Итак, мы остановились вот на чём:
Суд кассационной инстанции, разумеется, форсированно удовлетворил жалобу на определение о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. Почему форсированно? А ровно потому, что определением, которое удовлетворило ходатайство о восстановлении срока для подачи этой жалобы, уже было преюдициально к моменту рассмотрения жалобы по существу установлено, что подателю жалобы, ООО «Урал» не было ничего известно и не могло быть известно о рассмотрении заявления Мухортого в Ессентукском городском суде. Да-да, вот таким как раз образом чисто процессуальный вопрос вполне в состоянии повлиять на рассмотрение дела по существу, причём, замечу, форсированно, преюдициально.
Понятно, что это кассационное определение очень быстро попало в арбитражный суд, который рассматривал вопрос о начале процедуры банкротства ООО «Урал», и понятно, что последнему ничего не оставалось как просто прекратить производство по делу.
Непосредственная угроза была устранена. Но только непосредственная.
В конце концов, дело-то по заявлению Мухортого было возвращено в Ессентукский городской суд, решение третейского суда оставалось неотменённым. Правда, для отмены собственно, решения третейского суда, которое угрожало изначально, было почти всё: было уже, как мы видим, преюдициально установлено, что ответчик, ООО «Урал» в принципе не был уведомлен надлежащим образом. Но как всё-таки отменить решение, если уголовного дела нет, третейская запись ещё неясно попадёт в него или нет, ещё неясно — будут ли снимать с неё копии и удостоверять их, а без третейской записи обращаться в суд за отменой этого решения просто нельзя по вот так вот замечательно придуманной норме законодательства. Напомню, что совершенно необходимым условием для того, чтобы суд вообще хоть что-то начал делать, является направление ему третейской записи или надлежаще заверенной копии со стороны обращающегося участника третейского разбирательства.
И тогда я вспомнил замечательный коан (гунъань — 公案) вопрос, обдумывание которого приводит к состоянию сатори (у — 悟) в дзэн-буддизме.
Что такое хлопок одной ладонью? — Это отсутствие хлопка.
Что такое множество, в котором нет ни одного элемента? — Это пустое множество.
Что такое третейская запись, которой никогда не было? — Это… правильно: пустой лист бумаги, ведь на пустом листе бумаги третейская запись есть как ничто, иначе как бы мы вообще отличали бытие третейской записи от ничто, как бы вообще третейская запись могла возникнуть, если не как бытие из ничто? Значит, пустой лист бумаги и есть третейская запись, которой не было (но, например, её можно создать на этом листе), которая не возникла (либо исчезла!).
А дальше станет понятно, если прочесть вот это:
Да-да, подлинником третейской записи, которая не возникла, является именно чистый лист бумаги. Он приводится именно в доказательство того, что никакой третейской записи сторонами третейского дела вообще никогда не было совершено. Обратное надо доказывать иной стороне уже в ходе рассмотрения дела по существу, не так ли? Но уже представляя свои доказательства. Вот-вот.
(Есть и иной способ… можете поискать его сами! Кстати, он не менее изящен).
Вот тут началась эпопея с доказательством из чистого листа. Дело всё же начали рассматривать по существу, но судье, — вот это было прямо видно! — ну, сильно не хотелось его рассматривать. В конце концов, она сбагрила его в Ессентукский городской суд, а областной суд… в общем, тоже был не против того, чтобы отослать это дело куда подальше.
И дело ушло в тот самый Ессентукский городской суд. А ООО «Урал» принялось ждать.
Ждало долго,
долго ждало.
Ждало долго-долго,
очень долго,
очень-очень долго.
Пока вдруг не получило… письмо, в котором ему предлагалось подать возражения… на жалобу уже Мухортого, которую он направил на… определение Ессентукского городского суда об отмене решения третейского суда!
Вот это был сурпрыз!
Оказалось, что заявление ООО «Урал» об отмене решения третейского суда было удовлетворено, но при этом судом уже не извещались о рассмотрении не только ООО «Урал», но и Мухортый.
Блеск!
ООО «Урал» писать ничего не стало, так как было понятно, что такое чудное определение тоже будет отменено вне зависимости от его содержания.
Ну, в общем-то так и случилось.
Итак, в одном и том же суде в г. Ессентуки повисли два дела:
- о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда — по заявлению Мухортого,
- об отмене решения третейского суда — по заявлению ООО «Урал» об отмене третейского решения.
Понятно, что производство по первому из них было приостановлено до разрешения по существу второго.
