ХĔВЕЛ ТУХАС УМĔН (ПЕРЕД ВОСХОДОМ СОЛНЦА. АнтоновВ.С.,Русский перевод Мавлютовой Л.А.

ХĔВЕЛ ТУХАС УМĔН. (Антонов В. С.)
ПЕРЕД ВОСХОДОМ СОЛНЦА ( перевод с чувашского языка на русский Мавлютовой Л.А.)

1.

Хотя октябрь месяц уже хвостом махнул, ветры, как ярые острые косы косаря , ещё не повернулись к нам . День как младенец, нежится под тёплыми лучами солнца, оно высушивает, будто вытирает вспотевшее лицо мягким полотенцем из нежных ветров. Наверное Господь забыл нынче полить водой наши края: из наблюдения стариков - облака, похожие на вымя коровы, плывут все против водных массивов. Перемешать бы их по частям, возможно моросящий дождичек освежил бы землю. Ведь земля так высохла, что покрылась трещинами, будто старческие морщины, так же как летом, за телегой клубится густая пыль. На траву цвета ржавчины, уже поблекшую, падают красные листья, напоминающие крашенные Пасхальные яйца.
Даже вечера, словно страстная девица готовящаяся на свидание с парнем: в голубом одеянии, звёздно блестящие глаза, щёчки, как месяц ясный, поблекшая Большая медведица на небе и ни капли сырости не осталось, даже для ночной росы. Если в новолуние не будет дождей, то до полнолуния их не жди. Аксакалы в недоумении, что природа в этом году, к добру иль несчастью, не совпадает по приметам.
И утренний чистый воздух, объятый туманом, похожим на промокшую вату за ночь, будто развешанную на деревья для сушки, бросает в дрожь. Вокруг пока тишина, только начали меркнуть звёзды. Яркая луна, как протёртая до блеска золой, наклонилась в дрёму, как уставший ночной сторож.
У побережья трава сыроватая, но и на них ковром стелются сухие листья, шуршащие под ногами. И правда, в тумане против течения реки, в шинели без погонов, в ветхих хромовых сапогах, на голове армейский картуз, шагает высокий мужчина. Широкоплечую фигуру его тянет вещмешок за спиной, а правую руку - деревянный чемодан. Мужик на время остановился, сундук поставил на землю. Прислушиваясь к тишине вокруг, впиваясь широкими ноздрями, вздохнул полной грудью воздух родного края, и поправив рюкзак на спине, взял в руки сундук и уверенно зашагал дальше. Уставший за ночь бывший солдат, до наступления рассвета, пока безлюдно, спешит быстрей домой, с окрылённой верой встретить родных людей.
Вот и под правую руку виднеется водяная мельница, год от года богатеющего, Михала. Напротив за речкой, окружённой, почти в тридцать саженей выше него, вязами и ольховником, из-под мелкой гальки медленно, пробивается в долине родничок. Постой! Как же пройти мимо, не вкусив его серебристые струйки?
Мужчина двадцати пяти лет от роду, положил вещи на землю, и прикрыл их "высокочинным" картузом с кокардой. Потом, как будто собрался начать большое дело, растегнул пуговицы шинели и ворот гимнастёрки, вздохнув глубоко, наклонился к источнику. Ах, этот живительный сок родной земли, обжигающий лицо и исцеляющий жажду души! Широкими ладонями черпает воду, леденящую зубы, жадно пьёт, освежает лицо и шею и мокрыми руками приглаживает торчащие вверх чернявые длинные волосы. В голове кружат слова из народной мудрости, вместо:"Сколько воду не толочь, слаще не станет", возникает:"Жажда одолеет, и вода шербет". За четыре года отлучки от родного края он нисколько не растерял мечту, чтобы порадоваться её красотой и богатством. Наверное теперь будет время побольше, чтобы чаще приходить к этому, объятому в тени деревьев, в любую погоду источавшему прохладу и свежесть, источнику. И ещё попробует жёлобь всех деревенских родников. Нестерпимо жутко истосковался он по родной земле, находясь на чужбине.
Дай, немного передохну. В тайных дебрях, в тени можно и подымить папиросу.
Аха-ха, всё тело расслабилось. Но если подольше нежиться, оно совсем осядет, труднее будет подняться, лучше встать и идти дальше. По извилистой реке ещё долго шагать, считая с пышными кронами вётлы. Нужно поторопиться, уже светает.
Путник прикрыл гладкие волосы картузом, застегнул пуговицы, взвалил свой баул опять за плечи и взял в руки чемодан. Переступая на камни, он перешёл речку и направился в сторону деревни. Как будто точно рассчитал, вскоре вышел на главную гужевую дорогу, проходящую из деревни в долину. Здесь речка поуже и ещё её перегородил небольшой пруд. Ниже пруда овражек, откуда стекает ручей, впадающий в эту реку. Человеку в шинели теперь путь на право. Примерно через пятьсот метров он должен попасть в объятья самой близкой родни.
-Здравствуешь, моя речка, где я в детстве купался, земля, где я бегал, незабываемая родная деревня? - вдохнул полной грудью гость.- Вот судьба опять нас свела! Вы - моя упоительная радость!
Кар!Кар!- откликнулись несколько грачей, сидящие как чёрные плоды на голой ветле, готовящиеся к перелёту в тёплые края, будто поздоровались.

2.

Федот Федотович как всегда, спозаранку уже на ногах. Одет он по погоде: на голове добротный ялккас*, сухман** с вышитым подолом, на ногах белые шерстяные симады*** , с узорами на голенище, на руках рукавицы с добавлением верблюжьей шерсти — пронизывая взглядом своё хозяйство пристальным взглядом, выпрямился в центре своего двора, будто аршин**** проглотил, схватив двумя жилистыми руками за узорчатую ручку трости, оформленную зигзагами от дурного глаза, задумался.
Его в деревне называют богатейшим человеком и многие завидуют, но кормить десяток едоков, с большим хозяйством управляться, ай-хай, не очень легко. Не зря в народе говорят:"У богатого тысяча задумок, а у бедного - одна". Земледелием заниматься, скотину вырастить, торговлю организовать - всё его трудом делается, и на его же шее держится.
И о завтрашнем дне, будущих планах подумать, как семя к семени взрастить. Разожми кулак и распусти пять пальцев на волю, как отруби с ладони сдует, так и добро развеет. Если не хочешь пасть ниже в глазах односельчан, всё нужно успеть и головой думать, постоянно жилы свои укреплять, иначе момент оголишь глотку. Зерновые культуры и картофель взрастить во сколько встанет? Коровы, овцы, козы, гуси, утки, кур тоже много сил забирают. Просить чужие руки - опять расходов больше. Работа ни на пядь не двинется, пока сам не обдумаешь, не организуешь и не проследишь глаз да в глаз.
Хорошо ещё старшие сыновья Микулай и Петер вроде отделились, но здесь же продолжают батрачить. Четвёртый - Митинкка тоже от них не отстаёт. А от девчат что толку? Им , как едокам, землю не выделяют - это добро готовить - опять расход! -только лишь замуж и отдать. Сейчас, ладно, в доме порядок наводят, в огороде, что полегче, работу выполняют, а как похолодает, как перелётные птицы, "крылья распустят". Из четырёх Ульяна, самая ведущая была, вот, рано выскочила на чужбину, дом сразу опустел. И не зря говорят старики:"Сына женишь, амбар полон, дочь замуж отдашь - амбар пуст".
Сыновья тоже много добра вынесли, земельный надел себе отрезали. И им нужно помочь хозяйство завести, поднять, хотя бы посоветовать. Иногда и дочь с зятем приходится в дело "запрягать". Торговля сама как большая работа: и сноровка нужна, и голова чтоб ясная была. Татьяна и Уксиня младшая, пока не ушли по чужим семьям, пусть родной семье пользу принесут.
Третий сын Клавди сгинул, как иголка в стогу сена, тоже переживание. Окончив двуклассную Церковную школу, двадцати однолетний парнишка, вместо того чтобы в поте лица трудиться в хозяйстве, как началась Мировая война, его имя значилось в списке отправки в армейскую службу. Разов два успел порадовать новостями о себе и впредь - тишина. Ногами-ли ходит, душой-ли летает? Клавди, по сравнению с другими намного смышлённее, и грамоту знает. Дальше учиться желание имеет. И телом слаженный, на акатуях***** по борьбе не раз богатые подарки получал. А письма какие, охота читать! Каждое слово, словно по кирпичику выстроено, гладко и сложено.
Разговоры с глубоким смыслом, правильно выстроенные фразы. Эх, сынок, не теряю надежды, что живой - иначе давно бы "чёрная" бумага (похоронка) пришла …
Современный мир какие-то новые слова выискивает. Откуда и кто их придумывает? Революция, демократия, партия, большевик да меньшевик...Это не наши слова, известно, что из других наречий, из чужих стран. Говорят, в городах рабочие, в деревнях крестьяне на хозяев нападают. Приходят слухи, что против царя пошли - будоражат размеренную жизнь деревни. И куда мы дойдём, куда нас приведёт такая жизнь? Как начнёшь обо всём этом думать, холодный пот течёт со лба, голова заболит, как угорелая.
- Эй, Митинкка, Танькка, и все сони, подъём! - громогласно басит по широкому двору крепкий мужской голос. - мать, тормоши всех!
Татьяна, зная отцовский строгий нрав, успев накинуть на себя сухман**, схватив ведро, живо спустилась со второго этажа на землю.
- А где же младшие? Всё ещё «лыко возят»? (образно, у чуваш подразумевается, что спят.) Всю ночь игры водят, а потом утром проснуться не могут. Коров надо доить! Митинкка, напой скотину и прогони в поле! По пути посмотри лошадей, чтобы путы у кого не развязались? Так и до завтрака проспят, если не проверишь!
Эх, стиснув зубы выговаривает старый, не мешали бы пара рук Клавди, работа бы быстрее закипела. Нет ведь! Где его носит, беднягу?
Солнце, поднимаясь , накрыло окрестности заревом, впереди земля окрасилась словно красный перец . Хозяин должен вскоре лавку открыть - за прилавком, в основном, он сам стоит. Молодым не доверяет: как увидят другого, болтают без устали, разговоры бесконечной верёвкой вьются, за это время на копейку да и обманут. Не глупые-ли?
Из — под густых бровей, поглаживая седеющие усы,хозяин с удовольствием наблюдает во дворе за движением начала работы. Твёрдый и деловой у него голос — всех заставит подчиниться: овцы ждут, когда им откроют ворота, везде слышно, как открываются и закрываются двери и калитки и звуки подойника из хлева от первых струек молока. На втором этаже хозяйка гремит посудой, вкусная еда начинает щекотать нос. Одним словом — все на ногах.
Положивший на плечи пол века, кряж****** старик во дворе, всё ещё метал гром и молнию.
Туман рассеялся и показались сопки. И там и тут по небу, постепенно загораясь огнём, стали медленно плыть облака. Федот Федотович уповал осенней погодой, спокойно стоящий в своих скрипучих сапогах, неожиданно вздрогнул от лая Капбур, дворовой собаки за забором, не только голову повернул, всем телом отскочил в ту сторону. Не боясь злой собаки, давящейся слюной, через забор запрыгнул силуэт. Кто это? Если вор — только в тёмную ночь ходит. Калппай (разбойник) — по большим дорогам бродит. А этот на рассвете страх наводит.
- Эй, кто там балует?
Однако, силуэт не испугался, шагнул прямо к старцу. При приближении, явно просматривался мужчина в солдатском обмундировании. И ещё, точь в точь ...Клавди!
- Здравствуй, папа?
- Хы! Клавди?! Он двинулся к нему с распростёртыми руками. - Откуда? Какими судьбами?
Мужчины крепко обнялись и прижали друг друга. Старший не стерпел и разов три поцеловал сына.
- Ну, сынок, с возвращением! - приподняв густые свои брови: «Что же ты, как добрый человек не через ворота заходишь, а как вор или разбойник, по забору прыгаешь?
- Причины есть, папа, причины.
- Где тебя носило до сих пор? Как добрался?
- Потом, отец, потом. Сейчас, от усталости, язык не проворачивается.
- Это правда. А на долго к нам или насовсем?
- Можно сказать, насовсем. Отправили сюда специально на работу.
- В хозяйстве управляться? Это — хорошо: руки лишними не бывают.
- И в хозяйстве, и среди населения...
- Скажи яснее свои намерения.
- Сказал же, позже. В данное время не пытай меня, пожалуйста.
- Ай, да! Кто пришёл! - заметил утреннего гостя Митинкка, выходя из сарая.- Клавди «пичче»!(так чуваши обращаются к старшему брату), Как здравие? Всё хорошо, «пиччем» ?(ласкательно).
- Митинкка! - мужчина в шинели схватил в объятия своего, на голову ниже, братишку. -
Недавно был как «шешле» (кочедык - присобление для плетения лаптей), а как вымахал жених.
- Эй, Таня, Уксине, Кетерне! - прорывается голос во дворе. - «Пичче», Клавди «пичче» вернулся! Э - хе — хей!
- Поди, Митинкка, маме снеси добрую весть.
В момент двор наполнился весёлым шумом и гамом. Дружная ватага окружила родную душу, бросались в объятия, вешались на шею. Клавди тоже, очень соскучившись, каждого обнимал и ласкал, находил тёплые слова одобрения. Прослезившуюся мать приласкал по особенному, обняв худощавую спину, преклонил голову к своей груди и поцеловал слёзы на её щеках. У всех, на радостных, улыбающихся лицах сияли лучи, только что выглянувшего солнца.
- Ну, хватит вам, как дети раззадорились,- сказал хозяин наконец, до этого наблюдавший за происходящим со стороны,- дела не забывайте. Клавди ещё надолго задержится, успеете наговориться. Вечером всех созовём и отметим. «Карчăк», (жена, или мать- обращение к хозяйке) баню бы истопить.

Примечания:

*Ялккас — мужской головной убор чуваш.
**Сухман (сăхман)- верхняя одежда чуваш.
***Симады (çăматă) - пимы , валенки у чуваш.
****Аршăн (аршин- мера длины, 0,71 м.). Специально делали приспособление для меры длины в виде ровной трости - палки, тоже назывался "аршăн".
***** Акатуй- чувашский праздник после посева.
****** Кряж — крепкий, как дуб.

1. Вечер встречи начался с удивительного зрелища. Первый раз в деревне, а может быть и в жизни, подумал Клавдий, произойдёт первый и единственно последний раз , он встретил гостей в гусарском мундире. Входящий каждый слаженный парень восхищался, широко раскрыв глаза: «Ата-та-та, это же не наш солдат, это воин чужестранец! А всё же, как ему к лицу это одеяние! На нём был, сшитый из синего полотна, с полами стоячий ворот, рукава и подол вышиты шёлковыми, золотистыми нитками, по краям отделанный пухом доломан, через левое плечо такой же богатый ментик, стройную фигуру окружал украшенный тесьмой жёлтый пояс с позументом, брюки белее белого— чакчиры - тоже с позументами сзади и спереди и зеркально очищенные сапоги со шпорами. Осталось добавить за спину сумку - ташка - плащ накинуть, а на голову кивер с перьями, вышитый нежными шнурками, запрыгнув на резвый конь да ещё на руки острый меч — лети, как сокол, на врага!
   Завязавшийся утренний разговор, перед вечерней встречей с роднёй за ужином, разгорелся как керосином подлитый костёр и превратился в вопросы и ответы.
   После того как помылся и попарился несколько раз парой веников в душистой баньке, Клавдий, успевший насладиться с детства знакомым запахом домашнего уюта, поваляться в мягкой постели из перины и подушек, что постелено любящими ласковыми материнскими руками, в данный момент сидел за богатым гостевым столом и с удовольствием наблюдал за родителями, братьями и сёстрами, родными и близкими друзьями. Загодя изготовленная (кăрчама) пиво - медовуха видимо стала всё больше разогревать, чувствующих неловкость до этого, гостей: они стали вести себя развязнее, расстёгивая с воротников пуговицы, располагались местом пошире и глаза блестели играючи. А хозяин дома не может скрыть свою гордость и радость: то за руку возьмёт, то за мундир заденет, будто говоря: «Вот какой мой сын!» и бросает испытывающий круговой взгляд на гостей. В то же время из многих вопросов, что волнует его душу, главные - успевает выдвинуть на язык первоначально. И гостей успевает послушать.
   - Ну, Клавдий,-не выдержал таки, - расскажи-ка нам где тебя носило все эти четыре года, что видел, какой чин принял в армии? Ого-го, четыре года, легко сказать, ведь не четыре дня прошагать. Мы же дальше околицы никуда ведь и не ходим... Есть наверное люди, кто хочет послушать...
   Народ замолчал, ожидая главного обсуждения разговора и направил пристальный взгляд на гусара.
   - Ну, что сказать,- поглаживая выступающие широкие скулы, юноша лёгким рывком отмахнул чёрный чуб со вспотевшего лба. - был на войне между Россией и Германией. Кроме немцев там вошли австрийцы, венгры и много других держав и из-за этого она была названа империалистическим бунтом, может и слышали. Служил я в гусарском полку. Ясно одно, война не детская игра. Раны, смерть, огонь. Потерял четырёх коней, но сам, по воле судьбы, остался цел и невредим. Правда, пули и осколки ядер, много сыпались на меня, но видите, раны были не смертельные.
   - Слава Богу, нужно за это сказать,- старик,повернувшись к образам, несколько раз перекрестился.
   Будто не замечая поведение отца, он не перевёл взгляда с гостей, приготовился продолжить разговор.
   - Эта война нам не была нужна. Сколько крови пролито зря, сколько народа уничтожено, сколько боевых товарищей пришлось потерять. Вспомнишь, волосы дыбом встают. Бунт произошёл по вине царя, а не по вине народа. Богатым что — не они, а простой народ гибнет, калечится, бедствует. Вам нужна война? Нет! И мне по горло встала. Большевики хотят облегчить жизнь народа, поэтому против. А кто не хочет понимать это положение выставляет лозунги: «Воевать до победного конца!», принуждая в эту «мясорубку».
   - Большевики, говоришь? А кто тогда коммунисты?
   - Большевики и коммунисты - это одно и тоже. Они хотят остановить войну, царя и чужим трудом обогатившихся эксплуататоров свергнуть, взяв власть в свои руки, сделать правильную, равноправную жизнь.
   - Ахм-м, - видимо, отцу не понравились колючие слова сына, - тебя специально послали для агитации? Как по писанному декламируешь свои слова. Богатые говоришь, а кто они — богатые? День ото дня гнущие спины люди, трудящиеся в поте лица? Какой же вред они тебе принесли? Кто с усердием работает, тот и богат.
   - Богатеи - лживые негодяи, эксплуатирующие бедный народ. Разве нет в деревне таких? Есть!
   - Погоди-ка, - подал голос черный длинноволосый, с такими же бородой и усами, в чёрной рясе, с блестящим крестом на широкой груди, мужчина. - Ты, дорогой, опора государства, к примеру, про отца толк ведёшь. Ай-хай, Клавдий Федотович, хочешь разрушить государственный строй. Федот Федотович, будь на чеку: сын твой болен идеями революции. Пока это не распространилась глубже, нужно найти против этого «лекарство» и спасаться от этой нечисти.
   - Борьба с эксплуататорами это — противостояние, война испокон веков,- твёрдо добавил гусар свои доводы, - не исполненная мечта. Вспомните Спартака, рабов, не пожалевшие свои жизни за Французскую революцию Марат и Робеспьер. Эти герои сложили головы за свободу и просветительство, за то, что хотели народ в «люди» вывести. И лозунги у них: «Равноправие!», «Равенство!», «Свобода!».
   - Ты, сынок, слишком высоко не летай и нам не понятными словами не бросайся,- сузившись, две густые брови спустились ниже, откуда на гусара злобно буравили две бусинки чёрных зрачков, даже усы и борода подпрыгнули. - Я, сам знаешь, этими руками хозяйство поднимал — хоть об этом напомни, когда говоришь.
   - Царь есть, и порядок, и опора есть. Ах ты, Боже милостивый,- перекрестился батюшка, - что твори сегодняшняя молодёжь. На царя смеют руки поднять. Теперь что, по вашей большевицкой вере нам разбредаться, как стадо без пастуха? Если к власти придут всякие нищие бродяги и лентяи, начнётся разброд и беспорядок в народе. Новый веник по новому...
   - Народ необходимо просвещать, бедных поддерживать. Нам не только нужно уметь ждать Советскую власть, но и научиться управлять. В Симбирске, вон, Иван Яковлевич Яковлев, специально для образования, чувашскую школу открыл. При новой жизни не только церковные , но и в каждом городе и селении школы откроются. Простые люди смогли бы поступить в высшие школы и большими людьми бы стали. Ато, богатые, будто посадили на цепь чёрный народ и душат: для их нужды работать и на войне кровь проливать, сам голодай, а богатого корми. Жизнь, построенная большевиками...
   - Эй, пошли уже сказки-присказки, будто санки с ледяной горки покатились,- рядом с хозяином встала хозяйка. - Не болтайте чего не нужное поперёк друг другу, лучше в честь праздника споём и спляшем. Э-эх, Клавди, как в детстве, растяни-ка свой хуткупас (гармонь) , ато он, тебя дожидаясь,весь запылися в чулане.
   - И песни, и танцы будут, родные,- гусар встал , пойдём подышим. Про политику ни слова, вторая часть с песнями и танцами будет...
   
