивая сначала правую часть ткани, затем левую и оборачивая всё это нижней, создавая некий кулёк из полотна. Во время всей процедуры она продолжала поглаживать сына ладонью, что-то приговаривая.
Не вслушиваясь и не стараясь понять смысл её слов, Тихон наблюдал больше за собственными ощущениями. Во всех действиях супруги он видел некое колдовство, на которое способно большая часть матерей, выносивших дитя в своей утробе.
Она словно передавала ребёнку свою энергию, силу, здоровье, ощущение тепла и покоя, выражая всё это в прикосновениях к нему, добавляя нежный голос и особенно мягкие и плавные движения. Этому колдовству нельзя научиться, думал Тихон, оно скорее всего передаётся из поколения в поколение по женской линии.
Мать действительно может дать многое, благодаря своему мощному желанию вырастить здоровое потомство. Взять хотя бы простую колыбельную, которую пела Муза каждый день сыну, укладывая его спать. Песня была похожа на молитву или заговор, направленный на защиту и успокоение ребёнка.
В своей практике Тихон часто замечал насколько женская природная сила может быть мощной, если есть сильная любовь или отчаянье. Именно мать или любящая женщина может наделить мужчин в своей семье удачей, заставляя их иметь успех во многих делах, либо повергнуть свою семью в уныние.
Первый, недавно рождённый, кровный сын пробудил в молодом человеке небывалые чувства. Теперь его существование не пустое на этой земле, оно наделено смыслом. У Тихона есть продолжение, есть кому можно передать свой опыт.
Архип появился в жизни молодого человека уже в годовалом возрасте. Тихон не имеет к его зачатию никакого отношения, но любит его, как неотъемлемую часть жизни своей супруги. Сам же ребёнок пока не понимает в родстве ничего, но уверен, что Тихон – это его отец.
Запеленав малыша, она прижала его к себе, потому что теперь Муза станет петь колыбельную, чтобы Назар, сытый и сухой, мог спокойно заснуть. Вся эта возня вокруг малыша наводила на Тихона невероятное блаженство. Он любил наблюдать за тем, как мать ухаживает за ребёнком.
Сам же отец пока редко подходил к малышу, так как все эти хлопоты принадлежали Музе. Иногда, одолеваемая своими заботами, она отдавала сынишку в руки супругу, прося его помощи, но чаще всего ей хотелось справляться самой, полностью наслаждаясь материнством.
За эти осенние месяцы Тихону редко приходилось много напрягаться в своём деле. Чаще всего являлись люди, желающие простых и понятных вещей в жизни.
Девушки хотели замуж, парни искали своё поприще в этом мире, а пожилые люди мечтали о покое и счастливой старости. Но два случая сильно врезались своей необычностью в память Тихону, оставляя неизгладимый след в его сознании и практике.
Мужчина явился ранним субботним утром, когда петухи уже отпели своё, и деревня ещё только начинала просыпаться. Тихон вышел на крыльцо, чтобы поприветствовать начавшийся день, когда заметил за оградой мужчину. Тот сидел на скамейке, то ли ожидая приглашения, то ли просто размышляя о своём.
Выйдя за территорию своего двора и присев рядом, Тихон начал считывать информацию, не пользуясь своими способностями, а просто разглядывая незнакомца. Мужчина имел шикарную шевелюру, с хорошо уложенными волосами, которые казались у него довольно послушными, благодаря скорее всего лаку.
Чёрные и густые брови имели ухоженный вид, видно, что над ними кто-то работает, а ногти на руках в момент приветствия также удивляли, как и весь вид мужчины. Они были не просто подстрижены, но и не имели каких-либо заусенцев или выраженных кутикул.
Тёмно-синий пиджак, ровно по фигуре, чуть приталенный походил больше на женский, а обтягивающие, кожаные брюки чёрного цвета вовсе не были чем-то обычным явлением. Мужчина явно был одет по столичной моде.
Чуть поодаль находилась чёрная Волга с водителем, терпеливо ожидающем мужчину.
– Санал, ‒ незнакомец первым подал руку и заговорил, – я рано приехал, не стал вас будить, поскольку это было бы неприлично.
Познакомившись и обменявшись словами, которые обычно начинают любой разговор, Тихон предложил пройти мужчине в его беседку. День выдался тёплым, бабье лето баловало и согревало, как никогда.
‒ Вас удивляет моя внешность? – Санал усаживался удобнее. Он положил ногу на ногу, а сверху водрузил свои ладони, пальцы которых сомкнулись в замок, ‒ я родился на Алтае, возле Монгольской границы. Мой отец монгол, а мать татарка, отличная смесь крови, не правда ли?
– Возможно, ‒ Тихон настороженно разглядывал самого мужчину, приглядываясь и с обеих сторон от него, – вы не один пришли. Позади вас двое мужчин. Один моложе, другой чуть старше, на вас похож.
Изумлённый таким неожиданным высказыванием, Санал оглянулся, чтобы убедиться в правдивости слов Тихона, но не обнаружил ничего.
‒ Не знаю, о чём вы говорите. Один я пришёл. Я вот к вам с какой проблемой, Тихон, – мужчина приготовился что-то рассказывать, когда Тихон остановил его, выставив ладонь вперёд.