Мухортый не успокоился и написал жалобу на определение о приостановлении.
ООО «Урал» на эту жалобу возразило просто тем, что указало на норму закона, одновременно сообщив, что, впрочем, вопрос применения норм, как и выбора тех норм, которые следует применять, это функция исключительно суда — iura novit curia. Конечно, эта жалоба Мухортого осталась без удовлетворения, а определение о приостановлении производства по делу о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда — без изменения.
Каково же было потрясение, когда ООО «Урал» вдруг узнало, что дело об отмене решения третейского суда по заявлению ООО «Урал» оказалось в производстве того же самого судьи, который вынес то самое первое определение, по которому был ранее выдан исполнительный лист, и по которому до сих пор, как я понимаю, скучает скамья подсудимых.
В заседание Ессентукского городского суда по рассмотрению заявления об отмене решения третейского суда прибыл как представитель ООО «Урал», так и Мухортый.
Дальше была следующая сцена.
Секретарь приглашает в кабинет судьи.
Мухортый и представитель ООО «Урал» заходят.
Судьи нет.
Мухортый начинает почему-то в чём-то стыдить представителя ООО «Урал», заявляя ему, что этот представитель-де «покрывает» мошенников. Причём ведёт себя так, как обычно ведут себя не слишком грамотные оперативники, пытаясь оказать какой-то напор на вовсе неизвестного им человека. Кстати, обычно такие штуки свидетельствуют именно о неопытности оперативника, потому что если его vis-à-vis оказывается более опытным, то он очень легко ставит такого нахала на место. А пытаться накатывать как раз в гражданском процессе вот так вот нахрапом на человека, который явно немолод и явно провёл в судах не один десяток лет… ну, просто смешно. Ну ладно, это, конечно, лирика.
Но что стало понятно, что Мухортый тут ведёт себя, ну, очень по-свойски.
Что же было в заготовке у представителя ООО «Урал»?
Нет, не один довод о том, что никакой третейской записи нет, доводов было, как минимум, пять:
- третейской записи нет и не было;
- оттиск печати на приходном ордере — фальшивка (тут уже была проведена экспертиза), но это, разумеется, вопрос рассмотрения по существу самого спора и самостоятельной ценности он на имеет;
- третейский судья Б., который изваял третейское решение по крайней мере в одном из процессов, где ООО «Урал» было истцом, а И. — ответчиком, представлял именно И. (кстати, отсюда как раз и следовало, что он прекрасно знал истинное местонахождение ООО «Урал»);
- ООО «Урал» не был надлежаще уведомлен о деле, которое рассматривает третейский суд;
- третейский суд вообще не имел права разрешать дело по существу даже при наличии третейской записи, поскольку обязан был прекратить производство по делу вследствие смерти И. до разрешения дела по существу.
Самый интересный был последний довод. Давайте его и разберём.
Дело обстояло так. В третейский суд обратилась, как мы помним, не Мухортый, а некая И. Суд начал производство. Затем в этот же суд явился Мухортый и приложил:
· копию свидетельства о смерти И.
· заявление о процессуальном правопреемстве, где он просил признать его истцом по делу вместо И. Это заявление он мотивировал тем, что ещё при жизни И. он и эта дама подписали договор об уступке кредиторских требований, по которому И. уступила свои кредиторские требования, которые, как она полагала, она имеет к ООО «Урал», в пользу именно Мухортого как нового кредитора.
Как поступил судья Б. мы знаем — он вынес определение о правопреемстве, в связи с чем именно Мухортый и оказался истцом.
А как ему следовало поступить?
Дело в том, что в силу того обстоятельства, что третейский суд не выносит публичных решений и не имеет никогда публичной власти, а основан исключительно на полномочиях из некоторого соглашения (третейской записи), и предусмотрено, что в случае, когда сторона процесса-физическое лицо умирает, третейский суд обязан дело производством прекратить просто в силу этого самого объективного основания — смерти одного из участников процесса. В самом деле, ведь третейский суд не может заниматься тем же, чем занимается суд государственный — рассматривать дело, в котором есть ещё неопределённый круг лиц, а это как раз и есть всевозможные наследники усопшего участника. Такие дела ведут только и исключительно суды государственные, так как они предполагают уже публичные действия.
Кстати, в РСФСР именно исключительно государственные нотариальные конторы даже долгое время после введения частного нотариата занимались наследственными делами. И это было совершенно логично. Что при этом творят частные нотариусы, которые, к тому же, имеются во множестве в одной и той же дислокации — отдельный разговор.