   4.
   
   Спустившись со второго этажа и ступив на землю, Клавди закурил сигарету, вдохнув густой дым в себя, он ненароком взглянул на людей. Душа наверное не на месте у гусара, сердце забилось. Лишь тогда , когда подошёл друг Алексеев Семён, он пришёл в себя. Судорожно покрутил сигарету, пальцами пригладил, и до этого гладко лежащие, волосы.
   - Дай-ка, Клавдий, городской гостинец, ато, всё махорку смолим. Папиросы полегче должны быть, попробуем.
   - Пожалуйста, Семён. Хорошо, что ты пришёл. Разговоров по горло. Как живёшь, где что латаешь, что обновляешь?
   - Как старые люди говорят: «Размеренно, мерено и в криво». Два года назад окончил Земское училище в Белебее, потом на службе был. Вот только перед тобой вернулся. Везде разброд, гниение. Ни к какой работе рука не лежит. В деревне себя стал чувствовать лишним человеком. Там — волнения, а тут недовольства. Куда бы не повернуть вожжи, сомневаешься.
   А бедняки того и ждут, чтобы на богатых как борзых собак, натравить. Так бы и разодрали. Может ты сможешь туман перед глазами развеять?
   - Что читаешь? С кем встречаешься?
   - Что в деревне читать? Газеты никто не выписывает. День - без солнца, да ночь без луны здесь. Темнота кругом.
   - Как ты думаешь, в деревне какое положение дел?
   - Всё не знаю, не распознавал, но заметно противостояние людей друг другу,- бедняки и кулаки, подобные твоему отцу. Частенько батюшка с крестом воду мутит: готов соседа с соседом, улицу с улицей рассорить. Можно сказать, для него нет никакой узды.
   - Погоди не торопись, Семён, для таких не только узду найдём, но и железные путы наденем. Нам нужно встать бок о бок и начать борьбу с этими кровопийцами. Революционное движение в России с каждым днём набирает силу. Мы — деревенские, крестьяне — должны помочь городскому рабочему классу. Наш вождь большевиков Ленин так учит, его партия шагает по пути социализма.
   - Ох, и начнётся теперь ахырсамана... (светопреставление, конец света).
   - Нет, не ахырсамана, - ре-во-лю-ция! Есть разница. Наверное слышал про Ленина?
   - Слышал краем уха. Голова кружится: большевики, меньшевики, коммунисты и революционеры...
   - Ты Семён, никого не слушай. Большевики и коммунисты, они же и революционеры, хотят новую жизнь построить - социализм . Свергнув городских дворян, хозяев фабрик и заводов, а так же деревенских кулаков, их нажитое богатство они хотят отдать простому народу. По ленинскому призыву, люди должны быть равными по социальному статусу. Чтоб человек человека не эксплуатировал, каждый мог трудиться и жить в равных правах. Я и сам многое не понимаю. Но когда побывал в рядах большевиков, я стал что-то понимать. И ещё с собой книги ношу. Нужно читать, друг, правильно понять и принять новую жизнь. К плохому она не приведёт. Впереди — солнечные дни. Мы сегодня в ожидании того, чтобы солнце социализма согревало всех. Надо верить , что наступит восход и за это нам нужно бороться не жалея сил. Вот такие вот дела, браток. Мне на днях нужно попасть в Мияки, узнать как там дела, связаться с нужными людьми. Может, найдём возможности для выпуска газеты. Немедленно провести в деревне собрание. Одним словом, в данный момент, работать придётся засучив рукава. У меня есть несколько экземпляров газеты «Окопная правда». Но, сказал же, сначала разузнать бы думы и чаяния народа... Этот говоришь, батюшка , Никитин по фамилии? По моему он ярый черносотенец, сторонник старого строя. С ним необходимо поговорить с глазу на глаз...
   - Э. Клавдий Федотович, вы оказывается здесь.
   Из темноты появилась чёрная фигура, с длинными волосами, бородой и усами цвета ночи, на груди сверкающий крест.
   - Да, здесь, - гусар, потушил папиросу каблуком своего сапога,- по какому делу, батюшка? Вопросы возникли?
   - Вопросов, братец, «пруд пруди». Ваши с Семёном шушуканье заинтересовало. Ты же пока новый человек в деревне, наши дела тебе не известны. А он же - злодей старой закалки, народ волнует, как воду в ступе бултыхает.
   - Во первых, мы не шепчемся — открыто беседуем. Во вторых, нужно разъяснить и дать понять кто воду мутит. Ато ведь, у правды два лица.
   - Ух, вы строго начинаете разговор со мной, Ещё не знакомы с деревенскими, уже меня разузнали. Это — с одной стороны, радует, а с другой — в раздумья вводит. Может мы друг другу нужны? Вы, Клавдий Федотович, возможно желаете быть в наших рядах? К примеру, мы живём с твоим отцом как близкие родственники. Можно сказать, плюём из одного уста*
   - Как же это, правдивый и родне не угодил** что ли?
   Если я правду скажу, вы от меня, как от огня отринете.
   Батюшка, уже захмелевший, уложил за спину длинные волосы и поправил свой крест.
   - Это вы ,знающие в Российские и губернские новости, скажите — ка: куда клонит сегодня власть? Царь ещё на месте? Впрочем — махнул рукой священник, - вы же люди из коммуны, социалисты, сотрясающие ось земли.
   Разве не так?
   - Ось земли мы не повернём, батюшка Никитин, но плохое на хорошее, зло на добро поменять сможем. Совсем скоро люди со всего земного шара, как и мы,поднимутся против эксплуататоров и взяв в руки оружие, изменят старые устои. Таких вредителей как вы отбросят в сторону. Скинут многолетние оковы, все приобретут свободу!
   - О-о, каждое твоё слово жгуче как перец! Я, сын мой, по своему положению и статусу многое могу, однако, при всём душевном уважении, именем Федот Федотовича призываю. Вы тоже должны нас уважать и приглядываться, и делать то, что мы скажем. А вы...И по вашему,- батюшка потряс свои длинные шевелюры, как гриву лошади и скинул за плечи,- разве входит в число эксплуататоров твой отец, который чёрным потом пропитанный в народе? Он же тебя родил, воспитал,- батюшка посмотрел выпучив глаза, до тошноты брызнул слюной. - По моему даже выдвинул в первые ряды извергов. За чей счёт живёшь, братец? Подумай головой!
   - И он,- гусар посмотрел на звёздное небо, - однако в деревне есть стервятники похлеще. Хочется с них начать...
   - Вы, Клавдий Федотович,- немного батюшка скинул свой пыл,- действительно стараетесь за власть. Э...
   - Мне власть не нужен, дорога мне правда на земле!
   - Хватит прохлаждаться,- молодой голос взорвал ночную мглу,- успеете наговориться и поспорить. Сегодня мы в гостях. Дядя Хведут приглашает к столу. Добро пожаловать на хлеб-соль хозяина.
   Народ, как горох рассыпанный, гуляющий по двору, постепенно побрёл на второй этаж.

Примечания:
*Александр Михайлов ( Алякка Санькки),- «Сборник чувашско — русских пословиц, поговорок и крылатых выражений»,- с.227: Пĕр çăвартан сур - С одного котла хлебаем.
** 1. «Чувашско - русский словарь, - с. 450 »: Тÿрĕ калакан тăванне юрайман - Правдивый и родне не угодил.
2. Александр Михайлов (Алякка Санькки),-«Сборник чувашско — русских пословиц, поговорок и крылатых выражений»,- с.359. Говоривший правду не угодил родне. Бл. По смыс. «Говорить правду — терять дружбу». В. Даль, т.1, стр.171.

5.

Новости в деревне, с улицы на улицу, расходятся скоростью громовых раскатов после дождя. На одних они, если страшные, нагоняют страх, а другим же, как весенний день, приносят радость. Третьи же, как Хведура, как в ожидании весеннего тёплого дождя, услышав святую новость, всё к сердцу приняла: с ней спит и с ней просыпаются.
Ах, какую добрую весть услышали её уши, вошла прямо в глубь сердца: Клавдий вернулся! По Божьему благословению, он вернулся из водоворота войны домой, был благословлён увидеть родную деревню, хотя четыре года не было никаких вестей, как бы в воду канул. Кажется, что невесте суждено было увидеть своего суженого. Уже два дня, как услышала про приезд , но парень в деревне не показывался ещё. Если бы он вышел на улицу, постоянно сидящая у окна Хведора, не могла его проглядеть. Неужели забыл? Может уже в его сердце другая городская «майра» (чуваши называют городских кокеток или русских девушек) ? Красотой лица и ладного тела, особенно красноречием, он кого угодно приманит, сердце девушки, как масло на сковородке растает.
Ах, неужели и сегодня на «вăйă» ( игрище — молодёжные хороводы) не выйдет? Увидеть бы хоть краем глаза! Прикоснуться бы к его рукам, положить бы голову — стыдно сказать - на его широкую грудь! Что это я, по какой нужде как в огне горю? Хоть и горит она в огне любви, но парень рядом, не только к груди прислонялась, но и руку об руку обогревали,- иногда рядом шагала, прижавшись под мышкой жилистой руки. И тогда Хеведора от него старалась сторониться, боясь чужих глаз. А чтоб целоваться...
Однажды, действительно, приближаясь как опасливый щенок к куску хлеба, дотронулся до её щеки... И там Хеведора парня от себя оттолкнула. Не нужно забивать пустыми думами свою юную голову, ведь она итак как пламя в огне из-за новости, жужжит как семейство пчёл, готовых роиться. И ещё, разве сын богатой семьи полюбит девушку из бедноты? Нет! Нет! Даже не мечтай о нём, не бери грех на душу. Её, Хведору, замуж? У неё разве есть богатое приданное? Есть ли достойные родственники? Подушки с периной, ладно, готовы, в сундуке же полно полотенец и ситцевой пряжи, которые сама пряла и вышивала по вечерам на посиделках. Кроме чести девушки никакого имущества нет. Скотину родители не предложат: у самих - одна корова и две овцы. Говорят: «Не родись красивой, а родись счастливой» , не каждому дана та доля. Нищета переходит от поколения к поколению. Ивановы не могут разбогатеть. В нашу эпоху — и не испокон веков ли? - богатые всегда были в почёте. И потому...
Эх, когда Клавдия провожала, по обычаю, даже вышитого платочка не смогла подарить. Она тогда стояла за плетнём, заросшей жгучей крапивой, с завистью наблюдая, как обнимали милого другие, говорили слова напутствия. Бедная девушка не посмела даже выбежать и хоть руками помахать. Сердце кипело, душа как птица в клетке, удушье, -взлетев , «крылья сломала», никому не было дано нарушить многовековые устои общества. Клавди будто ждал её, смотрел по сторонам, играя на гармошке, вглядывался на собравшихся людей. Чувствовал — ли он, что Хведора находилась в шагах двадцати пяти? Эх, родители, не дали чувашским девушке и парню возможности сойти с родительского слова!
Из-за войны отличились имена многих парней в деревне, слава Богу, молодёжь не поубавилась , но никто как Клавдий к сердцу не пришёлся. Были и такие, кому она нравилась, после молодёжных игрищ, вечерами и провожали домой. Но ни с кем не было того чувства, когда сердце тает как масло на сковороде, никого к себе не подпустила, теплом не одарила. Чем же Клавдий смог разжечь её сердце? Кроме красоты и красноречия от него идёт какая-то волшебная сила. Он отличается от других парней — чем-то выше и впереди всех: и статью, и умом — Он богатырь!
С окна не отводит глаз, руки ни за какое дело не берутся. В голове мысли разжигаются, как костёр, быстрей бы вечер — молоденькой хочется быстрей на игрища.
- Ты не заболела, ненароком? - мать несколько раз интересовалась меланхольным (чуста евĕр — как тесто) состоянием души дочери.- Что тебя тревожит?
-Ничего,- отзывается дочь, скрывая своё волнение.
- Сегодня и макового зёрнышка не пробовала (паян ăшна пĕр хĕлхем илмерĕн -сегодня ничего не поела),- всё ещё в раздумьях,- мать хочет успокоить дочь. - Понимаю: большая стала, как червь наверно грызёт тяга к парням. Я не оправдываюсь, и сама в молодости огнём горела, то знобило, но - что случилось? И отец переживает, всю ночь по тебе охает, говорит: «С дочерью что-то странное происходит, нужно спасать». Может кого полюбила? Ах, не зря в народе говорят: «До замужества одно горе, а замужем — сто бед».
- Мам, всё нормально,- отвечает, опустив голову Хведора.
- Эх, дочери только в гостях в родном доме,- глубоко вздыхает старуха. - И замуж уж пора, двадцать лет. Я, дочка, в твоём возрасте твоего брата Павла грудью кормила...
- Как ты сама говоришь: «Что Богом дано, не убежит...»
Наконец Хведора дождалась вечера. Девушка надела самую лучшую чувашскую одежду -белое платье, красные сапожки, «сапун» (вышитый передник у чувашских девушек) — в косы вплела алую атласную ленту , на лицо наложила румяна, попудрила и собралась на молодёжный хоровод - «вăйă». От вечерней прохлады накинула тёплую шаль и «сăхман» (верхняя одежда).
- Ты сегодня, Хведора оделась, будто замуж собралась,- намекнула мать. Ай-яй -яй, белое платье, серебряное «шÿлкеме» ( нагрудное, женское украшение из бисера и монет, монисто), серёжки звенят. Сегодня вечером парни могут тебя украсть. Смотри, осторожней.
- Не говори чепухи, мама. До сих пор с добром ходила, и кто же сегодня посмеет? Сегодня суббота, все выйдут празднично одетыми. Не бойся, мама, я не буду одна ходить, с подружками.
- Хорошо, доченька. Однако веди себя скромно. Всяких злодеев развелось в настоящее время, не только украдут, но и что похлеще сотворят...
Вечерняя прохлада постепенно побеждает дневной свет. Временами обласкает холодный ветер.
Молодёжь только начинала собираться. У околицы стояли семь, восемь человек. Игнат, первый гармонист в деревне, поставил свой инструмент на стул и с друзьями табак смолит. Где Лизук? Варвары тоже ещё нет. С низовья вроде группой поднимаются. С Церковной улицы, через болото с шумом -гамом, идут парни. Из «Вăтакасси» (средние улицы в деревне) ватагой, рука об руку, приближаются девушки и парни. Как Хведора заметила, только с «Çырмакасси» (заречные улицы) никого не видно.
- Ну, друзья! - ночную прохладу взорвал голос, никогда не унывающей, Улькки,- встанем дружно в хоровод, спляшем, песенки споём!? Игнат, растяни свою гармонь! Кто хотели прийти уже пришли!
В согласии с ведущей, все захлопали в ладоши.
Ши-ши !- «свистанул»
И в лесок милок махнул...-
раздирает пространство звонкий голос Улькки.
Обещал, но не вернулся,
Обманул и «матанулся».
ей в помощь стали подпевать девушки.
Разгорелась молодёжь в песнях и танцах! Парни и девушки парами включились в задор частушек. Только Хведора...
- Да, только Хведора, как неживая кукла, стоит возле ворот околицы, словно свечка - вся в огне. Клавдий... не покидает сознание самое нежное имя на свете. Но, если не он, то Таня и Уксина могли выйти. Иногда маленькая Кетерне не отставала от старших сестёр. И Митинкки не видно! Что же могло случиться?
- Эй, Хведора — без задора, что ты там сникла? - как кнутом хлестанула Улькка.- Айда, с нами в хоровод!
Луковые грядочки,
Садила за рекой.
С милым бы свиданочки -
Уехал далеко.
Змейкой вьётся живой хоровод, кружится и вьётся юлой. Кроме Хведоры никому до горя дела нет. Они оставили свои беды и переживания дома.
- Э-хей!- Игнат вдруг сжал меха гармони.
Заречные тоже явились, в этом обществе и лицо, кого Хведора хотела увидеть. Увидев Клавдия в солдатском мундире, сердце девушки забилось так, будто хотело выскочить из груди, лицо загорелось, жаркая волна прошла через всё тело до самых пяток.
- Здравствуем, земляки?
- Здравствуешь, дядя Клавдий?
Новый человек не был высокомерным, всем подряд пожал руки, кого по спине похлопал.
- Как помнится, кто-то бегал в подвёрнутых штанинах и бегал верхом на палке, как «лошадь» по улицам. А вот, сегодня уже взрослый парень. Что скажешь — жизнь: одним стареть, другим - подрасти. Так, молодёжь?
- Да, да Клавдий «пичче» (дядя -обращение к старшему).
- Добрый вечер, Хведора...
Сердце девушки будто провалилось и вновь поднялось. Может убежать к ближнему лесу? Или по переулку Кетерук до дома?
-Ты в здравии? - произнесла тихим птичьим голосом девушка.- Игры уже к середине, а вы пришли. Опаздываете что-то...
- Да, девки замешкались. Мы с Митинккой - раз-два и готовы. И как живёшь, Хведора? - проговаривая, почти шёпотом, придвинулся ближе к девушке. Идущий от него горячий воздух заставил куколку содрогнуться.
- Да, потихоньку...-еле слышен голос из недр души. - А вы как?
- Я, можно сказать, хорошо. Домой явился - жив, здоров. Родители, братья и сёстры в порядке, как и я сам. Вот и с тобой судьба заново свела. Если бы тебя в хороводе не оказалось, хотел Кетерне попросить , чтобы тебя позвала. Ты разве не хочешь поиграться? А я — с возрастом, отстал. Пойдём в сторонку, не будем мешать другим веселиться. Да ещё вечер такой ясный и чудесный!
- А что подруги скажут?
Но, когда парень положил руки на её плечи, она покорно зашагала с ним рядом. Это скорее случилось не сознанием, а велением души. Конечно, если всё внутри горит...
- Ах, Хведора, любовь моя,- тяжело вздохнул парень, ты...
- Ты меня смущаешь. Лицо в жар бросило.
- Ты, Хведора,- моя первая любовь. Можешь верить иль не верить...за четыре года твоё имя не сходило с моего языка, ты перед глазами — во сне - твой светлый образ, а днём — твои глаза , как полевые васильки. Ты была, возможно, Пихамбаром (богом), моим оберегом.
- Ваши слова уж саще мёда. Язык без костей, что угодно провернуть может.
Парень с девушкой вышли на дорогу, что проходила рядом с селом. Для этой пары, будто одобрительно засверкали звёзды и луна, цветы и травы с поклоном предлагали дорогу.
- Лукавишь о том, что не было, - девушка хотела вырваться из объятий.- Перед твоим уездом мы ещё и подружиться не успели было, а вы - «образ, глаза...»
- Это вовсе не лукавство, правда, - раскрыл разом, что на сердце и в душе, Хведора. Я же, сама видишь, не пятнадцатилетний зелёный пацан. И тебя понимаю: Чувшская девушка, как бы она не сгорала любовью, должна быть выше скромности, держаться с честью. Так ведь?
- Понимаете, - Хведора сверху до низу, укоризненно посмотрела на рядом идущего мужчину. А, вы меня своим слащавым языком, не только в глаза заставите посмотреть — да ещё и за «орешник» зацепить пытаетесь. (Здесь как соблазнить). Немного помолчав, девушка: «И в первый же вечер... Лучше расскажите про себя, где были, что видели и слышали».
- О-о, если начинать рассказывать, не только до утра — концов не найдёшь.
Вся Россия — как бешеная лошадь на дыбы встала: с узды сорвавшись, порвав всю сбрую, готова хозяина скинуть. В скором времени произойдут небывалые изменения. Слово «революция» уже и здесь появилась. Она, как плуг землю, режет сердца людей.
- И что-только не болтает народ: Ленин, красная звезда, серп и молот... Слышали, что и в Мияках не спокойно. Что опять война? Вы должны знать.
- Война с немцами продолжается, но это нужно остановить и в России построить свой порядок. Против «куштанов» (мироедов, кулаков), которые разбогатели за счёт эксплуатации бедных. За власть, за землю, за свободу. К примеру, ваша семья и наша семья должны иметь равные условия жизни. Я...
- Вы, Клавдий «пичче» ,(обращение к старшему) мне назвать что-ли , себя с нами не сравнивайте. Как переступить, что Богом дано? Он же вас благословил на богатство, а нам — на бедность. По моему, бороться против высшего хозяина человеку сил не дано. Это же - борьба равносильна, как против Бога и Царя. А кто грехи будет прощать? Тот человек, большевик сможет? Что-то сомнительна эта революция. По моему...
- Здесь никаких сомнений не может быть, Хведора. Нам, молодёжи, со всех сил стараться помогать большевикам. Новая жизнь — социализм — не только для нас, но и нашим детям. Знаешь какая хорошая жизнь ждёт нас впереди! Эх, Хведора.
- Мы дошли, - Как будто с глубокого похмелья, отрезвили слова девушки, разгорячённого своим разговором, Клавдия. Парень взглянул... и правда, у девушки, которую он провожал, за ветряными воротами, с соломенной крышей, жалкий сгорбленный домик с тремя окошками. С права расположились сараи, прямо за двором - небольшие амбар и летняя кухня.
- Погуляли бы ещё, Хведора. Вечер дивный: луна и звёзды, земля и небо... Тепло и спокойно...
- Не-е-т,- поправив второпях свой платок, девушка, - мама потеряет. Я так никогда, как сегодня не задерживалась. Поэтому...
- Мы встретимся ещё, Хведора? Заранее договоримся.
- Как говорят: «Человек предполагает, а Бог располагает».
- Опять Бог...На земле нет сильнее человека... Поэтому верю, что и завтра и последующие дни, будем с тобой встречаться.
- Счастлив тот, кто верит, - говорит моя мама. Доброй ночи...