‒ Тот, что старше, руку вам на плечо кладёт. Не всегда вас понимает, да и при жизни не понимал, говорит, что не воспитал вас правильно. Другим вы стали, не так, как он хотел. Отец ваш. Лет десять вам было, когда он погиб, смерть тяжёлая и мучительная. Горы показывает, значит где-то там оборвалась его жизнь.
– Да. Мы жили в горном ауле, он сорвался с обрыва, когда один отправился однажды на прогулку. Пролежал много часов весь переломанный, прежде чем его нашли. Да, он бы мою жизнь не одобрил. Сказал бы, что не мужик я вовсе.
‒ А второй парень молодой, может лет 17 ему. Такая же смерть, падение с высоты, только это уже не в горах было, – Тихон повернул голову в другую сторону, разглядывая нечто, находящееся рядом с Саналом.
‒ Как вы это видите? – мужчина поставил обе ноги на землю, удивлённо открыв рот, ‒ это друг мой. Он спрыгнул с окна девятого этажа. Мы там снимали квартиру, эта трагедия мне и сейчас кажется ужасной.
– Нет, не думаю, у вас другой склад характера, ‒ Тихон встал, направляясь к дому, – побудьте немного тут, сейчас принесу свои камни.
Оставшись один в беседке Санал немного съёжился, находясь под впечатлением услышанного. Тихон его довольно сильно поразил высказываниями, которые коснулись прошлого.
‒ Что вы имели в виду, когда говорили о моём характере? С Заяном мы вместе поступали на факультет журналистики Барнаульского вуза, потом вместе и жить стали, чтобы дешевле было. Студенческие годы знаете ли тяжёлые были. Порой мы друг друга выручали, иногда и есть вовсе нечего было, но зато весело время проводили, что с другом произошло плохо понимаю, он однажды просто вышел в окно.
– Вы не вдвоём жили, ‒ Тихон не собирался отвечать на вопрос о характере Санала, поскольку и сам ещё не всё понимал.
‒ Как вы это делаете? Не очень хочу вспоминать это время. Весёлые студенческие годы были перечёркнуты смертью Заяном, трудно было отойти. Был ещё один товарищ, мы жили втроём, вы правы. Снимали все вместе одну квартиру. Может не будем вспоминать те события, сложно там всё.
– Я знаю, пришли вы не с этим, но они за вами, значит что-то важное желают вам поведать, может помочь хотят?
Всё это время Тихон раскладывал камни, пока, не выбирая ни одного из них. Он то брал один, перекладывая в другое место, то переставлял ещё какой-то, казалось, он пытается уложить своих помощников в нужном порядке.
‒ Санал, Заян, а как звали третьего друга?
– Да не друг он мне, так, товарищ по комнате, дружил я больше всего с Заяном, с ним всё делили. Богдана мы сторонились. Странный он был какой-то. В очках, всё книжки читал, да задумчивый ходил, ‒ Санал вздохнул, переходя к своему вопросу, – это всё прошлое.
Жизнь у меня хорошо сложилась, можно сказать отлично. После того, как я окончил факультет журналистики, стал работать в газете, а в 25 вышел мой роман, который стал знаменит. Именно то произведение дало мне путь в писательские круги и средства к существованию.
Фартило мне ещё лет 10, но недавно жизнь меняться начала. И вроде благополучно вокруг всё, но что-то не то. Вы знаете, Тихон, ‒ хоть и не было никого рядом, но Санал оглянулся и немного наклонившись вперёд произнёс шёпотом, – что-то он барахлить стал, ну он… вы понимаете о ком я?
По врачам пошёл, мне сказали, что с потенцией всё благополучно, не болен ничем я, а всё равно не получается у меня что-то. Да и не только это беспокоит.
Мужчина заметно ёрзал на скамейке, то наклоняясь вперёд, стараясь сказать Тихону свои слова более близко, то немного отдаляясь, кладя ногу на ногу. Его нервная система явно находилась в напряжении.
‒ Вы не спали несколько дней? – Тихон прервал его, словно стараясь увести в другую сторону от жалоб.
‒ И это тоже. Нет, я конечно, могу немного вздремнуть, но быстро просыпаюсь. За сутки удаётся поспать от силы часа три. Я только начал вам рассказывать. Дело в том, что издательство, которое печатало мои книги, не хочет больше этого делать, отношения с дамой рушатся, я впадаю в отчаянье.
– Сна нет от того, что уж больно вы себя накручиваете, вы человек творческий, вижу, много эмоций вас одолевают. Для начала вам стоит успокоиться и прийти в норму. Ваш внутренний мандраж будет мешать нам с вами.
Я вам дам сбор трав, будете заваривать ровно неделю, а после приедете ещё раз. Постарайтесь найти фото своих друзей, тех, с кем жили в студенческие годы. Это важно, что-то меня беспокоит именно это место вашей биографии, ‒ Тихон уже встал, чтобы отправиться в дом за предложенным средством, – женщина, что сейчас рядом, вовсе не для вас, уйдёт, не держите. Вам легче станет.