Мне могут возразить, что ведь уступка прав кредиторского требования произошла до смерти И. Да, возможно, что это и так, однако этот вопрос, во-первых, необходимо рассматривать с непременным участием именно всех наследников первоначального кредитора, а во-вторых, вопрос рассмотрения и разрешения этого заявления о правопреемстве стоит не до, а после вопроса о том что делать после состоявшейся уже к этому моменту смерти истицы. А процессуальное правопреемство хотя, конечно, и следует из материального правопреемства, но всё-таки не есть одно и то же с ним, и следует оно не автоматически, а именно вследствие определённых вполне даже процессуальных действий, как-то: вынесения определения о правопреемстве, а таковое выносится с участием непременно первоначального лица, а также с участием заявителя и другой стороны. Заметим, что в этом смысле ликвидация юридического лица не равна смерти лица физического. Вот ровно поэтому в случае смерти И. вне зависимости от времени подписания ею договора об уступке кредиторских требований к ООО «Урал» в пользу Мухортого, производство по делу в третейском суде должно было быть прекращено.
Но вернёмся в кабинет судьи, где за двумя столиками сидел Мухортый и представитель ООО «Урал».
Минут через двадцать зашёл судья, неся в руках свёрнутое в трубочку дело.
Дело он положил на стол, сам уселся в кресло и вдруг задал вопрос представителю ООО «Урал»:
— Что это Вы тут обо мне говорили?
— О Вас? Да вообще ничего? А что, надо было?
— И что, Вы хотите сказать, что не говорили, что я — одноклассник Мухортого?
— Вообще-то я говорю то, что хочу сказать. Я Вам, кажется, только что вполне внятно пояснил, что вообще ничего именно о Вас я не говорил?
— Так что же получается, что Мухортый лжёт?
Тут представитель ООО «Урал» и заявляет:
— Во-первых, что там получается, откуда и у кого получается, пока что мне вообще неинтересно; может быть, он и лжёт, мне до этого дела-то никакого нет. А во-вторых, не потрудитесь ли Вы мне для начала представиться, и, если вы председательствуете, то объявить какое дело слушается и, собственно, на какой стадии процесса Вы мне тут взялись задавать вопросы, относимость которых пока к делу совершенно неочевидна. Но вот некоторые претензии именно к судье... <представитель ООО "Урал" назвал фамилию этого судьи> у меня таки есть, они изложены в заявлении об отводе, но поскольку согласно нормам ГПК по крайней мере в Российской Федерации гражданский судебный процесс устный, то прежде, чем ходатайствовать о приобщении к материалам дела и рассмотрении этого заявления, я оглашу его устно в стадии процесса, в которой делаются заявления об отводах. Вы ведь, кажется, ещё не начали этой стадии или я ошибаюсь?
Видно было, что секретарь от этой тирады слегка заиндевела, а Мухортый подпрыгнул и произнёс:
— Видали, я ж говорил, говорил Вам… он и там у себя лекции судьям читает!
Судья крякнул, вспомнил о деле, объявил его, прочтя название с обложки, представился, назвав свою фамилию, и после этого вдруг спросил у представителя ООО «Урал»:
— Ну, и что вы имеете против?
— Против чего?
— Против заявления Мухортого…
— Хм… мне отчего-то послышалось, что Вы только что сказали, что рассматривается дело об отмене решения третейского суда по заявлению ООО «Урал»… я ничего пока не слышал о заявлении Мухортого, а оно что, есть?
— А вы вообще знаете по каким основаниям отменяются третейские решения?
— Я вообще знаю, что Вы мне тут не профессор и не экзаменатор, что никаким образом ни Вас, ни кого-то ещё тут не касается что я знаю и чего не знаю. Мне кажется, однако, что сейчас следовало бы выяснить — кто какую сторону представляет в процессе, нет ли у нас заявлений об отводах, вот это я знаю точно, как знаю и то, что Вы пока этого не сделали. И пока что я склонен думать, что здесь кто-то или не знает ГПК РФ или делает вид, что не знает. Вам же хотелось узнать что я знаю? — вот я Вам ответил.
И тут судья, наконец, не выясняя вообще личностей присутствующих, спросил нет ли отводов.