6.

Тихо отодвинув засов, без скрипа открыв дверь, прошла на цыпочках в сени,
только хотела в темноте раздеться и лечь, как вздрогнула от голоса матери:
- Где ходишь до этих пор? Полуночные петухи ещё когда пропели, и скоро утренние проснутся!
- Игры только распались...
- Не говори, девушки уж давно с песнями прошли. Мы с отцом глаз не сомкнули, хотели уж идти искать... Хорошо, что сама пришла...
- С Улькой у ворот поговорили, да...
- Улька, разрывая пространство звонким голосом, что треснутый звонок, словно стадо коров ведёт, - в самой первой группе прошла, - замолвил из-за стенки отец. - Через двойные рамы слышно.
- Дочь, - в ушах Хведоры наставления матери,- теперь в миру напряжённо, и люди злые. Ранее дружественному соседу, сегодня не поверишь. Убьют и всё. Хорошо, хоть успокоились. Еда под полотенцем. Если что, зажги лампу.
- Не хочу есть и свет зажигать не буду. Зачем зря керосин изводить? Я разделась и легла. Доброй ночи.
Хотя девушка смолкла под одеялом, свернувшись калачиком, сон к ней не приходил. Её тело было здесь, а сознанием всё бредила Клавдием, что только что расстался с ней. Клавдий,на голову выше её и коренастый, дающий силу и пламя для души и тела. Его горячие руки и нежный язык заставят бежать, расстегнув «сăхман» и скинув шаль...
- То-ли это сон, то- ли явь?
...- Хведора, - молвит парень, касаясь плеча, - дай мне руку. Как долго я мечтал увидеть тебя, как я хотел взглянуть в глаза и прижать к своей груди. Каждый раз я крестил себя, когда выходил живым из боя, благодарен был тебе, что это ты меня спасаешь.
Слушающей эти слова ложились на сердце, как хлеб смазанный маслом и мёдом: не только сердце таяло, но и всё тело.
- Лукавишь наверно,- девушка хочет отвлечь сладкую речь,- говорите, будто мы давно дружим. Когда в армию провожали, тоже скромничал. Если бы я появилась, и внимания бы не обратил. А тут — про любовь божитесь.
- Я тогда тебя ждал, глаз не сводил, Хведора: смотрю по сторонам, мучаюсь — из сил выбился, уж думаю : «Хватит, хватит!».
- Я была на вашей стороне, не хотелось показаться нескромной, проводила вас, стоя рядом, в ближнем переулке.
- А почему не вышла?! - парень схватил за плечи девушку и повернул к себе. Простились бы с глазу на глаз и за руки. Отца и мать познакомил бы с тобой.
- Что бы тогда подумали твои родители? Ни за что, ни про что прославилась бы в деревне. Между нами слишком широкая река течёт: вы — богатые, а я — дочь бедняков. Вот и потому...
- Такие мысли я никогда в голове не держал, и не держу.
- Пойдём уже домой, меня наверное потеряли. На дойку рано вставать. И у вас наверное дел много. Или хотите недельку отдохнуть? Ай-хай, Федот Федотович, по установленному порядку, захочешь — отдохни, работать — так работать. Очень крепко держит в хозяйстве «вожжи». Может потому и богат...
- Да, правду говоришь про отца. Я с детства, у себя в доме, чувствую себя как в рабстве. Но теперь у меня другая цель, большая поддержка имеется. А помогать - так я всегда готов. Ещё, Хведора, ты со мной всё на «вы» да «вы»,
а я же с тобой на «ты». Я же перед тобой не какой-то начальник или чиновник. Ты ничем от меня не отличаешься. Ещё женщинам по всему миру свободу дали...Ладно, на первом свидании. Мы должны привыкнуть друг другу...
И в эту ночь звёзды и луна охраняли влюблённую пару. Однако, под грубыми хромовыми сапогами парня и мягкими сапожками - у девушки, шуршала замёрзшая трава, северный ветер подал знак приближения снегопада.
Хведора только хотела войти за калитку, как сильные руки Клавдия схватили её в свои объятия.
- Не торопись, родная, ласточка моя, ещё немного постоим — разговоров ещё много.
- Ха, если всё сегодня переговорим, то на последующие дни что останется,- сама не заметила, как высказалась девушка,- Ты...
- И правда, - пристально вглядываясь в глаза, всё прижимал к себе.
Ещё, Хведора: на «играх» встречаться не будем, я не улицей, а через гумно по задам выйду. А тебе по переулку ближе будет.
- Если мама отпустит. Ведь завтра банный день.
- А ты потеплее оденься. Лапти обуй, шаль завяжи...
Парень снова осторожно увлёк девушку к своей широкой груди. Горит у Хведоры лицо, дрожит разгорячённое тельце! То-ли оттолкнуться или прижаться ближе? Вот его продолговатое лицо, вот близки родные глаза, сильные руки крепко зажали за пояс. Прямой нос и открытые губы... Вырваться что-ли из этого сладкого омута, или — была ни была, нырнуть на самое дно!? Звёздочки глаз, сладкие губы и как тиски сжимающие руки не дадут выйти... Губы сомкнулись... Вот она какая любовь и её вкус! Самое сильное наслаждение: соединены сердце с сердцем, губы с губами, тело с телом, - неужто самый большой костёр?
- Не дрожи, Хведора,- успел сказать парень между поцелуями малиновых губ , - не бойся меня, душа моя «пикеçĕм» (девушка моя - ласкательно). - Клавдий приподнимает лёгкое тело за плечи, заставляя свою драгоценность встать на цыпочки. Теперь и девушка обмякла, теряя свой вес, положила руки на плечо парня, душой же летала и летала в высоту...
Вот и первый петух пропел...
Это было пятое свидание влюблённых.

1. Клавдий в блестящих сапогах, с картузом без звезды и в шинели без погонов, поправляя кожаный ремень на статном поясе, спустился со второго этажа и направился к воротам.
   - И куда путь держишь? - встретил его, входящий во двор, хозяин. - Не зря так щегольски одет.
   Хочу по деревне походить, друзей увидеть. Не хочу дома сидеть как наседка. Голову немного проветрить.
   - А ты дома не сиди, во дворе будь, - Сквозь густые брови старший недовольно посмотрел на сына. - Когда делать нечего, не мешало бы и лопату или вилы в руки взять. И нам выгода и тебе была бы польза. Ато, кто придёт болтаете, время зря переводите. И руки к делу уже не привязываются что-ли?
   - Но ведь, Митинкка и сестрички всё успевают. Мне не достаётся. Сегодня, когда освобожусь, вечером сам уберусь.
   - Ну-ну, - мотает головой борода.- Сколько голов, столько же работы. Ничего само собой не делается. Посмотрим, когда ты вернёшься,- Федот Федотович, провожая взглядом сына через ворота. - Как наседка...Работать надо...
   Измеряя свой переулок широкими шагами, Клавдий хочет выйти на Церковную улицу. День и сегодня солнечный и тихий. Во время ненастья здесь по колено грязь, зимой местами снег задувает — не зайти и не выйти. Сейчас, на взмокшей от таяния, ночного снега, видны следы от колёс, будто морщины на старческом лбу, а между ними расстелились разноцветные листья черёмух, тополей, яблонь, берёз и жёлтых акаций. Под сапогами шелестят, будто показывают, как им больно.
   Здесь живут эти, там те, здесь — они.- Рассуждает Клавдий, разглядывая по сторонам соседские дома. А вот место, где живёт ещё один богатей - Филипп Иваныч, в таком же как он сам, в стройном роскошном, кирпичном дворце век проживает. Если встретятся два «куштана» (кулака), один другого хлеще хитрят, как рыжие лисы, любят себя показать беднее чем есть. Кто,стоя с раскрытым ртом этих «лентяев» послушает, поверит, что эти люди действительно такие бедные. Но увидев хозяйство, что птице не под силу перелететь, сомнения рассеются. Всё у них есть: и золото, и серебро, и скотина, и птицы, натруженные руки, усердие и трудолюбие.
   А вот покосившийся, маленький домик - «скворечник», готовый развалиться от любого ветра, где живёт Керкури — у него кроме старания и светлой мечты в доме ничего не найдёшь. Три окошка, не больше одной морды коровы и в них затычки торчат в три разные стороны света, чтобы сохранить тепло очага. Четвёртая — мать у дверей, мечтающая «купить сына» и назвать братом, чтобы на его имя надел земли приобрести. На одно имя один надел, как прокормить такую ораву? У горемык даже сараи лишь плетенные мазанки из лозы. Вот оно — неравенство, старый режим, два не совмещаемые берега...
   Солдат вышел на большую дорогу и огляделся по сторонам: с какого края бы начать , чтобы лучше познакомиться с родной деревней? Может повернуть на право в Родниковые «кассы» (местность в деревне)? Потом Кладбище и подняться на вершину холма Микушинского родника, пройдя через речку, попасть бы в конец большой улицы и измерив шагами её длину, дойти до Горные «касси». Там «Чÿк çăлĕ» (родник, где проводили языческие обряды), потом «Урлă çăл» (поперечный родник)... «Тупри уйĕ» (посевное поле), опять через речку, и в конце - Церковная улица. Если пойти налево, то по той же дороге можно вернуться назад. Глаза же напрямик метят. А там - «Урта пÿлек» и «Çинçе пÿлек» (названия местности). Не прошло-ли на этих местах у Клавдия детство, как скакал словно ягнёнок по этим сопкам? Немало протоптал неустанными босыми ножками покатые склоны этих горных дорог. В лес бегали с ранней весны, чтобы голубых медуниц нарвать, летом- разные травы, «кĕпçе» (дудки съедобных растений), ягоды собирать, осенью — орешки щёлкать каждый Божий день забегали. Играми в мячик, в лошадь, в войну и этим укрепляли свои руки и ноги, наблюдая за природой, учились любить её. Эх, детство, детство... Хоть и промчалось оно, но всегда перед глазами. Невозвратно ушедшее, незабываемое время. Сбросить бы каждодневно одолеваемые годы с плеч, превратиться бы в ребёнка, да побежать бы по ненаглядным сторонкам. Но...
   Но, даже если сердцем не ожесточился, в пламенеющее время, то и нельзя раскиснуть как «сар пике» (девушка). Тебе, мужчине, прошедшему четверть века, «тринкки» (прыгалки) игры в прошлом. Тебя, выделили из рядов службы в армии для того, чтобы в деревне полезные дела для революции делать. Тебе нужно распространять среди людей идею новой жизни, как семя в почву, всех бедных собрать в один кулак и в своё время повести за собой, чтобы ринуться в борьбу. По надёжным сообщениям друзей, в Питере и в других больших городах, вооружённый рабочий класс должен начать штурм, чтобы свергнуть царя и промышленников.
   Мужчина, скрепив в сердце нахлынувшую вдруг чувство расслабленности,
   твёрдо зашагал в гору, в сторону церкви.
   Церковь в деревне стоит на самом высоком месте. Отсюда всё кругом видать, как на ладони: и главная дорога, ветлы и Хурамал река, разделяющие село на две половины. Кустарники, посевные поля, передний лес, на дороге на Мияки три поперечно лежащие «киремет» (место, где приносили в жертву злому духу). В деревне железные крыши только у богатых. В основном - крыши соломенные. , Ветхие, небольшие тесные домики казались, как пчелиные ульи. Кто-то жил и в землянках. В каждом — досыта не видевшие хлеба, картошка и травяная похлёбка, кто век векует в большой семье, не попробовав мяса, молока и масла. Почти каждый жилец дома в рабстве у богатого хозяина. Помнится, и у отца была книга, куда он записывал должников. И сейчас наверное есть. Не отдашь вовремя - долг прорастает, петля на шее затягивается туже. «Шея есть, ярмо найдётся», - говорят старые люди. В селе очень много бедных. И если по России взять...Вот для чьего счастья надо бороться, не жалея сил! Никто чтобы по земле с сумой не ходил, никто ни перед кем не склонял голову, стараясь выслужиться. Чтоб на земле было равенство и равноправие!..
   Дом Хведоры. Белой глиной побелённая мазанка — сундук. Как же в этих четырёх углах поместиться впятером? С другой стороны, куда денешься — приходится. Со стороны улицы, перед домом, растёт старая берёза, раскидывая, словно железные прутья, свои ветви. Берёза в бедах грёзах, - сказала Хведора прошлым вечером, опустив голову. Разве беда только у них? И с берёзой и без берёзы страдают и мучаются. Чтобы это развести, изменить жизненный уклад, как ось в колесе дровни. Тогда наступит порядок для всех, удовлетворение и согласие на земле.
   Сзади - одноэтажная школа. Если её построили из дерева, то напротив пяти купольная церковь, построенная по указу царя из булыжников. На куполах пять крестов. Под сферическим куполом многопудовый медный колокол. Люди говорят, что его звон слышен за семь километров в селе Мияки. Крещённые стар и млад, из тех кто не согласен, за прочными стенами каждый день молятся Богу за доброе здоровье и благополучную жизни. По их мнению Всевышний помогает только богатым и успешным. Пользуясь церковными правилами и методами, используя слово батюшки, кулаки запрягают черноликих людей словно лошадей, живут запугивая их, подавляя дух. Не зря наверно Маркс писал, призывающий бороться с богатыми, что «религия опиум для народа». В селе, по рассказу Семёна, поп Никитин главенствует. Пускай, время придёт, и ему поделом будет. Городские бы быстрей поднялись, деревенские не повременят...
   Но — пора двинуться, не стоять как вроде людям на показуху. Ещё Семён наверно заждался. Человеку нельзя дать повода в тебе сомневаться.
   
   8.

Семён действительно с утра его ожидал. Глаз с окна не сводил, по двору походил и на улицу несколько раз выходил, разглядывал по сторонам.
- С работы видно не отойдёт,- успокаивала мать. - Хозяйство большое, что воробью не перелететь, работы на весь день. Хведот своих детей в строгости держит, не пустит зря по улицам болтаться. И жена, бедняжка, из-за этой же работы пропадает. Слышно, что животом мучается. Говорят, совсем плоха. А Хведот ещё как конь вороной. Семён, то-ли придёт твой, то-ли нет, чем зря время толочь, лучше бы между амбаром и сараем забор сплёл. Столбы готовы, лоза есть. А как встретитесь, и до вечера проболтаете,
кого с добром, кого со злом поминаете.
- Мама, не приставай-ка со своим забором, вечером сплету и завтра день есть, дело в лес не убежит. Есть у нас дела поважнее. Ты лучше растопи печь, самовар поставь. Время обеда доходит. Пока Клавдий «пичче» придёт, чтобы готово было.
- У меня, сынок, всё уж готово. Э, он такой большой человек?
- Да, мама, Клавдий Федотович почётный человек. Очень умный, начитанный и виды повидавший. А дела будущие у него — как солнце светятся, вечны. Э-хехе, кто-то вроде идёт? Клавдий «пичче»! Он! Он!
Увидев его в окно, проходящего у сада ,Семён выбежал в сени, а потом во двор.
Парни заходят в дом. Высокий стройный гость касается своим картузом чуть ли не в потолок. Семён пониже, помогает гостю раздеться. Клавдий, освободившись с верхней одежды, поглаживая густые длинные волосы к затылку:
- Здравствуем, «аппа»? - обеими руками ласково жмёт женщине руки.
- Айда, Клавдий... Хведотович. Проходите, садитесь. С утра ждём тебя, как зеницу ока. Тебя всё нет. Уж стали переживать. Проходи, садись. Говорят, на ногах правды нет. Дорогого гостя испокон веков под образа сажали, поэтому...
- Во первых, я не гость дорогой, «аппа», делом пришёл. С другой стороны, прошу не обижаться, перед иконой не кланялся.
- Тогда вот место. Семён, поставь самовар на стол, будто дел нет - не стой столбом среди комнаты...у меня для гостей и «сăра» (чувашское пиво на хмелю) припасено. Прыгни, Семён, в подполье...
- Спасибо, я из дома наевшись. Не беспокойтесь.
- И правда, человек голодный не ходит, но гостя без угощения не отпускают. Это обычай наших дедов и прадедов.
- Ещё время обеда, - торопливо вставил слово Семён.
- Игнорируя обычаи, старше хлеба не будешь ведь.
Пока мать копошилась у стола, сын бегал из угла в угол. Вот и бурлящий самовар на столе, хлеб на тарелке, глиняный кувшин с пивом и три кружки, сметана в чашке, картофель варёный без кожуры...небольшой стол стал полон.
Женщина повернулась к иконам, укрытых белыми рушниками, что-то прошептала, перекрестилась три раза и села во главе стола. Кружки наполнила пивом.
- Ну,- подняла хозяйка хмельное,- в честь твоего возвращения, Клавдий. Миру бы спокойствия, «ваттисем» (усопшие родители) чтобы нам благословляли здоровье, спаси и сохрани. Господь чтоб без хлеба и соли не оставил.
Из кружки несколько капель жидкости капнула на стол, немного пригубила и поставила на место.
- Вы, парни, на меня не смотрите, лёгкое пиво лишь для развязки языка. Начинайте кушать, суп остывает...
После обеда мужчины вышли во двор.
- Как старики, может в печку подымим?
- Не придумывай, - гость стал накидывать на плечи шинель, - зачем коптить потолок, как старшие?
В этом году год пришёл удивительный. Хотя октябрь месяц уже положил свою лысую голову на плечи ноября, тот принял его ласку, как парень любимую девушку, и не посмел испортить настроение холодными ветрами и снегом. Солнце померкло. Деревья голые, как обглоданные кости. Запутанная трава жесткая.
- В деревне нам настоятельно нужно начать агитацию,- успев выйти во двор, гость развязал свой внутренний «узел» разговора. -Если надо будет, листовки начинать печатать, сегодня же с молодёжью поговорить, выбрать руководящий комитет. По моей интуиции, скоро в Питере борьба начнётся. И в Мияках ждут указания сверху — там готовы взять власть.
- А ведь нас на днях могут арестовать и закрыть. Кулаки вокруг батюшки, как мухи к ложке мёда собрались. Чем молитвы читать, он же в церкви больше царским дурманом окуривает. Сначала его нужно взять в оборот, Клавдий «пичче». Пусть завтра днём молодёжь соберёт людей на собрание, а вечером горячий разговор заведём. Чтобы все были. Самое первое — осрамить батюшку перед народом и выгнать из села. Молодые есть наверно. Для комитета с десяток человек нужно будет.
- Десять найдём: Петров Пётр, Сергеев Павел, Петров Лисар, братишка твой Миттинкка, учитель Василий Демитриевич. И ещё на днях из белебея приедет Николаев Пётр, закончив учительскую семинарию. Это у нас костяк. Ещё, Клавдий «пичче», нам нужно вооружиться немного. Голыми руками ничего, думаю, не справишь...
- Я по этому поводу в волости согласовал, обещали помочь, у меня револьвер есть. И у тебя...
- И у меня, - прошептал Семён,- наган и винтовка есть. Из армии привёз. На первых порах хватит.
- В настоящем и это богатство. И у меня ещё несколько номеров «ПРАВДЫ» и «ОКОПНОЙ ПРАВДЫ» газеты есть. Надо с народом работать, братишка, с народом! Его на свет вывести, про революционное движение разъяснить. Как захватим власть, его сберечь надо, - этого монархиста- черносотенца — Никитина — с его крысами разгромить.
- Клавдий « пичче», - потушив бычок цыгарки, Семён,- в этом году, почти с начала года, вернее, в ноябре состоялась революция, теперь - другая. У меня голова не очень соображает по этому поводу.
- Как большевики говорят, это только небольшая смута, которая никому облегчения не принёс. Меньшевик Керенский, захватив власть, организовал временное правительство. А в будущем — революция рабочих и крестьян, солдат и трудящихся. Вот в чём разница.
- Эхе-хе, вроде начинаю понимать. Однако, в голове проясняется постепенно, будто заря перед восходом солнца.

9.

По воскресеньям в церкви полно народу. И сегодня не меньше. Открытые головы мужчин - стар и мал, с усами и бородой, женщины в платках и в шали, мальчики и девочки, прижимающиеся друг другу - все внимательно слушают, басовитого батюшку — у которого на голове чёрный колпак и длинная, тоже чёрная, ряса, а на широкой груди большой крест.
За толстыми стенами церкви уже хозяйничает зима. За одну только ночь навалило снегом и стало холодно. Потому люди одеты по погоде: в сухманы, фуфайки, добротные пальто, тёплые шубы. Есть и такие, одетые в шинели.
На переднем месте, в золочённой рамке Святая Богородица обнимает Сына, кудрявого мальчика. Рядом с ней образ Христа спасителя, усатый и с бородой, с прямым пробором длинных волос, с выпученными большими глазами пристально вглядывается на прихожан. Языками пламени кругом сверкают восковые свечи, белые льняные полотна и полотенца — стены украшают небольшие иконы, вдохновляющие народ, сверкают у всех на глазах, будто желают всем здоровья. У батюшки из груди вырывается сильный бас, рядом с ним поющие «Аллилуя» певчие женщины ещё больше добавляют в сердца радости и праздничные чувства.
- Во Имя Отца и Сына и Святого Духа! - батюшка перекрещивает людей и венчиком разбрызгивает на них Святую воду. - Отче наш, иже еси Ты на небеси, да святится Имя Твое...Не отврати, господь нас от себя, благослови здоровье. И мы, по земле ходячие, будем любить и дорожить друг другом. Младшие старших бы уважали, женщины своих мужей почитали.
- Аллилуя, всем здоровья и добра,- над головами прихожан звучит тонкий нежный голос певчих женщин на айвоне.- Аллилуя! Аллилуя!
И все, собрав три пальца вместе, крестятся: лоб — грудь, правое плечо — левое плечо и преклоняют головы вниз.
- Вы сыновья и дочери Господа Бога, вникните в слова, которые Он говорит или повелевает через меня, храните в сердце, твёрдо соблюдайте устоявшиеся традиции и порядок. Не продайте свои души не крещённым, не почитающим Создателя антихристам, ведите борьбу с ними. За это вас будет всегда защищать Архангел Михаил. Пошлёт Святого Духа. Бедных сделает богатыми и богатым добро прибавит. Сыновья и дочери Христа Спасителя, помните всегда Божьи Заповеди: «Не убий, Не прелюбодействуй, Не кради, не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего, Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего. Не оскверняйте Бога. Как вы к другим людям относитесь, так и к вам отнесутся. Просите и дадут, ищите — найдётся, стучите — откроют. Кто просит, всегда получит, кто ищет — всегда найдёт, а кто постучиться — обязательно откроют. Дайте и вам дадут. Ещё почитайте Царя — земного Бога, молитесь за его здоровье днём и ночью. Тогда он вас не обидит и будет считать своими детьми. Грехи отпустит, в трудности поможет... »
- Аллилуя...
- В наше время появились люди, которые подняли головы против Бога и Царя. Не слушайте их! Не подпускайте близко! Ведите борьбу с ними всякими методами. Эти чёрные души хотят расшатать наш устоявшийся быт, осквернить чистое место встречи с Всевышним — Церковь — уничтожить хотят. Не будем сдаваться, будем стоять дружно, все вместе защитим себя...
- Аллилуя...
- Давайте вместе, Во имя Отца и Сына и Святого Духа за всевышнего, за земного Царя «Боже, Царя храни» споём. Аминь...
После службы народ ринулся к двери. Старик Федот немного посторонился к стенке, чтоб дать дорогу людям, посмотрел на свои часы с золотой цепочкой.
- Ага, обед близок. Что там дома? Без него не наделали чего.
- Вы не торопитесь куда, Федот Федотович? - появился перед ним батюшка.- Пока не спешите, поговорить надо. Человек в чёрном головном уборе как появился, так и исчез с глаз.
- Нет, а торопит... -успел он сказать.
Но, пока Федот Федотович раздумывал над вопросом, батюшка опять выскочил и встал рядом, как чёрный груздь после грозового дождя. А сам выглядит так, будто большую беду перенёс, лихорадочно хлопает глазами и дрожит.
-Федот Федотович, постой — ка, я провожу народ, а вы войдите пока в мою комнату. Сегодня, слава Богу, народу много было.
Одно окно, которое принимало зимний свет, мало освещало небольшую комнату и из мебели тоже только необходимое: стол, невысокий шкаф с удлинённой кроватью и два стульчика. Стены, естественно, надёжно охраняют иконы. Становится немного жутко одному.
- Извини, родной, заставил немного ждать,- не разбирая где верх, где ширь, запыхавшись, живо вошёл в помещение. - Я на правах хозяина должен вас угостить. Неправда-ли?
Гость пожал широкими плечами.
- Время терпит, Батюшка и мы не лыком шиты.
- Тогда всё ладно.
На, шёлковой скатертью покрытый, стол, хозяин живо положил нарезанный хлеб, в чашке — сыр, пол литру красного вина и два деревянных кружек.
- Давай, Федот Федотович, немного заморим червячка, для аппетита и для души, про сегодняшние дела поговорим. Это, - показывая на бутылку, - кровь Христа Спасителя, когор некрепкий. Ну, Федот Федотович , - Батюшка поднял свою полную кружку, - за нашу дружбу и светлое будущее. Не стесняйтесь - будьте как дома. На до бы шубу снять. У нас печка тёплая, как вы заметили. Музюк мучи ( мучи -старец) с этим делом надёжен.
И правда, в комнате действительно не холодно, поэтому гость весь разделся, шубу и шапку повесил на гвоздь, в валенках, как хитрый кот мягко ступая, сел на своё место.
- Мы с вами, Федот Федотович, Бога Христа как Отца чтим, заповеди почитаем, как верующие, праведно живём. Ведь так? Да, так. Если мы Его сыновья, то у нас с вами одна кровь в жилах течёт. Тогда между нами не должны быть тайны и ненависть друг другу. Поэтому мы, два близких по крови, должны держаться одного слова, одной ложкой щи хлебать. «Каша не гвоздь, желудок не порвёт»,- как в народе говорят. Если сказать словами Святой книги: « ваш враг — мой враг, ваша родня — моя родня». Короче: вы согласны со мной? Ладно. Поэтому нам нельзя быть противниками друг другу. Стоять рядом и смотреть в одну сторону, делать для себя добро. Как сжимаются пять пальцев...
« Смотри-ка ты на него, - подумал пятидесятилетний мужчина, всматриваясь на стареющего человека — не зря он стал Батюшкой, как из Библии - наизусть читает, гладко и ясно научает этот поп! Любо послушать!»
- И словом, и делом мы должны быть едины, как один человек, - заключает свои слова длинноволосый муж. - Вы согласны со мной?
- Одобряю. Готов согласиться.
- Тогда, давай родной, пригубим кровь Христа.
Мужчины выпили понемногу красную жидкость.
- Это был вводный разговор, - погладил усы и бороду батюшка,- теперь перейдём к главному. Во первых, какие у вас отношения с сыном Клавдием? Нет ли между вами разногласий и скандалов?
- Как? - пожал старик плечами, - он же всего, как три дня, что переступил порог родного дома. Пусть остынет от запахов пороха, насладится немного свежим воздухом. Что сказать, всеми днями книгами, газетами занимается, деревню изучает. С его стороны пока нет ни добра, ни зла. Мы ещё с друг другом по душам не разговаривали. У него учёба на уме.
Батюшка с места немного расшевелился.
- Довожу для сведения: вы за ним проследите, по слухам, он видимо, в деревню зря гулять не ходит. Среди людей очерняет религию, больше всего против царя выступает. Ещё видать, в голову его проникли революционные мысли и чувства.
Людей направляет против нас с тобой. Запомните: если революция накроет деревню, как весеннее половодье, никому пощады не будет. Вы это понимаете?
- Хм, - Хведот старик,опустив голову, виновато теребит свои кудрявую бороду и усы. - Значит с чужбины его привел «запах» этой болезни. Придётся поговорить по этому поводу. Вам спасибо за предостережение. Хм...революция, борьба...
- Он не в рядах коммунистов?
- Не знаю. Про политику мы ещё не заводили разговоров. Что в его душе — гадюка или соловей — пока не могу сказать. Но в первый день встречи он заикнулся про равенство и братство в разговорах... Но...
- Вот — вот. Поэтому я и говорю, что нам нужно быть как один кулак. Кулак, как вы знаете, - сила!
Слова батюшки, видать, не ветер в лицо. Федот Федотович надеялся на вернувшегося сына, что он добавит ещё пару рук в ведении хозяйства, знать надежды не оправдались. - «В надёжном гнезде птицы не оказалось». То, что Клавдий с первых дней стал держать себя в главенстве с хозяином, собрания молодёжи и настойчивые объяснения им чего -то сущее, ещё пуще — нетерпимость к богатым, косые взгляды на отца, были выше сомнений. Отец почувствовал, как им с сыном не только тесно в одном доме, но и на всей земле. Ясно, что Клавдий связал будущее своё с пагубным течением разброда в этом мире. Вот сейчас, священник утвердил его чувства и «печать поставил», а ненависть очистил от золы и крылья добавил.
- Ладно, спасибо вам, Никитин батюшка, - Федот Федотович быстро встал и схватил свою одежду. Пойду домой, наверно потеряли меня. И жена прибаливает.
Мужчины повернулись к образам и перекрестились.
- То, что я сказал, держите в голове, - Глава церкви проводил своего единомышленника прямо выйдя во двор.

10.
- Вы что, сегодня на лошади собрались ехать? - Хведот наблюдает из-под седых бровей, как сыновья ставят Ветерка в оглобли. Из-под бороды и усов не заметно, как он стиснул зубы.
- В Мияки нужно съездить. Что, какая неотложная работа ожидается? Мы к обеду вернёмся, папа.
Митинкка, не вникая в разговор, запрягает коня , ушами подслушивает и глазами буравит отца и брата.
- Ты, наверное, брат, уже наверное забыл коней запрягать и распрягать. А сам проворно раскидал сбрую, завязал Ветерку супони, надел хомут. Бегом собрал всю сбрую на коня.
-Конь справный , телега красна! - блестят от радости глаза парня.- Вперёд! В Мияки! С Ветерком — в Москву доехать можно!
Справный, конь, с круглыми упитанными бёдрами, быстро почуял, что скоро поднимет морду и свободно будет прорезать воздух, помчится по широкому полю,- нетерпеливо потрясает густой гривой, помахивая головой и выдувая горячий воздух из ноздрей, то и дело переступает ногами.
Хозяину не жалко ничего, но его коробит самовольное поведение Клавдия, что позволяет себе бесчинствовать без спроса от старшего хозяина. Ещё братец, ласкается как собака возле него, «хвостом виляет». Как тут не разозлишься?
- Будьте осторожны, местами снегу навалило, берегите ноги Ветерка. Не спалите ещё до пота!
Провожая взглядом красивую плетённую повозку с сыновьями, Старик, от досады, внутренним чувством, плюнул в след.
Последнее время конь не запрягался и он поэтому играючи легко помчал по переулку, через не очень промёрзшую реку, по Степановскому подъёму с главной улицы выскочил за околицу.
- Снег лёг как надо,- озирается по сторонам Митинкка. - Если так, то недалеко и до Рождественских морозов.
И правда, вдруг на тёплые дни нахлынули северные ветра со снегом, нахлынули вдруг, будто дразнят срывающуюся с цепи собаку и давай поносить днём и ночью.
И сегодня ветер, если не может пощекотать в пазухи тепло одетых мужчин, то хотя бы велит поднимать воротники тёплой одежды, щиплет нос и щёки.
Для Ветерка начало зимы нипочём: бежит себе легко и весело, задними копытами раскидывая снег, помахивая головой и двигая толстым хвостом. Полученных от зелёного сена и овса, сил у него немерено.
Клавдий телом на санях, а думами невесть где. Утомлённые от белого снега зауженные глаза ощущают впереди движущийся лес, будто что-то ищут в бегущем пространстве, по бесцветному небу устремляются к выцветшему солнцу. И там недолго задержались «в гостях», опустились на землю.
Бежит конь рысью, помахивая длинным хвостом, большими шагами по девственно чистому белому снегу, вышивая узоры; сидит мужик в шинели, утонувший в глубокие раздумья; Одетый в шубу, Митинкка безмолвно вглядывается вперёд. Тишина и покой между небом и землёй: никто никого не эксплуатирует, не ревнует; ни одна душа не порочит древние обычаи — будто жизнь течёт по своему руслу, светлая и благочестивая.
Клавдий , конечно, тихий по натуре, а вот внутри у него огнём жжёт. По словам товарищей, в скорейшем времени должны прийти долгожданные вести. Как только в городе рабочие поднимутся, нужно позвать в один ряд на борьбу других трудящихся и крестьян. А он должен в своём селении организовать и вести эту работу. Эх!
В голове мысли кипят, какой-то магической силой рождаются новые высказывания, с кровью от сердца, как стрелы вонзаются в грудь, не давая покоя, вырываются наружу:

Запомните, товарищи:
За то, что пили кровь нашу,
Встретив эксплуататора,
Пригвозди на крест...
Пичче (брат), что во сне что приснилось? - толкает Клавдия младший. - Я думал, что ты уснул.
- Не сон, Митинкка, думы как мельничные жернова давят,одолевают. Свет и тьма, богатый и бедный, солнце и луна на земле. Как сделать, чтобы солнце светило одинаково для всех? Мы вот живём с тобой, сыновья богатого Хведота, к примеру, как сыр в масле катаемся. Всё у нас есть — продукты, одежда, возможность учиться, читать — всё в наших руках, а многодетный Керкури со своими семью детьми, век свой в голоде и в холоде проживает. Что он хорошего видит? У нас и денег, и добра хватает, а он , бедняга, не может родных в гости позвать и угостить до отвала. Сам бы сытым был. Не может выйти из кабалы,чтобы жить по человечески. Ведь правда же?
- Никто не мешает разбогатеть. Всеми днями, как мы, поработал бы в поте лица. Нас отец с рассвета разбудит и до поздней ночи, под лампой спать отправляет. А он же, харампыр (дармоед), когда хочет встаёт, когда спать хочет — ложится. А потом к нам стучится, просить «Христа ради». Если так жить...
- Эх, братик, многого ты ещё не понимаешь. Про это разговор будет ещё впереди.
Мужики остановили Ветерка у забора двухэтажных кирпичных и деревянных домов и спрыгнули с повозки, стали разминаться, чтобы разбудить застойные конечности.
- Ветерку корм кинешь. Меня здесь подождёшь, - старший взял кожаную сумку, - я в Волость или в дом связи зайду. Долго не задержусь, не робей.
- Слушаюсь! - как солдат, правую руку прикладывая к виску, отвечает младший. А сам быстро освобождает уздечку, ослабив чересседельник, кидает шуршащее зелёное сено животному. - Всё же постарайся прийти, пока это сено конь съест.
Второй этаж Волостного дома встретил Клавдия безмолвно. Куда все разбежались, как в первый раз приходил, из комнаты в комнату снующий народ? Сегодня и не выходной. Люди по комнатам как мыши что — ли? Странно.
Солдат постучался в дверь к хозяину, не дождавшись приглашения, дёрнул дверные ручки к себе.
- Клавдий Федотович ! Добрый день, родной! Распростёртыми руками, как давнего знакомого товарища, тепло встречает чуваша хозяин. Жмёт крепко его руку.
- Во первых, - тебе большой привет! Во вторых, долгожданный праздник на нашей улице — революция! В Москве, в Питере, сейчас переименовали в Петроград, рабочие и солдаты взяли власть в свои руки. После них и малые города долго не задержатся, надеюсь. Поэтому, родной и нам нужно поторопиться. На том собрании мы с тобой планировали, э...
- Ох, Гайнетдин,- с целью успокоить немного затараторившего товарища татарина, опустился на стул. - Твои слова сердце растревожили. Дай продохнуть. Значит наши заветные сны исполнились. Это очень хорошо, Жак. Глава Волостного комитета, Субханкулов Гайнетдин, в честь праздника нарядился в солдатский мундир, ходит по комнате из угла в угол, будто места себе не находит: всем телом в движении.
- Сегодня и завтра в Мияках , селениях, деревнях нужно провести собрания, организовать Советы. Чтобы сохранить власть, необходимо вооружённые группы организовать. У-у-ф, работы — по горло. Теперь для себя стараемся, за простой народ, за трудящихся.
- Да, Жак. Хорошо, и мне нужно трогаться к себе в деревню, рассказать о хороших вестях своим товарищам. В основном — начать работу...
Митинкка, хотя достаточно хорошо одетый, прождав брата,стал мёрзнуть. День не очень морозный, но холодный ветер пробирает насквозь. Ветерок наелся и видимо пить захотел: мотает головой, мягкими губами снег хватает. На своём месте успел набросать кучки испражнений, не кастрированный жеребец смотрит по сторонам, будто подругу высматривает, выпуская изо рта тепло, заржал протяжно.
- Долго прождал?
Митинкка, увидев счастливые глаза брата, не стал портить ему настроение недовольством.
- И курица не успела яйца снести, пичче (брат).
- Ах, братик, - похлопал по свойски по плечу парня, который уже собирался в дорогу, налаживая на жеребце сбрую, - удачно мы приехали сегодня! Чего стоит эта весть! В России — революция! Давай быстрей в деревню, эту новость всем известим. Города поднялись, теперь районы и селения нужно разбудить. Скинуть с наших плеч эксплуататоров. Хватит им, кровопийцам, на готовом проживать. Поживее гони Ветерка!
Ветрогона и не нужно гнать: он учуяв, что вожжами начнут передёргивать, помахивая гривой и подняв голову, побежал в сторону дома. Белый конь, быстрый как полевой ветер, момент оставил село позади, без устали настиг и сопку Киремет, и вторую перелетает. До деревни остаётся ещё одна Киремет горка. Морозный воздух выдаёт звуки слегка позванивающих, скользящих частей сбруи, под полозьями повозки недовольно скрипит снег. От белого снега ослепляет глаза, природа будто просит, не торопясь задержать миг, тихо насладиться жизнью и этим моментом. Может он завтра почернеет, от взрывов и пороха, густого чёрного дыма. Нельзя угадать обстоятельства, тем более время и людей. А здесь пока — природа.
- Ты, брат, почему всё в солдатском ходишь, будто одежды у тебя нет? Наверное и холодно?
- Хм, - мне не хочется восхваляться в добротной одежде, - поправляет ворот шинели старший, - хочу себя держать равной с простым людом. И ещё солдатская одежда показывает державную принадлежность. Подумай сам? Эх, одежда не главное, телефона нет — вот о чём переживаю. Чтобы узнать какие новости, в Мияки нужно кого-то послать. Если бы в каждой деревне была бы связь, сколько работы можно сделать.
- Как я понимаю, - видимо, непонятные мысли будоражат молодого, - вот , ты человек Державы и государства, а против царя. А как жить без царя? Вы его свергнете, а кого вместо него поставите? Без хозяина в миру порядка не будет. Взломать все устои и другой новый мир построить.
- Да, свергнув царя и его вековые устои, хотим построить власть нищих. Чтобы меж людьми были свобода, равенство, братство и равноправие, чтобы рабочие и крестьяне жили бы дружно. Про это и песня есть - «Интернационал». Послушай один куплет:

Вставай проклятьем заклеймённый,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый
И в смертный бой вести готов.