Представитель ООО «Урал» встал и зачитал длиннющее заявление об отводе по форме совершенно напоминавшее классическое обвинительное заключение, со своеобразными оборотами и бесконечными для такого рода документа повторами, в котором в отношении судьи высказывалось предположение, что он, заведомо зная из самого дела, что ООО «Урал» находится по иному адресу, что сейчас уже установлено преюдициально, принял все меры, чтобы выдать исполнительный лист на принудительное исполнение решения третейского суда, заведомо для себя неправосудно, с использованием служебного положения и при этом входил в группу, состоящую из… Там были указаны даже обстоятельства, отягчающие вменяемые деяния, а также указание, что смягчающих обстоятельств не установлено, короче говоря, практически полностью mutatis mutandis была выполнена норма ст. 220 УПК РФ.
Заявление заканчивалось так:
… таким образом, поскольку в действиях гражданина… усматриваются признаки состава преступлений, предусмотренных ч. ч. 2, 3 и 4 ст. 159 УК РФ, ст. 305 УК РФ, что полностью подтверждается материалами гражданского дела № <тут было названо как раз дело, которое лежало перед судьёй> и гражданского дела № <тут был назван номер приостановленного дела о выдаче исполнительного листа>, то имеются обстоятельства, вызывающие сомнение в его объективности и беспристрастности, и судья подлежит отводу в соответствии с п. 3) ч. 1 ст. 16 ГПК РФ.
Заявление об отводе, изложенное на семи страницах, через секретаря было передано судье. Наступила звенящая тишина. Затем судья собрал бумаги, взял так и не открытое им дело и быстро вышел из кабинета.
Тишина в кабинете продолжила звенеть ещё минут пятнадцать.
Дверь открылась, в двери показался судья и, не проходя далее порога, заявил, что он отвод удовлетворил, зачем-то бросил упрёк в том, что представитель ООО «Урал» не сказал, что этот судья уже рассматривал дело по этому же третейскому решению (что-то совсем у него с памятью, видимо, поскольку как раз с этого обстоятельства и начиналось само заявление, которое было именно прочтено с листа и которое сейчас находилось в деле) и… удалился, закрыв двери. Следом за ним кабанчиком метнулся Мухортый.
Секретарь заворожённо и с каким-то благоговейным ужасом смотрела на оставшегося в кабинете представителя ООО «Урал».
А когда представитель ООО «Урал» проходил по коридору на выход, он за углом коридора наткнулся на судью и Мухортого. Судья недовольно выговаривал Мухортому:
— Вы же обещали мне, что жалоб не будет!..
Представитель ООО «Урал» легко коснулся плеча судьи и тихо произнёс: «Никогда больше, никогда, никогда, никогда, ни при каких обстоятельствах не распускайте языка, если не уверены, что Вас никто не слышит! Вам понятно? Понятно, я Вас спрашиваю?»
Судья, видимо, не понял, потому что промолчал.
Ну, эпопея закончилась в гражданско-правовом смысле вовсе неинтересно:
· решение третейского суда уже другим судьёй было отменено;
· определение вступило в законную силу;
· определение было обжаловано Мухортым;
· жалоба Мухортого была оставлена без удовлетворения;
· фамилия, имя и отчество представителя ООО «Урал» оказалось известно всему составу Ессентукского городского суда (это стало понятно, когда его узнали по голосу в телефоне и очень вежливо обратились по имени и отчеству);
· производство по делу о выдаче исполнительного листа по на принудительное исполнение решения третейского суда было возобновлено и прекращено;
· Мухортый подал жалобу на определение о прекращении производства по делу;
· жалоба Мухортого была оставлена без удовлетворения;
· обращаться со своим халоймесом в государственный суд Мухортый не рискнул.
Вроде бы, вот так и всё. Да, но заявление с сообщением о проделках этой весёлой компании было направлено в СК РФ и прокуратуру, оттуда почему-то в полицию, из полиции — в СК РФ, в возбуждении дела четыре раза попытались отказать, письменно пересказывая одну и ту же историю, буквально копируя её; сейчас оно находится в Москве.
Вообще, как мне кажется, это у правоохранителей забава такая:
получил материал — закинь другому.
Ну, ничего, когда суды снова будут народными, а государство снова восстановится как диктатура пролетариата, кое-кто из этих правоохранителей совершенно точно с проклятиями уедет за границу в мир невероятной свободы, цивилизации и демократии.
И будут там петь прочувствованные романсы об утраченной Родине с упоительными вечерами, лакеями, юнкерами и вальсами Шуберта, сопровождаемые хрустом французской булки.
А время это обязательно настанет, даже не сомневайтесь!