Чего стоят слова! Свергнув до основания эксплуататоров, мы новый мир построим, «кто был никем, тот станет всем!», она призывает трудящихся на борьбу, чтобы богатства были в руках народа. Мы боремся за себя, а больше за ваше будущее. Пойми это, браток...
Как показались дома родной деревни, Ветерок гордо поднял голову и поскакал, утверждая поговорку: «Пироги - при еде, коня — на скаку познают».

11.

Хведот как проводил своих сыновей, так их и встретил с хмурым лицом. Наверно и зубами поскрипывал, но борода и усы не выдали.
- Ну и палили вы Ветерка, как на скачках акатуя (сабантуй), весь мокрый от пота, - будто искал повода задеть упрёком, - паховые места все белые от пены. И не кормили что ли, - бока провалились. Вот доверься вам, ветрогонам. Готовы живо испортить, - поглаживает Хведот взмокшие бёдра жеребца. Только скажи, всё переломают, кроме меня и делать-то некому. Ни чьи руки к работе не липнут.
- Успокойся, пап, не ворчи, - Митинкка старается скорей распрягать Ветерка,- лошадь и туда и сюда своей рысью бежал...
- Не переговаривайся со мной! - старый, всё ещё разглядывая животное, - палец о палец никто не ударят. Одна в постели лежит, правдой иль неправдой представляется, другой от газет не отходит. Всё мне только и нужно, только я даром объедаю.
- Пап, не кипятись средь бело дня, - предстал перед хозяином Клавдий. - Ветерка, как Митинкка сказал, кнута на него не поднимал. Дорога такая, снегу скирдами навалило, на сопках Киремета — слякоть. Он там хорошо кушал, по дороге напоили.
- Почему он у меня так не потеет?. И ещё разгорячённого водой поили, если сгорит? А ноги искалечит, кто вылечит? … Э?
И обед начался с ворчливых и недовольных слов хозяина.
- Раньше перед едой крестились и молились у образов,- сверкая бельмом своих глаз буравит взглядом на сыновей. - Таня, почему мама не выходит к столу? То — ли болеет, то — ли симулирует.
- Она же не только сегодняшним днём хворает, - хочет заступиться дочь.- Я её напоила чаем, пусть поспит.
- Никто не хочет спину гнуть, - мотает головой Хведот. Хоть Уксина в магазине или нет? Ладно. Пусть от неё доход будет.
Все проголодались видать, в комнате только и слышно, как посуда бренчит. Таня принесла чайные чашки.
- Ну, Клавдий, расскажи какими делами ездил в Мияки? - отделяя масло ножом пробасил в тишину голос.- Хоть дело справил?
Гусар, как домой вернулся, чувствовал себя как флюгер на ветру. И старших слушает и младших. Не раз пробирались в его сердце и слова матери. Но с отцом, стоящего как запруда над рекой, не раз , с глазу на глаз разговоров не заводил. Он, расправил плечи, чувствуя, что этот момент пришёл, приготовился слушать отцовские наставления. Когда никогда этот разговор должен был провариться.
- Своими делами ездил, знакомился с положением дел, проверил работу В Волости. То, что планировал, сбылось. А что ты хочешь мне сказать?
- Что — я? - сверкнув прямым взглядом в глаза сына. - Я, сынок, хотел вот что сказать. Пока ты не приехал, народ в деревне жил своими размеренными устоями, поклоняясь Богу, ходил в церковь , ни в какие передряги не вмешивался. Как ты приехал, что-то воду замутил. Разворотил народ, словно щучью икру. Всех, кто мне в должниках, заставил смотреть на меня косыми глазами. Они готовы, как волки на меня накинуться. Тебе что, не отец , а голодранцы дороже? Из под полы мой авторитет подрываешь, мне противостоять надумал? Ведь так?
- Ты, папа, перед хлебом не бранись. Я не против тебя, а против всех мировых эксплуататоров. Ты сам видишь — у кого-то жизнь как по маслу, у кого-то полынь — горечь. Им...
- Только почёсывая затылок, работу не сделаешь, сынок. Не ждать, когда хомут наденут, тянуть телегу заранее. Если все как я, с утра и до вечера были бы заняты трудом, тоже богатыми бы были. Плевать в потолок все рады. Да ещё, как сосед Керкури, уму разуму учить.
- Не с этого, папа, - не хочет повышать голос на взрослого Клавдий,- дядя Керкури всеми днями на ногах, сам видишь. У него из семерых детей, пятеро дочерей, а земля в наделе только на троих. И земля у него не добротная, как у нас, а вся глинистая. О каком урожае может быть речь, чтобы прокормить такую ораву? И ещё: Митрухха, что живёт на краю села, кроме как своего двора, земли не имеет.
Ты, папа, за монархические взгляды черносотенцев, к примеру, словами попа Никитина изъявляешь, на его телеге сидишь.
- Мы с тобой, - вскочил хозяин стола,- как два медведя в одной берлоге! Смотри-ка на него! Родная кровь против родной крови!
- Не бойся, папа, зря твой хлеб есть не буду. Скоро мне нужно из дома уходить. В будущем наш трудный разговор возможно полегче будет.
- Ты что, хочешь меня напугать? Отца! Ты!.. Ты!..
- Что не поделили, что за ругань? - вдруг , из другой комнаты, появилась сама хозяйка. Худая совсем, одни кости да кожа. И ростом вроде пониже стала.- Хведот, что тебе в доме тесно стало, места на свете не хватает? Ты же постарше и умней.
- Ты, больная, не суйся в наши дела! - замахиваясь руками разгорячился муж. - И не заступайся за них! Если на них надеяться, нам с тобой остаётся только взять суму и по людям Христа ради, не только по деревне, и по миру пойдёшь! Там, как на пуховой постели, белый калач не пожуёшь. Подумай! И ты, трухлявая, сухой пирог, знай своё место! Тут мужской разговор.
- Освежись, отец,- не выпив чаю Клавдий выходит из-за стола.- Не нападай на мать. Хорошо, ты сегодня жив — здоров, на кого будешь надеяться, если болезнь свалит? Не смей маму трогать! Я не дам её в обиду. Хватит тебе всех в доме эксплуатировать. Шаг не сделаешь без твоего разрешения.
- Вы наверное думаете, что на мою голову денежки сами падают,- немного остыл старый, - «Без труда и мусор с места не двинется» ( Чувашская поговорка). За столом все богатыри, перед людьми богаты и добры. О богатстве мечтают...
- Успокойся, отец, я за твоим богатством не гонюсь, крупинки твоего добра мне не надо. Для меня, чтобы человек человека уважал, человек человеку был равным... Ах- ах, Митинкка, давай пойдём на свежий воздух, а то тут порохом попахивает. И ты, папа, остынь немного...
Хведут, привыкший к своим скрипучим сапогам, потоптав немного шерстяными носками самотканый палас, глубоко вздохнул и опустив голову, вновь присел на свой стул.

1. « Неужели рано пришла, его ещё нет,- подумала первым делом.- Стыдно, ах, стыдно! Как мне на глаза показаться? Что он обо мне подумает? Скажет, что раньше парня явилась. Мама с малых лет твердила, что чувашская девушка должна быть очень скромной и порядочной. Особенно, касающейся любовных отношений. Ой, Боже мой».
   Под ногами Хведоры скрипит толстый слой снега, ветер щекочет горячие щёчки, играет кудрявыми локонами, что выскочили со лба из под шали. Рядом ветла в два обхвата, богатой кроной, шуршит своими голыми ветками . На седом небе, как холодные цветы, сверкают звёзды. Хорошо ещё шубка тёплая и валенки плотные.
   Девушка очень переживает. Лицо у ожидающей горит, будто вскоре вспыхнет шаль от этого жара. Мелькнула мысль опять: « Если не придёт? Ах, Клавдий, Клавдий... милый. Это и есть, что называют любовью? Всеми днями перед глазами образ парня. За что не берись, с рук падает, дня два не видишь — сердце сохнет, как цветок без полива. Покажется перед окном солдат , как здоровый дубовый кряж, глаз не свести. Вот он - шагает в сторону верхней улицы, будто вихрь разбрасывает «мусор», отбрасывает от себя всё плохое, мешающее хорошей жизни. Для него нет ни опасности, ни препятствий. Сын, вышедший из семьи первого в деревне богача, готов отдать душу за счастье бедных людей. Как они ладят в одной семье с кулаком, отцом?
   Да ещё я, мешаюсь у него под ногами. Стою ли я его, чтобы встать с ним рядом?
   Горазд-ли , прости, Господи, чтоб стать женой такого богатыря? В голове кипит, как в казане варево. Тысяча вопросов, а ответов нет. Стоять рядом с большим и умным человеком... Но сердце к нему тянется, и душа волнуется, чтобы быть рядом с его душой. Не сумасшествие — ли это, влекущее в бездонную яму? Найду — ли силы потом, чтобы выплыть из этого омута?»
   - Вот и я! - спугнул голос со спины. - Прости, долго-ли ждала? Не замёрзла, милая?
   - Ах, испугал, сердце чуть не выскочило!
   - С Семёном встретились и разговор за разговором, - нежно обнял девушку парень.- И у него много вопросов и у меня. Добрый вечер, Хведора, будто век тебя не видел, соскучился. Ты для меня, как свет свечи в тёмном царстве, как солнце дневное и луна в ночи.
   - И ты для меня, - девушка, утопая в ласковых объятьях,- как ты сейчас сказал. Я пришла рано, не стерпела. За это не осудишь меня, не загордишься?
   - Что ты говоришь, Хведора. Пока не забыл, - где будем встречать Новый год? Ты хочешь встретить праздник в моей компании?
   - Скажу я тебе по секрету? Следующую встречу организуем у моей соседки тёти Анны. Я договорилась с ней. Одинокая, не сплетница.
   - Это очень хорошо. А то всё прячемся где попало от чужих глаз. Ты молодчина, Хведора!
   Двум горячим губам холодный ветер ни по чём.
   - Ох,- не может девушка оторвать свои малиновые, сладкие губы и тело от объятий парня,- ты как молодое пиво дурманишь мою голову, Клавдий. Со мной поиграешь и уедешь опять на чужбину. Чувствую, ты здесь долго не задержишься. Тебе, орлу, нужно открытое небо для полёта и бесконечная свобода. Ты рождён для больших дел. Правда?
   - Правду думаешь, Хведора. Мне нужны бесконечная вселенная и земля без рабов. И эту землю чтоб укрывало солнечное небо, для простого народа открылись необъятные свободные просторы. Я за это, правду ты открыла, хочу учиться дальше, чтобы хватило ума привести в жизнь свои мечты. Но мне хочется шагать рядом с тобой, одной поступью. Поднимемся как две ласточки, крыло об крыло, во вселенную и будем сверху смотреть на свободную жизнь на земле.
   - Нет, - отрицательно мотает головой девушка,- тебе нужно летать, однозначно,- а мне, земной женщине, снизу смотреть, гордиться и радоваться твоими успехами. Ты умный, видишь в глубь за три года вперёд, не только сегодняшнее, но и будущее видишь. Как в темноте светятся твои глаза...
   - Они сейчас только на тебя смотрят, тебя обнимают, убедительно просят быть навеки со мной. Послушай меня:
   
   Если бурей небо кроет,
   Знать погода портится.
   Если ты меня забудешь,
   Сердце остановится.
2. - Кто это так смог написать?
   - М-м, Хведура: я написал эти строки, от всей души, с любовью. И с тобой, и судьбой мира, и жизнью людей обременённый, я одолеваю множество мыслей. Сам не замечаю, стихи приходят. Я их не ищу, они сами буравят мой мозг и беспокоят, вонзаясь остриём приходят на язык. Эх, если бы была чувашская газета, писал бы их для людей. Они как пчёлы в тесном улье, давят мою грудь, милая!
   Скрипит под ногами первый снег. Парень с девушкой оставляют за собой следы, находясь в сладких объятиях, не желают выходить из этого огня первой любви. И руки, и губы не хотят отделиться. Что им холодный ветер!
   - Ты, Клавдий, говорят в первый день нарядился в гусарский мундир, что все удивились. Такая молва ходит, что было очень интересно.
   В армии я служил в гусарском ряду. Этот мундир домой привёз было. Я и надел, хотел удивить людей в тот вечер. И правда, очень интересовались, щупали руками, обнимали. Очень интересно было тогда.
   Кто такой — гусар? Почему назвали гусар? Не слышала наверно об этом? Гусары — берёт начало в Венгрии, в пятнадцатом веке (есть такая страна на западе). Это — лёгкая кавалерия, организовано для преследования врагов. Там я и служил.
   - Клавдий, время нас не ждёт, всё бежит и бежит. И мне домой бы бежать. Папа с мамой, пуще мама, - потеряли наверно. Айда, милый пойдём тихонько в деревню.
   - Эх, любить и то некогда — всё работа и забота. Туда бежать, там успеть. Но, если ты желаешь, нужно трогать.
   - Не скоро уедешь, увидимся ещё.
   - Не скоро. Выполнить местные планы, работы по горло. Вот, завтра же друзей в актив собрать и поговорить, построить новые планы. Ещё...
   Молодые опять прижались друг другу в поцелуях и долго держали друг друга в жарких, любовных объятиях.
   
   13.
   
   И на следующий день... Молниеносная весть от Почтальона Ивана, привёзшего из Мияков, взбудоражило и насторожила сельчан Ново Карамалы: В столице России свергли царя! Власть перешла в руки большевиков. Их вождь — Ленин. Новость ходила по всем улицам и домам. Одни, естественно, испугались и примолкли. Другие напротив, будто крылья распустили для полёта в небо, приподняли плечи и выпрямились. Народ разделился на двое, как наполовину разрезанный ситник хлеба. Аксакалов и старых бабушек больше всего волнует один вопрос: « Как же это без Царя Николая жизнь может продолжаться дальше?» Теперь кто хозяин на земле — большевики, немцы или русские? Кто такой — Ленин? Он не чуваш, случайно? К слову, и нашёлся один переселенец из Симбирска — чуваш Энтри. Пятидесятилетний мужик удивил всех так, что те только чесали затылки.
   - Я эту семью хорошо знаю, - говорил каждому, кто попадался на пути,- они — Ульяновы. Русские. Зовут Ленина — Волочук (Владимир). Отец — Илья Николаевич, мать — Мария Александровна. Мы, с Ульяновыми, были соседями. Правда не совсем дружили: мы — бедняки, а они бары, из дворян. Однако, они были очень скромные и держались наравне с нами. Перед людьми не высокомерны. С Волочук играли и росли вместе. Ох и умный был! Хотя мы были из одного класса, нас не сравнить, меж нами — земля и небо. Окончив Гимназию с золотой медалью, говорили, что он окончил в Казани высшую школу. Он с нами разговаривал чисто на чувашском языке. И ещё нас, голодных, старался чем — нибудь угостить: через забор то блины, то кусок хлеба. Кажется, Владимир Ильич величают. Когда мы жили в Симбирске, говорят, что его старшего брата Александра, по приказу царя, отправили на казнь через повешение. В народе говорили, что покушался на царя Николая. Точно не знаю. После этого, вроде, и его семью стали преследовать. Краем уха слышал, - и Волочук тоже после этого был в ссылке. Они остались своей жизнью и положением, а мы, искатели счастья, переехали в ваши края. Э, повторюсь: думаю это тот Волочук...
   Клавдий, когда услышал долгожданную новость, не мог усидеть дома — вышел в люди. Разговаривал с Семеном и Петром, старался претворять в жизнь свои планы и завершить их. Каждому активисту на грудь завязали красный бант, вырезанных лентой из ситца, - собрали весь народ у школы.
   - Мы теперь революционеры, - неожиданно начал он своё слово,- настоящие революционеры. Борьба. Если свершилось в Петрограде и в Москве, молнией распространится по всей России. Руки — ноги освободились от вековых оков, - сердце бьётся с желанием построить новую жизнь. Тогда, товарищи, нам и у себя нужно взять власть в свои руки.
   В первую очередь наша цель — таких, как батюшка Никитин, поддерживающих царя, отделить от народа. Его, лгуна и обманщика, монархиста — черносотенца, на днях выселить из села. Понятно, что он добровольно не согласится, поэтому выставить его перед народом и пусть ответит. Поэтому прямо сейчас нужно идти к его жилищу. Семен, возьми с собой четверых или пятерых парней и двиньтесь туда. Именем революции, без рукоприкладства, объявите положение, чтобы он сегодня же убирался из села и волости. Если будет противиться, пригрозите тюрьмой. Один против народа не пойдёт, думаю...
   Где только не были за весь день единомышленники, с кем только не вели разговоры об этом происшествии. Сельское общество и каждого человека склоняли к революционной борьбе, агитировали голосовать за большевиков.
   Вечером, шли по улицам отбивая звон лемехом от плуга. Вскоре, возле школы стали собираться довольно много собачьих шапок, ног в лаптях, сухманов (верхняя одежда чуваш) и шубёнок. Среди них был и Никитин батюшка, в своей чёрной рясе.
   Шумит, гудит народ. Ведь, обычно, звоном лемеха созывали по случаю несчастного случая или пожара. Что сейчас случилось? На площади у школы — Клавдий и его сторонники, напротив — сельчане и церковнослужитель.
   - Родные! Любимые сыновья и дочери мои! Дети Всевышнего! - как ножом прорезался тяжёлый голос батюшки.- Жили мы спокойно и размеренно, вдруг проникли антихристы и мы будто отара овец размешались что-ли? Сегодняшний пример на это и указывает. Мы все, почитающие Бога, подчиняясь Заповедям Божьим, собирались только в церкви. Очищаясь сердцем и душой, именем Всевышнего, уходили оттуда для совершения добрых дел. А сейчас отделяемся друг от друга, готовы навредить, предать. Что это революция? Вы, черноликие, знаете — ли про неё досконально? Плохо — ли было нам при царе? На небе Бог, на земле царь оберегал нас— так всегда было: бедных не давал в обиду, - есть пить, свободно говорить никто не запрещал. Не так — ли? Сейчас большевики хотят вас закабалить. И вас, и ваше добро соединить и сделать всё общим. Сказать по другому: «Чужими руками жар выгребают». «Кто врал, тот добра наживал» , - говорили наши предки. Поэтому...
   - Хватит тебе! - заголосили в толпе.- Это ты, кровопийца, как клоп присосался, вон как разъелся! Такие как ты с большими животами, обманом и хитростью эксплуатируя нас разбогатели...
   - Ты на себя посмотри! - крикнули несколько голосов. Ты в церкви нас лукавыми, сладкими речами кормишь!
   - Преклоняясь Богу, учишь любить друг друга, жить без распутства. А сам что! Будто не женатый, с чужими бабами гуляешь на стороне.
   - Вы за одно с богатыми, ведь последний хлеб у нас отнимаете. Гнать его из села!..
   - Братья и сёстры, тётушки и братушки! Родные! - подняв обе руки, батюшка хочет успокоить народ. - Вы меня не дослушали ещё...
   - Э-э, петух жаренный клюнул?! Сгинь сегодня же с глаз долой!
   - Теперь наступила свобода! Давай гнать кулаков!
   - Дома их поджигать!
   Клавдию и организаторам этого собрания было к душе настроение народа, который недавно боялся барам слова поперёк сказать, душу раскрыл, почувствовал силу духа и высказал всё, что накопилось. Но, последний призыв, насторожил, могут случиться неуправляемые мародёрства. Поэтому Клавдий встал перед собранием и поднял руку. Разгорячённый народ немного притих и приготовился слушать оратора.
   - Товарищи! - умеренным голосом начал он своё слово. - Вы сейчас слушали как сладко поёт наш батюшка. Умеет он ласково говорить и успокоить. И Бога и царя поминал и вас родными тётями и дядями называл. Но кроме этих ласковых слов, когда беда или горе, он какую-нибудь крохотную помощь вам давал? Ещё: кто не в долгу у Антонова или Тарасова? Они вам, хоть на пол копейки, прощали? Вот, вот, со мной все согласны. Вы, царское и ихнее «добро» на своём горбу почуяли в своей жизни. Большевики стараются для простого народа, по правде сказать, для нас с вами, чтобы на земле наступила хорошая жизнь. Послушайте ихние призывы: «Мир — хижинам!», «Война — дворцам!», Крестьянам — землю, рабочим — фабрики и заводы. Богатства земли станут народными, и народ будет впредь хозяином этого добра. Новую жизнь зовут С-о-ц-и-а-л-и-з-м. Так учит вождь большевиков Владимир Ильич Ленин.
   - Ленин... Интересная фамилия...- стали шептаться в толпе.
   - По правде, у него фамилия Ульянов. Родился в Симбирске. В царское время, когда прятался от власти, взял себе псевдоним, чтобы его не нашли.
   - Коммунисты! - старается съязвить батюшка. И ты наверное их отпрыск. Продаёшь народ, перед ними выставляешь себя лучшим.
   - Я считаю себя ещё зелёным пацаном, чтобы быть в рядах большевиков. Но я всей душой поддерживаю программу большевиков.
   - Товарищи! - повысил немного голос оратор,- теперь новое время — начинается эра свободы. И нам сегодня нельзя сидеть сложа руки, за это бороться нужно, строить его основу. Кто-то тут почуял излишнюю свободу и произнёс, что нужно жечь дома богатых кулаков. Новая власть этому не учит, ихнее добро нужно отобрать для народа. В первую очередь Никитина из деревни выгнать и церковь закрыть. Вы согласны со мной? Может у вас ещё какие советы есть?
   Одни промолчали, другие захлопали в ладоши.
   - Дайте мне слово!
   Ораторское место занял коренастый, широкоплечий мужик, похожий на белый моховичок. Это был школьный учитель Василий Дмитриевич. В селе его, конечно, все знают. Поэтому люди притихли и приготовились слушать.
   - Моё слово, батюшка, про вас. Больше всех ты мне, как первый враг, много горя мне принёс, - мужчина, с аккуратно стриженной бородкой, расстегнув чёрное пальто, подвинул шапку на лоб. Из-за твоих сплетен и наветов, от ненависти, меня несколько раз закрывали. Может и сегодня бы считал кирпичи каземата в тюрьме, но народная власть, н-а-ш-а революция, освободила меня. Клавдию Федотовичу, Семену Григорьевичу и всем молодым товарищам выражаю большую благодарность за это. Я же учитель , мне политика не нужна, для меня, чтобы все были грамотные — ума набирались, чтобы могли различать добро от зла, зерно от плевел. И я не завидую богатым и не прельщает мне ихнее богатство. Вот оно, моё богатство,- указал на голову учитель. - Если ты останешься в деревне, по моему разумению, будешь сеять только раздор между людьми: растравишь улицу с улицей, соседа с соседом, людей с людьми . Поэтому ты, Никитин батюшка, откуда явился туда и иди. В новом «самана» (времени), нам не нужен тот, кто голову мутит опиумом религии. Если пойдёшь против власти, самого могут посадить. Правду говорю, сельчане?
   - Правда! Правда! Василий Дмитриевич! - дружно захлопали в одобрение слов учителя.
   - Давай уничтожим попов и кулаков! Сожжём огнём!
   - Товарищи! - поднял руку, собрав голос свой в тугую струну, жёстко произнёс Клавдий Федотович.- Нам нельзя себя показывать с худшей сторон, как бунтовщики Пугачёв и Разин. Нельзя беззаконно грабить, мародёрствовать, убивать несговорчивых, самосуд, бить — ломать, поджигать нельзя. Всё подчиняется революционному закону. Поэтому убедительно прошу: никакого рукоприкладства, бросьте мечты о поджоге.
   - С таким подходом к делу, мы сами на себя накличем беду, сказать по церковному, «не берите греха на душу». Сегодня можете идти по домам, завтра, засучив рукава, спрягаться в работу, товарищи...
   
   14.
   - Что, молодёжь всё ещё дрыхнет? - в передней комнате появился Хведот. Встряхнул с воротников и валенок снег, шапку побил ладонями.
   - Ты, больная уже на ногах, а они растянулись, спят. Разбуди их! Скотину надо убирать!
   - Что ты, Хведот,- обессиленным голосом произнесла хозяйка,- только ещё рассветает. Куда спешить, успеют. Ты, как Клавдий говорит, действительно ведёшь себя как эксплуататор. Садись вот, с блинами чай попей, пока горячие. Ни себе, ни людям покоя от тебя нет.
   - Этот «кммунный» отпрыск, опять жеребца в Мияки гонял. Спалит ещё Ветерка. Услыхал, что революция наступила, днём и ночью то по деревне, то в волости. Хоть бы со мной советовался, товарищи дороже отца. Вот чёртов сын. Там собрание, тут людей баламутит.Эх, «ахырсамана» (светопреставление, конц света) наступил, меж людьми разброд... Налей чаю, хоть душу успокою...
   Несмотря на буран и позёмку, Клавдий, сегодня утром ранью, запряг Ветерка и к татарину другу торопился. Для тепла на шинель накинул тулуп для тепла и на ноги, руками вяленые, валенки надел. Животному, что надоело стоять в сарае без дела, играючи, откормленным телом, птицей лётной пронёсся через барханы снега и мигом довёз до села. Клавдий привязал его к столбу, дал сена и направился в кантору.
   - Здравствуем, Клавдий Федотович, - Субханкулов, как всегда, радушно принял человека, который приехал своим делом. Приехал как ждали. Проходи. Садись. Можешь курить в помещении. И какие дела?
   Затягивая своё курево, Клавдий спешил ознакомить с делами в деревне.
   - Как ты велел, собрали актив. Собрание за собранием проводим. Батюшку, сказать бы, от села отторгли. Вот, что дальше нам делать, приехал к тебе узнать.
   - Ах, родной,- ходит в зад и вперёд по комнате Гайнетдин, - всё бы ладно вышло. И мы тут дружину организовали. Но и монархисты не дремлют: кого-то убивают, других запугивают, в свою сторону тянут. Люди начинают настораживаться. Поэтому из уезда в помощь — солдат — пришлось просить. Слишком горячих закрыли. На Востоке Дутов атаман голову поднял. Впредь возможно, придётся и притаиться. По моему, это состояние временное. Черноликий народ , как пруд раскрытый, всей грудью, смывая тернистый путь, устремляется в будущее. Я тебе несколько экземпляров газету «Правда» приготовил. Хоть они не совсем с новыми новостями, но есть острые проблемы и актуальные статьи на сегодняшний день. К слову, ты не член партии? В прошлый раз забыл спросить.
   - Пока нет, - пригладил свои волосы гость.
   - Это упущение с твоей стороны. Тебе нужно вступить в партию. Готов хоть сегодня дать рекомендацию. Эту работу нужно сделать не отлогая. На следующем заседании поставлю вопрос о принятии тебя членом обкома в Волости. Ты — крестьянин, хорошо знаешь деревенскую жизнь, поэтому, по моему, ты в отделе по земледелии, сможешь большую помощь принести. Ведь так? Готовься.
   - Тихо добавил Субханкуов:
   - Впредь, если кто меня хочет через кого-то найти, не называй моего имени. С этого дня я буду иметь псевдоним «Жак». И тебе нужно подыскать псевдоним.
   - Вроде...Я никогда не думал об этом. Послушай, Жак, нет таких возможностей выпускать свою газету? Очень уж он нам нужен.
   - И я чувствую, что это нужно как свежий воздух. Пока не торопись, выдержим время разброда, родной. Как возьмём власть в свои руки, всё будет...
   Клавдий выскочил на улицу окрылённым. Остатки сена скинул в повозку и укрывшись тулупом, схватил вожжи. Ветерок принял настроение седока и сразу побежал рысью.
   Выехав, из защищённого домами селения, на свободное поле, седока охватили снежные вихри. Завертелись кругом, снег в лицо, треплет ворот тулупа. Но справного, сильного Ветерка ничем не испугаешь. Он, эти свирепые ветра, распугивает своим протяжным ржанием. Семь километров для него как разминка для мышц.
   Тёплый тулуп вводит в покой всё тело, но у Клавдия в голове очень бурные мысли, как волны в море беснуются. В деревне вроде спокойно, кулаки не возникают, молодёжь за нас, в нескольких местах красные флаги развеваются. Только отец... С ним, известно, не раз говорил. Вроде понимает, но кто-то, как обрабатывает, настроение покидает его. Слов нет, добро с неба не падает, как сам говорит. Всё трудом богатство достаётся. И сам без продыху и другим покоя нет. И мать только из-за этого захворала. Жалеть не умеет, сердце каменное... Мысли вьются, в стихи собираются:

Кто б сидел в покое тихом,
Ведь время трудное не зря?
Путь борьбы суров и с лихом,
Но приближается заря!
Пусть так и будет — всё вперёд и вперёд! Как Ветерок шагать и бежать, не замечая ухабы и рытвины, к цели, поставленной революцией, к солнцу новой жизни!

15.
Небо, как чёрная шуба, накрывает белую землю. Но под ней свободно гуляют дети озорных ветров. Будто соревнуются друг другом, прытью и со свистом залетают с полей в деревню, шныряют по улицам и переулкам, на Заречной улице, по неровностям окучивают снежные заносы, раскачивают старые ольховые деревья и ветлы. Грозно шумит от них болото в долине. Кружит, вертит буран, будто хочет вырвать одинокие деревья и сдвинет небольшие домики, похожие на шалаш. Люди хотят сохранить тепло, прикрыли окна. Поэтому кажется, что село дремлет. На улице никого нет.
Вот и озорники направляются к небу, там места много - для всех свобода. Ветреные детки касаются каменных стен, задевают крест, но основы церкви крепкие, надёжные. Расселись ветры - озорники на крест и будто удивились: что за явление?
В ночном мраке то оттуда, то отсюда двигаются тёмные тени. То один, то по двое пропадают у входа в церковь. Это непростые люди, больно добротно одеты. Вечернее служение давно кончилось - в это время старик Музук ворота наглухо за щеколду закрывает. В такую плохую погоду никто без дела из дома не выйдет, видать большая беда их привела.
- Здоров, сын Божий? С каждым входящим батюшка здоровается за руку. Он ещё не успел переодеться после служебной молитвы. На фоне чёрной мантии, под свечкой, крючковатый нос напоминает стервятника.
- Раздевайтесь, вещи вот сюда вешайте — в церкви тепло.
Двенадцать человек расселись вокруг не очень богатого едой стола.
- Думаю больше никто не придёт,- Никитин садится на передний край стола.- Не обижайтесь, единомышленники, угощение не очень, я вас не в гости звал — «канаш» (совещание)держать, советоваться. «Будет день-будет пища»,- сказано в Святой книге. Пока будем довольны тем, что дал нам Создатель, крестимся и испробуем кровь Христа... Скоро Новогодний праздник, потом Рождество Христово. Может быть в наступившем времени больше и не сможем праздновать эти события. Поэтому первую стопку, за давшего свою кровь Отца и за будущее. Аминь, закусывайте...
Хозяин внимательно осматривает каждого. А те, не понимая почему их позвали, смотрят на батюшку и ощипывают кусочки хлеба, ждут главного разговора.
- Теперь, родные, о деле,- Батюшка,поглаживая усы и бороду.- Революционный вихрь примчался и до нас. По тому, как знаем, народ волнуется и в волости и в уездах. Те, кто когда-то преклоняли головы перед вами, хотят отобрать имущество ваше, что вами потом и кровью досталось. Если они беснуются, должны-ли мы отдать всё добровольно? Подумайте!
Вы - Федот Федотович, вы — Пётр Григорьевич, можете остаться голышом. И в это время вы собираетесь сидеть сложа руки? По моему, нужно бороться!
Названные лица, посмотрев друг на друга, отвели глаза, скривив уста, продолжали слушать батюшку, не смея его перебить.
- Поэтому, являясь опорой деревни, вы должны работать вместе. Я то ладно: сохранюсь в Белебее или в другом городе прикроюсь, но вам здесь жить и хозяйство вести. К слову, Федот Федотович, ваш сын Клавдий, антихрист где? Под его руководством молодёжь народ мутят, они хотят взять власть в свои руки, а вас превратить в рабов. Хорошо подумайте об этом, не припозднитесь.
- Он, батюшка и в волость ездит, и в уезде был вроде. Не раз мы с ним спорили. Он ведь всё своё говорит, поперечный. Видимо стал отпрыском коммуны. Хоть из дома выгоняй...
- Пётр Григорьевич, ваш старший тоже с Клавдием на одном возу. За ними ещё Марк и Мойсей. Нельзя нам дать им маху. По слухам, власти уже начинают их вылавливать. Нам в защиту встал атаман Дутов.
- Очень нужно,- подаёт один голос ,- всех каторжных в Сибирь послать, как в тот раз.
- Завязать и увезти в уезд, - подают ещё несколько голосов,- там быстро на ум поставят!
- Не знаю что и делать, - вздыхает Федот Федотович. Сам родил, может сам же... Если всё добро отнимут, то с мешком по свету что-ли? Нужно бороться, моё твёрдое слово.
- Правильно думаете, Федот Федотович,- подхватывает слова кулака батюшка,- и в Святой книге есть такой образ - сам родил, сам уничтожил. Вы же Евангелие хорошо знаете. Думаю, это будет правильно, Федот Федотович.
- Вы, батюшка ближе к Богу,- встаёт Пётр Григорьевич, - скажите: что нам теперь делать? Кого обвинить и кого арестовать?
- Это я должен у вас спросить что делать, вы же староста. Этих бедных людей ты должен был собрать вокруг себя, а не я, тебе нужно поставить цель. Подумай головой.
- Да, ведь ты глава в деревне,- съязвил кто-то хриплым голосом.
- Все видели наверно, кто на собрании был, как на меня бедняки напали. Пуще всего те, кто их травит — Клавдий, - не жалея грозного взгляда, посмотрел на Федот Федотовича, - и Василий Дмитриевич. Вот кого связать и языки укоротить. Про них депешу на верх послать. Учитель только вернулся, а уже прыгает как как голодная блоха. Поняли мои пожелания?
- Эх, жизнь,- погладил свои усы Федот Федотович, - нас, как старую солому сожгут или, как навоз, кинут в яму. Кто тут есть кто?
- Так, мои родные,- хозяин не упускает взгляда от собравшихся, - успокойтесь и слушайте меня. Сначала наполним свою посуду с кровью Христа спасителя и замочим горло за Его помощь. Вот так. В заключении хочу сказать.
Прислушиваясь , как за окном метёт буран, посовещавшись друг с другом, собравшиеся повернули головы в сторону батюшки и приготовились внимательно его слушать.
- Единомышленники. Божьи творения, мы и впредь должны быть как один кулак едины. Таких антихристов, что плюют на Святые образа, гнать и выгрести, как мусор. Под каждый шаг ставить подножку, мешать в делах. Федот Федотович, Пётр Григорьевич, я на вас надеюсь. Встал на ноги, поцеловал свой крест и сняв свой поповский клобук, положил на стол. - Чтобы сохранить старые устои, мы не должны никого жалеть. Родня — ли, родной-ли — всех... уничтожить.
- Э, батюшка, если он твой из сердца,?- вмешивается Хведот,- к примеру, сын родной! Как же его своей рукой...
- А сын твой, - с ненавистным блеском тараща глаза, - готов сначала тебя убить. Кто верх возьмёт? Держите это в голове. Не зря говорили древние умы, чтобы разбогатеть, нужен человек с сердцем ястреба. А он перед вами лишь воробей — выскочка. Ещё: на днях вы должны в волость и в уезд человека послать. Через них передать бумагу со списком тех, кто за коммуну и революцию. Без того вам скоро, - показывает рукой срезанное горло, - каюк! Поймите это, если хотите остаться живыми.
- Погодите! - встаёт с места разгорячённый Антонов,- что я должен предавать своих же родичей?
- Да, - на стене встаёт гордая тень Тарасова, - и мне свою родную кровь в Сибирь погнать? Ещё хуже — к смерти подвести? Не-е-т, мой Клавдий умный человек. Он станет начальником и всем может большую помощь дать. Как я посмею стать предателем? Боже правый, - крестится Хведот, - не простит меня за это.
- Христос не озлобился на Иуду за то, что его предали за тридцать три серебряных монет Если вы своего сына не отдадите властям, то он вас подведёт к красной черте и без жалости пристрелит.
- Он не может, - вытирая платком вспотевший лоб, - никогда не было такого, чтобы сын на отца.
- Эх, Федот Федотович, - помахал головой Каверле, - наше время, родной, что угодно покажет. «Ахырсамана» (конец света) человека зря не оставит. Поэтому, тебе самому нужно донести на своего сына, что он мутит народ. А то нас самих, как батюшка говорит, мигом скосят. Рука об руку нам дальше шагать.
- Хым, - Хведот опускает лохматую голову,- видать и до этого дошли. И ведь и без «кола и двора» не хочется остаться, Господи.
- Эхе,- язвительно ухмыляется батюшка сквозь усы, - дошло? Коммунисты по миру пустят. Не надо поддаваться нам и не дать им покоя...


16.
- Душенька моя, берёзонька белая, медуница моя. Ах, ты вербочка весенняя, богородица травушка, звёздочка ясная...Кем бы ещё тебя назвать, Хведора...
- А ты, мой сказочный герой Иванушка, дуб раскидистый, любовь моя, самая нежная песня моя, мой единственный...
- Весенняя черёмуха, осенняя рябинка, спелое яблочко...
- Счастье моё, орёл мой...
- Первая любовь, первый стих...
С запутанной густой кроной вверху и корни,как стальные канаты обхватившие землю, с каждым днём крепчающий, выстаивая бури и злые ветры, двадцатипятилетний дубовый кряж обнимает рядом стоящую статную, кудрявую, белую красавицу берёзу, которая покорно положила свои нежные ветки на его плечо. Два дерева, соединяясь ветвями, превратились в неотъемлемый клубок. Ах, как целебен сок берёзовый, жаром вдыхающий белый стан. Кряж, хотя он не раз наслаждался красотой и нежным сладким соком невесты, но опять, будто зарождается первое чувство: прибавляет сил, снова и снова хочется впитать в себя пьянящие весенние капли.
На, лежащем на спине Клавдии, на левой руке раскинулись длинные, кудрявые волосы с головы девушки. В доме, где ещё с вечера разогретая печь, тепло и уютно, и любовь разгорается жарче. Они не слышат звуки хлопающих окон и ворот, что колышет их на февральском ветру, их не интересует небо, полное звёзд и луны. Парень с девушкой нежатся друг другом, их радует темнота ночи и тепло. Для них сегодня тяжкий мир не существует, они оставили его за ветряными воротами.
- Клавдий, ты разрешишь мне новостью поделиться? Ты слышишь меня?
- Слышу, родная, - притягивает к себе ближе...
- Мне стыдно признаться. Может тебе не понравится.
- Что ещё? - с интересом поднимает голову к ней, прислонившись на левую руку.- Что стыдно? Что мы вместе?.. Это же рай, душа моя.
- Да нет, не это, родной мой. Я ведь, если хочешь знать, уф...в положении, Клавдий...У нас будет ребёнок...
- Ребёнок?! - вскакивает он. - Ребёнок?! Здесь,- нежно поглаживает живот Хведоры, - под твоим сердцем новая жизнь зародилась? Он скоро ножками пинаться начнёт, да? Ах, Хведора, нам нужно пожениться. Завтра же начнём думать.
- Нет, Клавдий, - в темноте слышен грустный голос,- думаю нам не быть счастливыми. Жениться...
- Что ты говоришь. Эх, знать бы: сын или дочь? А мне всё равно. «Чёрный да свой», - говорит грач своему грачонку.
- Клавдий, послушай меня. Я тебя очень люблю, ты - моя первая любовь, но по моему мы никогда не сможем быть вместе. Ты - сын богача, а я, сам знаешь...
- А мне богатства отца не нужно. И ещё наша любовь...
- Тебе нужно учиться, большим человеком стать. Я тебе буду только мешать. Я — баба деревенская. И ещё я крестилась. Верю в Бога и хожу в церковь. И не грамотная. Семьи и женитьбы между нами не должно быть. Ты же не будешь со мной венчаться.
На одно мгновение в комнате стояла тишина.
- Я не согласна, Клавдий, - промолвила женщина.- Я тебе не пара. Тёмная, неграмотная женщина может быть твоей парой? Скоро в волость переедешь работать. Стихи пишешь, как ещё -политикой интересуешься. Я кто рядом с тобой. Поэтому... У меня не хватает ума, чтобы тебя понять. Ты ведь...ведь... Ох! Человек.
- Пока не Ох, а только Охик. Когда ехал из Белебея, пришлось переночевать в Слак-Баше. Вот там, один парень Константин не только стихи писал, а целую поэму «Нарспи» оставил. Настоящий писатель. Поэт! Вот послушай первые строчки:

Марту месяцу конец,
Солнце прогревается.
В Сильби чувашской тает снег,
Просторы открываются.


Потемнели склоны гор,
От снега избавляются.
Зеленеет весь простор,
Травою покрывается.

- Раз прочитаешь, уже в голове оседают, так просто, как вода в колодце чистые и прекрасные строки. Эх, и мне бы так научиться писать! И ещё поэма «Арçури» (Нечистый дух) Фёдорова, произведения Шупуççынни достойны похвалы. Они вышли в книге «Чувашские сказки». Понравившиеся места просто выписал. Вот стихи! И ещё в моей памяти остался образ земляка:

Вот пришла она, весна -
Земля вся согревается.
Пробуждается от сна,
Солнышко влюбляется.

Теперь поняла кто Ох, а кто Ик?
- Почему ты сказал, что оставил, разве он умер? Иванов учился в Симбирске, в школе Ивана Яковлева. От напряжённой работы или от курева, заболел туберкулёзом, по нашему — чёрный «сармак» (болезнь). Три года тому назад, как приехал домой, через два месяца, не исполнивший двадцати пяти лет, в родной деревне ушёл из жизни. В его поэме «Нарспи» описывается такая же несчастная любовь Нарспи и Сетнера, как наша. Если с нами сравнить, то это совсем противоположно: Сетнер — сын бедняка, его любовь Нарспи - из богатой семьи. Жалко обеих.
- Они смогут сойтись друг с другом?
- Нарспи отдают богатому человеку. За то, что их разлучили, она старого мужа убивает отравой, сама вешается за ветлу.
-А Сетнер остаётся один?
- Его убивают воры. Говорят, что вышла книга, по возможности найду. И ты прочитаешь.
- Видишь, и там бедный и богатый, как чёрный хлеб с белым, не могут сходиться вместе. Лебеду с медуницой, по моему, никогда нельзя в один букет соединить. Поэтому, Клавдий и мы вместе не сможем быть. Но ты, хоть и Охик, очень хороший. Тебе нужно расти и стать Ох!
- Хведора, - нежно обнимает парень девушку,- ребёнок с тобой останется что-ли? Давай уедем из деревни, и свою жизнь сами построим. А?
- Сказала же, нет? Не можем мы быть вместе, родной...

17.
Каждодневная волна революционного движения, бурным вихрем торнадо, захватила Клавдия Федотовича Тарасова. Власть в волости захватили большевики -- под руководством Субханкулова Гайнетдина, с соратниками и сторонниками, отдающие душу в борьбе за новый порядок в жизни. Они проводили собрания по всем деревням, вели переговоры с населением, объясняли и раскрывали пути, что даст народу новая жизнь. Говорили о том, что в правительстве ожидается первый съезд. Бедняки должны выбрать своих кандидатов на это собрание из десятки коммунистов. Лишь они, большевики, стараются за черноликий народ. «Земля — крестьянам!! - говорит их главный лозунг. Если на съезде большевики победят меньшевиков, необходимо будет начать претворять в жизнь большевицкие программы!
На днях Клавдий Федотовича, в Киргиз-Мияках, приняли в члены Волостного Комитета. За его каждодневной необходимостью, выделили ему отдельный кабинет. Редко стал ездить в Ново-Карамалы, в основном по делам.
Параллельно с агитацией, Клавдий, с друзьями описывал у богатого и бедного населения меру земли, кто сколько «имён» надела имеет. Весь день он мотался на лошади, которую закрепили за ним в волости. Кроме деревень с чувашским населением, зная татарский язык, приходилось проехаться и по смешанным сёлам. В этих деревнях, как и у чуваш, тоже есть бедные и баи, которые так же ненавидят друг друга, готовы в любой момент сражаться до смерти.
В феврале, по совету Жака, Клавдий вступил в ряды Коммунистической партии. Наконец почувствовал прилив сил. Хотя у него одна голова и всего две руки, ему приходилось работать из всех сил: проверять земли богатых и церковных служителей - где добавить, где отрезать - провести собрания, встречи . Ещё в его сознании укрепились сильные строки из поэмы Константина Иванова. Что делать? В какую сторону повернуть?
Нет сильнее человека,
Он за всё в ответе!
Он хозяин век из века,
Земли и вод на свете!

Да, мы — коммунисты и под нашим руководством на земле должны хозяйничать рабочие и крестьяне. Нет места всяким дармоедам и «куштанам» (эксплуотаторы), которые обогащались за счёт чужого труда! Но отец...Это обстоятельство вонзалось, как больная заноза, Клавдию в сердце.
Какими глазами смотреть на своих родителей? Разорить гнездо братьев, как стервятник? Но, по зову революции, нет родственных отношений, и их нужно стеснить. Ах, сердце, не заледенело бы, как осенняя вода, не окаменело бы.
Как вода в колоде плещется вода, так и сегодняшний день находится в разброде: если одни к тебе относятся теплом, то другие пронизывают тебя ненавистными взглядами, готовы в любую минуту поставить подножку; если смогли бы запрыгнуть на шею, без сожаления загрызли бы насмерть. Есть и «Середняки»: с тобой разговаривают хорошо, что попросишь, готовы, сломя голову, выполнить любое задание, однако — за спиной кулаками машут. Похоже, что противники. Как с Божьей помощью — ли, пока никто никого не убил и не было поджогов.
А народу, похожему на сухое сено, только спичку кинуть — разгорится всем селом. Но, если ты повернул в сторону дороги строительства новой жизни, шагай до конца, - тебе, предводителю бедняков, люди верят. Ты теперь не простой человек _ революционер, притом — Коммунист. Тебе доверяет партия, тебе верят её ведущий - Ленин, народ - от чего только прибавляется смелость и храбрость. Тогда — нужно идти вперёд к большим свершениям! Рядом — сердечно близкая Хведора, под сердцем у ней дитя. Каков он красавец молодец! Эх, придумать бы об этом образное стихотворение.
Эх, Хведора! Она чиста как ребёнок, гибкая, словно весенняя лоза. При вспоминании лишь её имени, всплывает чудный образ перед глазами, будто нежные губы что-о шепчут и как два лебединых крыла, обнимают тебя за шею. Сказала, что будет ребёнок. Это,- с одной стороны радость, а с другой...время смутное. Может, ты, родная, права. Ты , женщина и ближе к природе. Но вместе было бы нам обеим лучше, чтобы вдохновлять друг друга.
Закаляется любовь
В нашей праведной борьбе.
Жизнь свободна, без оков,
Быть нам вместе по судьбе.

Постой, постой! Это же первая часть будущего стихотворения! Вот это молниеносно зародилась в голове! Видимо душа и сердце захотели выразить свои чувства словом и голосом. Допишу и сделаю подарок при следующей встрече.

18.
В ночь перед новогодними Святками случилось то, что расстроило сердце.
По старинному обычаю, Хведора на праздник приоделась в чувашский наряд: украшенное сборной каймой и красивой обшивкой, платье, достала с сундука красные сапожки, на «сурбан» (деталь наряда в виде рушника) надела, звенящую всеми монетами и бусами, «тухью» (головной убор незамужней девушки), на груди красовался вышитый «саппун» (передник). На изящную талию лёг «масмак» (лента на голову или на пояс), не забыла и вышитый кисет, через плечо прикрепила «тевет» (ленточная полоска с монетами). Аль, не картинка-ли!
- Не красуйся, потеплее оденься,- любуясь красотой девушки, говорит мать дочери,- декабрьский мороз момент скрутит.
Хведора, послушав мать, поверх «тухьи» на голову накинула шаль из козьего пуха и схоронилась жёлтым полушубком.
«Обещал, что приедет,- буравит мысль в голове,- какие бы преграды не возникнут, до тебя дойду, - сказал он. Не пустое- ли слово?»

Как же не нарядишься, если он обещал приехать? Она готова за любимого последнее отдать!
Молодежь собралась у бабки Авдотьи. Из тёплой бани соседей ребята принесли банный камень и сырой веник, а девки собирали на стол. Потом начались игры. Принесённые из бани предметы девушки нащупывали завязанными глазами, чтобы узнать кому какой жених попадёт. Потом в большой чаше со студёной, родниковой водой, пальцами водили воду по кругу, вылавливая печной уголёк — гадали о том, кто в этом году замуж выйдет. Потом, в темноте через осколок зеркала всматривались, пока не появлялся какой-нибудь силуэт, похожий на будущего жениха. Смех и шутки были полон дом. После всего Петюк растянул свою гармонь. Вот уж пясали и пели молодёжь!
- Пойдёмте овечьи ножки ловить! - просит подруг Улька.- Кому суждено быть в невестках, «познакомятся» своими парами!
Идут по одному в хлев, чтобы поймать ногу животного. Кому какое по жребию выпадет, то и есть её будущее: чёрная овца — старый жених или старая дева, белая — наоборот. Овца беременна — то и девка выйдет замуж в положении, парень — возьмёт беременную жену. И в этих забавах много было шуток и приколов — всем досталось по заслугам.
- Теперь — колоду катать! - опять ведёт игры Улька.- А сама запевает песни «уллаха» (посиделки):
Я на речку побежала,
Много денежек найти.
Видно зря я их искала,
Нет нам счастья на пути.

По воде плывёт куница,
К засухе наверное.
Ой, горюет моё сердце,
Век пройдёт наверное.
Каждый из парней или девушек ставят колоду и убегают. Сухой пень в какую сторону наклонится, судьба молодых в ту сторону смотрит.
- Эта выйдет замуж в южную сторону!
- А ты с северной стороны невесту приведёшь!
- У тебя судьба с верхней стороны улицы!
- А ты будешь снохой нижней улицы!

Чтобы на гору подняться,
Нужен конь с подкованный.
С мудрым парнем мне ровняться,
Нужен ум накопленный.
Все шумят, но и песни не поддаются.

Хорошо весной и летом
По садочку нам пройти.
Лучше нету того цвету-
Пока в девушках цвести.

«Нардуган» (Святки) прошли весело и радостно. И природа будто захотела порадовать своих детей, на чистом небе сверкали звёзды и полная луна. Хохот и смех раздражали тишину деревенской ночи. Раньше вместо этого звучал бы церковный колокол.
- Айда вместе с нами к церкви,- Улька схватила Хведору за рукав, которая хотела свернуть с дороги.- Игры ещё не кончились. Или...
- Мне нужно бабушке Алдатье вернуть ключи,- хотела отодвинуть подругу,- за вами же... и догоню.
Молодёжь ещё не успела пройти и сто метров в гору, как перед Хведорой возникла чёрная тень. Добротная шапка, жёлтый полушубок, белые валенки с украшениями. Федот Федотович!
Девушку, от встречи с чудовищем, бросило то в жар, то в холод, а на лоб выскочили капельки холодного пота.
- Ну,- холодным паром прозвучал суровый голос через усы и бороду, - по какой причине отстала от подруг?
- Мы, - прощебетала, как птичка у ястреба в когтях, девушка,- после игры мне нужно вернуть ключи Алдатье «аппа» (обращение к старшей женщине)...
- Ты меня не считай за наивного человека! Клавдия наверно ждёшь? Его ждёшь? Ых, чертовки!
- Не-ет,- девушка прячет голову под воротник полушубки, - только ключи отдать. Жду Алдатье «аппа», как подойдёт...
- Не лукавить! Я ведь всё знаю, как вы начали встречаться, каждый вечер за вами слежу. По улицам шастаете, на луга спускаетесь, потом прячетесь в этой избушке - грачином гнёздышке. Не раз наблюдал. Поэтому не лги! Зачем привязалась к моему сыну? Из голодранцев в богатые желаешь? Свои лохмотья с моим шёлком совместить хочешь? На моё добро глаз положила? Вот тебе! - встаёт внушительный кулак перед её глазами. - Понюхай-ка — чем пахнет? Ты никогда не станешь моей невесткой. Ноги твоей не будет в моём дому! Заруби себе в глупую голову!
Девушка от страха задрожала. Не от декабрьского мороза, а от пламени злой ненависти старика, хоть падай без чувств, горело всё нутро. Что делать? Куда бежать? Лучше получить пощёчину, чем слышать, иглой пронизывающие, эти слова — было бы легче. Лицо прожжёт и пройдёт, а слово, вонзается как заноза и приживается навечно в сердце. Эта рана никогда не заживёт.
- Клавдий, сегодня есть, а завтра нет, вымету метлой, чтобы духу не было!
А ты, голодранка, даже не думай, что моим добром попользуешься.
- Мне, Федот Федотович, кроме Клавдия ничего не нужно: ни ваш дом, ни добра вашего — ничего.
- Эх! - собрав в тугой узел все свои жилы, - если бы ты был мужчиной, дал бы по скулам. На моего сына не рассчитывай — он не чета тебе и не будет! Понятно тебе? Козу и коня, по моему, в одну упряжку не ставят. Запомни это!
Старик, поскрипывая декабрьским снегом, повернул в проулок и, как испарился.
От жестоких слов Хведора растерялась, перебирая замерзающие ноги, встала на месте не жива ни мертва. Что мне делать, что сказать Клавдию? Куда же будущего ребёнка? Он разве заслуживает такую жестокую жизнь?
По улице показалась какая-то повозка.
- Тпру-у! - останавливает коня извозчик. - Хведора, ты на месте? - Садись! Дай руку! Оп-па! Орлик, но-о! Ах, ты в одних сапожках! Садись вот так, тулупом укрою. Получше укройся.
- Клавдий, ты куда меня увозишь? - заметив, что конь прытко покидает деревню. - Хочешь меня украсть?
- К себе, в Мияки. Специально к тебе приехал для этого.
- Что дома подумают? Мама меня, после игры, всегда ждёт, не смыкая глаз. Что сегодня...
- Скажешь, что у Ульки ночевала. Утром рано привезу тебя домой: мне завтра самому нужно домой попасть — всю неделю родителей не видел. И ещё дела есть в деревне.
Легко скользят по скрипучему снегу полозья саней. Луна светит, звёзды мерцают, мелодии двух сердец стучат в унисон и третий не отстаёт — хочет войти в этот мир, каким бы он ни был.
- Свет луны — дорожный свет, свет солнца — дневной свет , вроде так говорят старцы? - парень обнимает свою любимую.
Эх, всегда бы было в жизни так...

1. У природы свои законы. Она не подчиняется человеку. А человек, будучи её сыном или дочерью, измеряет свою жизнь с её стойкими законами.
   Она - Главная Прародительница, ни с кем не советуется, не конфликтует, время зря не тратит и должный порядок соблюдает твёрдо и планомерно. Её мудрый порядок, как у хорошего хозяина, благоприятный и своевременный: в своё время нежно радует своих чад в зелёной одежде, то
   удивляет жёлто-золотом одеянии, то укрывается, как фатой невесты, белым снегом. «У природы нет плохой погоды», в каком бы она одеянии не была, всё к месту и вовремя.
   Сейчас март месяц — чёрно-белая распутица: в оврагах снег только ещё начинает таять, а, под солнцем на склонах , будто первый гусиный пух, уже прорывается нежная, зелёная травка. Суровая зима не очень соглашается весенней, тёплой улыбкой — не хочет отпустить свои права, вечерами всё норовит задуть холодным ветром: лужи замораживает тонким слоем льда, деревья усыпает инеем.
   И у Хведоры душевные струны тронулись, как весенние воды. Всё огнём горит, неспокойно, вся работа падает с рук. Вот ведь, как в воду канул. И есть о чём переживать: Клавдия перевели из Волости , перешагнув Уезд , перевели сразу в Губернию. Он теперь — Уфимец.
   Одним лишь письмом поднял душу на седьмое небо. И ещё стихи чего стоят! Пишет, что посвятил тебе. На первых строках письма нежными словами поздравил каким-то Международным Женским праздником. Разве есть такой день? Значит есть, если написал, что 8-марта. Разве не чудесно — Женский день! Ну и разумный мужчина, - Клавдий. А я рядом с ним жалкий оборвыш, ему в одну пядь не дотянусь. Крапиву с цветком в один букет не вставишь. Пусть летит, мой орёл в вышине, а я ему лишь камень на шее. Как он умеет красиво писать! Каждое слово бисер, слаще мёда! Дорого! «Душечка» да «ласточка», «любовь моя» да «голубушка» в каждой строчке, но не может дотянуться до «луны» и «солнца» , потому что «слишком много работы». Если даже очень скучает, сердце мужчины не сравнить с женским, ласковым сердцем. Его образ, его взгляд ни на минуту не покидает её сознание , постоянно перед глазами. С вечера ложишься с ним, ночью проверяешь — не рядом-ли, а утром просыпаешься, будто с его улыбки всё начинается, потянешься и долго не открываешь глаза. Ах, Клавдий, когда же мы увидимся? Не оборвётся — ли нить, связывающий нас впредь? Меня зовёшь, чтобы я рядом с тобой была - за новую жизнь боролась. Но у меня сердце ласточки, ослеплённая своей любовью, многое непонимающая, как сам говоришь, женщина, чем же я смогу тебе помочь, милый? Не хочу быть на твоих лёгких крыльях мокрым снегом. Ой, как звучат строки твоего стихотворения! Наверно действительно они посвящены мне. Вот они:
   
   
   
   Благородный месяц март
   Нам Свободу предвещал.
   С Революцией, в жар-пыл,
   Народ победу одержал.
   
   Но генералы поднялись -
   Ведут Гражданскую войну.
   Вновь разрушить собрались,
   Ополчились на страну.
   
   И пойду опять я в бой
   Разгромить хочу врага.
   Разберусь, Колчак, с тобой,
   Обломаю все рога.
   
   Будь, любимая, со мной,
   Воевать пойдём, смелей.
   Крепче ружья, нужно в бой,
   На врага огнём дробей.
   
   Закаляется любовь
   В нашей праведной борьбе.
   Жизнь свободна, без оков,
   Быть нам вместе по судьбе.
   
   Клавдий Ухик, 1918 год.
   
   Погоди-ка, что-то вспомнилось девушке, теперь он разве не Тарасов? Ухик — его новая фамилия что-ли? Нет, это не фамилия. Погоди, погоди... Это же, Это...
   Хведора вспомнила бывший разговор прошлого года, как он сравнивал себя с поэтом Константином Ивановым. Точно! Перед знаменитым поэтом Клавдий принизил себя, вместо «Ух!» взял псевдоним «Ухик». Ах, Ухик, мой Ухик, ты для меня все равно — Ух поэт! Постарайся, милый, может не только передо мной, но и всему народу известным поэтом станешь. От меня тебе препятствий не будет...
   
   После перевода в Губернию, видно врагов больше стало. Про какого-то генерала пишешь, хочешь бучить Колчаковскую свору. Победы тебе желаю во всём. Будь как в сказках, «улып» (богатырь) побеждает трёх, шести, девяти головых драконов. Только , на моё счастье, будь живой. Поэтому я каждый день с крестным знамением перед образами, свечи жгу, на каждое окно накладываю крест; После каждой трапезы поминаю своих усопших «родителей» , с первой чашки, пиво, на стол капаю, слезами вымываю будущие несчастья. Надеюсь это поможет тебе, душевная боль моя.
   Может и мне через письмо раскрыть ему душу? Солнышко с каждым днём всё выше в небе, весна всё больше окрыляет, и грачи, как на вилах сено, потянули за собой всех перелётных птиц; Леса и горы покрываются тонкой, зелёной дымкой листвы, тронулись реки, но мне без тебя так одиноко. Возле берегов, будто только вылупившиеся цыплята, появились жёлтые цветы мать и мачехи; В лесу — медуница голубая, дальше, в глубине сырой лощины, белые ландыши растут. Однако, меня ничего не радует без тебя, душа не желает воссоединиться песней жаворонка. Я очень скучаю, мой орёл, мой Ухик.
   Вот так бы и написала. Но сказать легко — садись и пиши. Руки непривычны к карандашу, знаю лишь буквы, чем можно удивить? Не остужу-ли его от себя? Как начнёт читать мои кривые каракули, и не поняв несуразные слова, порвёт и кинет в огонь. Не дай, Бог!
   И не раскрыть бы главную обоюдную тайну. Что он подумает: добром ли, злом ли всё выльется? О ребёнке знаем только мы двое, а что избавилась от него, пока знаю только сама. Мне одной нести этот грех перед Богом и выносить муки и страдания. Только бы тётка Анна не вынесла бы на народ. От стыда потом хоть в омут головой. Нет, ничего писать не буду. Говорят, время лечит. Что будет, то и будет...
   Под собачьей шапкой роятся тяжкие мысли; В груди , под шубкой, бьётся горячее сердце, душа не на месте; Ноги, обутые в онучи под лапти, идут по холодной земле. Красными припухлыми руками, как гусиные лапы, толчёт бельё в деревянной корыте, потом полоскает их в талой ледяной воде, где ещё плавают кусочки льда, складывает в вёдра и на коромысле вешает на плечи. Пора расправить застывшую поясницу. Девушка, умеренно и ровно, передвигая упругой талией, будто плывёт, направляется к своему дому.
   
   20.
   Лето, с желанием погордиться своей зеленью, будто желает, чтобы к нему были более внимательнее, с каждым днём больше добавляло зной и жар. На деревьях листья окрепли, что можно заготовить веники для бани, трава на лугах готова к сенокосу. Почти забывается вкус «посевной каши» ( магический ритуал в посевной, на поле, в общем котле варили кашу и ели вместе с молитвой). Если картофель не выбирает почву, то зерновые культуры зависят от почвы: гуще где добротная земля, а где почва скудная — всходы слабее и низкорослые. Однако, как старожилы говорят: «Если на Евдокию из лужицы курица может воду попить, будто урожай будет богатый».
   Люди не успевают насладиться красотами природы, потому что всё время при работе. Они , будто развороченный муравейник, всеми днями снуют, по паре или в группе о чём-то советуются, отделяются от бывших друзей и ищут новых знакомых. В то время не только улица с улицей противники, но даже в семье не могут найти тёплых слов друг другу. У двух бабок один сговор: «Где пиво — мы туда», поговорка потеряла смысл, как потрёпанный «сăхман» (верхняя одежда чуваш). Если старцы ещё стараются удержать старые устои, то молодым всё это наплевать, без стеснения могут перечить взрослым.
   Как только батюшка скрылся из деревни, Антонова выперли из управы старосты. В Волости хозяйничает «Канаш» - Совет большевиков, решает каждодневные дела. Жалобы кулаков наверное до места не достигли: никого не обвинили и не забрали.
   Бедняк вышел на первое место, его слово правое. Поэтому Федот Федотович начал смотреть на людей из — под лба , сгустив чёрные брови. Седеющие серые усы теперь глубже прячут рот и губы, как в давние времена не разбрызгивают огонь и пыл, довольны ворчанием. Клавдий его часто предупреждал, что в скором времени будут делить добро с бедняками. А когда его перевели, теперь Митинкка продолжает его дело, чертёнок. Что делать и как быть? Ладно ещё за зиму, намного больше к весне, рогатый скот в хозяйстве намного сократил: Что можно было продать - продал, птиц зарезал и на базар вынес, по случаю не пожалел и Ветерка. Карманы набил деньгами, однако же после, эта затея лопнула, как резиновый шар, произошла денежная реформа! Что сделаешь полными мешками денег Керенского?
   Как обухом по голове, ненастье за ненастьем, ещё одно горе свалилось на плечи: старуха, от болезни живота, совсем слегла в постель. Недавно еда выходила обратно, но всё же что-то проходило, бульон хлебала, чай с душицей пила, а сейчас совсем перестала принимать пищу. Тело высохло, как меч , не то чтобы рядом лечь, рядом сидеть страх берёт.
   А хитрым детям что? Старшие, ладно, нашли свои корни где прорости.
   А эти охальники — Клавдий и Митинкка — коммунистами стали. Что же их, срубить что — ли, как сухие ветки? Вот настала жизнь: туда пойдёшь — огонь, там — полымя, дальше вовсе водоворот. Одному куда успеть? И «самана» (эпоха, современное время) куражится, как вода в колоде: сосед — не сосед, родня — не родня, и сын, будто бы, не сын. Власть у горлопанов. В руках тех, кто не гнул спину в труде — Семёна и Петра. Все дела творят, как хотят. И всё это возбудил «эсрел» (нечистая сила), Клавдий.
   Он идёт, чтобы разорить отца! Чтоб ноги его не было в хозяйстве! Нет!
   А Митинкка же под его дудку пляшет. Ещё бриться-то начал недавно, на губах молоко не обсохло, а всё о новой жизни печётся, выбивая грудь, горло дерёт. И это влияние Клавдия! Что сделать с этим ребёнком? Ых! Дурная голова. Разорить он хочет родное гнездо! Меня уничтожить! Не дам маху! Мне хочется прожить жизнь по старому, по наследию бабушек и дедушек. Чего им не хватало моём хозяйства? Катайся как сыр в масле — радуйся и наслаждайся готовой жизнью родителей. Э, нет ведь - толкают, тянут, делят. Муравей небольшой, однако горы свернёт. Вот таким насекомым нужно быть в жизни, стараться, тянуть добро - к себе. А эти...Знать бы кто из этих детей вырастит, в младенчестве прикрыл бы рот подушкой. И жалоба не долетела до нужного места. Теперь, голодранцы, такие как: Василий Дмитриевич, Семён Григорьевич и Пётр Яковлевич что-ли должны хозяйничать на земле? Нет, не дать им махху! Если не мы, то они нас загрызут дотла. Если разболтанный народ поднялся, то и нам, как батюшка говорит, не сидеть сложа руки — тоже показать свою силу. Пока мы живые, у нас сила ещё не мерена, не думаем сдаваться. По одной, по тихому, убирать всех коммунистических отпрысков. Ружья есть почти в каждом доме. Ладно, сегодня вам воля,отпрыски коммунистов, радуйтесь пока - на нашей улице тоже будет праздник, ещё попомните нас...
   
   21.
   
   - Товарищи! - надрывным, мужским голосом старается выкрикнуть Семён свои слова. В таких собраниях выступать, Клавдий Федотович был на высшем уровне. Сегодня пришлось встать вместо него Семёну.- Товарищи!
   Мы собрались обсудить сегодняшнюю повестку дня. Ещё,- поднимает руку Алексеев, - сегодня же Первое мая — День Солидарности всех трудящихся. Всех поздравляю с той датой. Сколько людей погибло, чтобы завоевать этот день. Поэтому прошу Вас встать на минуту молчания.
   Восемь молодых людей и Дмитрий Васильевич встают преклонив голову. Тишину нарушает только рано проснувшаяся муха.
   - Садитесь, товарищи. Продолжаем разговор. Благодаря Клавдию Федотовичу, бедняки приобрели землю. Революция помогла поднять бедному народу головы. Теперь наша задача — разделить добро богатых поровну. Посевное зерно, денежный доход, одежда и хозяйственная часть. Нам нужно начинать с Антоновых и Тарасовых. По законам Революции — всё правильно и точно.
   - Что-то не очень удобно теснить отца Клавдия Федотовича, - вмешивается Пётр Николаев.- Может Клавдий «пичче» (обращение к старшему) сам приедет?
   - Мне Клавдий «пичче», вернее — Клавдий Федотович сам поручил это дело. Я ни на пядь не отступлюсь от его слов. Какие у вас, Василий Дмитриевич, соображения?
   - А я в политике, как не подбитая коса, человек несведущий. Меня, как вы знаете, просвещение волнует. Поэтому поступайте правильно, выполняйте задачи не выходя из правил. Слово Клавдия Федотовича для нас закон, по моему. Жаль, что его самого нет, всё бы верно выполнил.
   - И моё мнение такое,- продолжает Алексеев слова старца.- С завтрашнего дня, пойдём по дворам претворять в жизнь: для городов нужно зерно, они голодают. Поэтому...
   - Держите карман пошире,- усмехнулся, светловолосый, уложенными назад, волосами, Пётр. Так и выложат кулаки вам своё добро, до последней рубашки. Вся надежда на вас, Семён Григорьевич. Эту работу ты должен начать первым, а мы потом готовы выполнить другие дела. Так ведь?
   Алексеев — ведущий организатор продотряда по волостям: Мияки, Азнай, Ильчигул, Бижбуляк. Он понимает: богатый не клюнет ни на какую законную бумагу, чтобы добровольно отдать свой зерновой запас. Его нужно брать силой. Волостной Центрком Субханкулов Гайнетдин тоже такого мнения. Притеснять кулаков, это не желание только бедных, а время просит, по стране голод.
   -Понимаю, товарищи,- соглашается Семён,- нам надо разные методы разработать: с одним нужен скромность, другого, кто противится, и ружьём попугать придётся, есть такие, и перед дулом нагана ведёт себя надменно. Но, по верховному Указу ясно, что кулаки намеренно хотят привести голод.
   В Москве и Петрограде и в других городах — сейчас действительно голодают. Нам нельзя давить на середняков и кто добровольно хочет присоединиться, повернуть их в нашу сторону, они нам только помогут строить Социализм. Нашу жизнь спасёт только Диктатура пролетариата в России. Мы ещё мало чего понимаем в жизни. Поэтому, У меня одно предложение, Василий Дмитриевич: Вы учитель, образованный человек, поэтому, для нас организуйте уроки политпросвещения раз в неделю. Вам, грамотному человеку, это под силу будет.
   - Надо, надо, - послышались голоса одобрения.
   - Я не против ,- встал с места учитель. - Нужные материалы поищу в Волости или в Уезде. Завтра же начну работу.
   - Ещё, товарищи,- продолжает своё выступление Семён Григорьевич,- по наставлению Клавдия Федотовича, нам нужно укреплять партийные ряды. Этот вопрос я уже обсуждал с Субханкуловым. Он его одобрил. Предлагает, что я, Василий Дмитриевич и Пётр Яковлевич должны вступить в партию. Если есть трое партийцев, оказывается есть возможность организовать партячейку. Пётр Яковлевич, вам придётся работать с молодежью. Организована новая организация — Комсомол — Коммунистический Союз Молодёжи, ещё его называют «КИМ» (ВЛКСМ), и туда подготовить четырёх или пяти членов. Съездить нужно в Волость, там покажут программу. Николаев, что недавно закончил Учительскую Семинарию в Белебее, внимательно слушает и кивает. Вдруг подтягивается и поднимает руку:
   - Меня же отправляют на работу в Базлык-Васильевку.
   - До начала учебного года будешь со мной, - посмотрев в его глаза, старый учитель. Научившись на месте, полученные знания применишь в Балыке, чтобы организовать работу.
   - Это правильно, - просветлело лицо Семёна, - пусть учится, Василий Дмитриевич, работать с молодёжью и вести народ.
   
   22.

Клавдий Федотович на новом месте сначала растерялся. Его — деревенского парня, чуваша величают именем и отчеством! Это, ясное дело, поднимает настроение, немного и смущает. Жить место есть, на обед талоны дали, на работе охрана с винтовкой и домой солдат провожает. Город не деревня, здесь опасно на каждом шагу.
Сегодня состоялось очень бурное собрание. Там, вескими словами выступил председатель Государственного Национального Комитета Сахибгарей Саид-Галиев. Потом на трибуну поднялся Шагит Ахметович Худайбердин. Будто огнём прожигали слова агитатора, редактора газеты «Мечта солдата». Ах, какой у него острый язык! Говорит он без запинки, как по писанному, все слова к месту! Научиться бы говорить так проникновенно, с пылом и жаром. Глава Уфимской губернии при ЧК (Чрезвычайная комиссия) Пётр Иванович Зенцов предупредил, чтобы быть осторожнее с врагами, уберечь себя...
Дом, где устроился Клавдий Федотович, расположен недалеко от работы. Поэтому он добирается пешком. Для человека из деревни здесь на каждом шагу встречается чудо. Многоэтажные купеческие и зажиточные дома видны, как дворцы, по улицам фонари, в квартирах электрические лампы, водопровод — всё это удивительно. И ещё новость, которая трогает сердце: Оказывается в Уфу, к Надежде Константиновне Крупской, в феврале и июне 1900 года, два раза приезжал В. И. Ленин! Их дом и сейчас стоит, находится на углу улицы Жандармской и тюремная.
Как и в Волости, весь день занят делами. Пока он с товарищами ездит по окрестным сёлам и деревням: нужно отрезать земли церковнослужителей и богачей. Каждый миг должен быть прочувствован глазами и ухом, естественно, враги не ждут с распростёртыми руками, за стол не приглашают. Один раз, когда возвращались с Авдона, на повозку напали вооружённые люди из леса. Хорошо , что с собой были винтовка и два нагана, как прозвучали встречные выстрелы, они умолкли и скрылись в темноте. Но не обошлось без потерь, одного пуля поразила насмерть. Что скажешь, время противостояния, идёт борьба. И в Уфе не спокойно: слышна стрельба.
Однажды, в Отдел Земледелия зашёл заместитель губернского начальника народного хозяйства Иван Михайлович Беляков. Кожаная куртка, картуз с красной звездой, сапоги и галифе очень к лицу неугомонному человеку среднего роста. И разговор добрый.
- Кто? Откуда? - притянул он, как давнему знакомому, свои жилистые руки.- Киргиз Мияки? Юговосточная сторона? Я пока там не был, родной. Жизнь и туда приведёт. Где учился? Я и сам только начальную школу кончил. Нам нужно учиться, получить высшее образование.
- Иван Михайлович,- слыен чей-то голос,- Клавдий Федотович у нас поэт. Чувашский поэт.
- Чуваш? Очень нужный человек. Пиши на родном языке, родной. Пусть время пройдёт и успокоится, укрепится Советская Власть, возможно будет и чувашскую газету выпускать. А ты свяжись с Сахибгарей Саид-Гареевым. Прямо на днях постарайся попасть к нему. В городе живёт ещё один писатель, Николай Крашениннеков. Его роман или рассказ , «Амеля» удостоился Диплома.

Беляков как скоро появился, так и ушёл. В комнате воцарилась тишина...
В воскресный день, воспользовавшись днём отдыха, Клавдий Федотович прогулялся по городу. Легче на трамвае, пешком — удобнее: что только не увидишь , радуешься солнечному ясному дню. Мужчина, прогулявшись в парке Ушакова, по Центральной улице спустился вниз. Вот базарная площадь. Здесь когда-то, по юмористическому рассказу, один крестьянин хотел выйти напрямую, но провалился в лужу и исчез, вместе с повозкой и лошадью. Напротив стоит дом купца Нестерова. Он ничем от других не отличается: одноэтажный, деревянный, с внешней стороны отштукатуренный. В глубине двора имеется и двухэтажный дом. Там , оказывается, родился и вырос художник Михаил. Сто своих картин, в том числе тридцать из них, будто подарил городу. Центральную улицу украшают, богато украшенные двух и трёх этажные дворцы. Чего стоит четырёхэтажный, громадный дом Центральной почты. Дальше — коммерческое училище. На перекрёстке Центральной и больших улиц, по слухам, жил видный революционер, первый председатель Уфимского Совета Рабочих Депутатов, Иван Якутов. В каком невзрачном доме жил видный большевик. Хочется ещё походить по улицам. Но что сказал Беляков? Тебе, Тарасов, нужно познакомиться с издателями газеты «ВПЕРЁД!». Думается редакция отсюда недалеко, по улице Бекетовской. Там он найдёт чувашского поэта Александра Свидерского. Надо связаться с его литераторами.

23.

Второй день, после обеда, Клавдий Федотович опять бродил по улицам. Пешим ходом полезнее для познаний: всё, что видишь, остаётся в памяти. Мужчина быстро нашёл , что искал. Двухэтажный дом, выстроенный из красного кирпича. На каждую сторону улицы по восемь окон. Федотович поднялся на второй этаж, шагая по коридору, присматривался в комнаты где, кто сидел. Вот кабинет главного редактора. Встряхнулся и собрав чувство гостя, постучался в дверь.
- Можно войти?
- Пожалуйста. Кто там? Войдите!
Из-за большого стола поднялся мужчина в тёмно-синем кителе, примерно лет сорок ему, очкастый, с коротко остриженной бородкой и усами.
- Какими новостями или делами? Тороплюсь,- показал , что по горло дел,-День Печати сегодня.
- Я... с волнением начал гость,- хотел познакомиться с редакционной коллегией. Но если нет времени...
- Я редактор газеты «ВПЕРЁД», Юрьев. Что-нибудь принесли, рассказ, стихи, статья? Пожалуйста!
- Пока я с пустыми рукам... познакомиться...
- Простите, торопясь, забыл вам стул предложить. Вот, садитесь. Расскажите подробнее о своём визите.
- Я работаю в земельной коллегии. В свободное время пишу стихи на родном языке. Потому...
- Какой язык?
- Пишу на чувашском. Я чуваш...
- Товарищ Юрьев,- в кабинет вошла женщина,- газету нужно в набор. Вот эту статью посмотрите повторно.
- Оставьте, - Юрьев берёт широкую полосу газетной бумаги на руки.- Э, знакомьтесь, товарищ Сталь: чувашский поэт Клавдий...
- Федотович, - поднимается со стула пришедший.
- Федотович, по русски хорошо говорит, хотя чуваш, в последствии может этот человек нам пригодиться. Не пробовал работать в газете?
- Пока нет, но желание большое, но...
Редактор просмотрел статью и бумагу передал женщине.
- Очень нужная, острая статья. Пошлите в набор, товарищ Сталь, прочитайте повнимательнее сами, чтобы ошибок не было.
- Ну-ну, что «но»? - редактор захотел продолжить прерванный разговор.
- Я с вами или через вас хотел поинтересоваться, можно ли найти возможности для организации чувашской газеты. Меня это волнует, что нет газеты на родном языке.
- Понимаю, родной,- глубоко вздохнул хозяин кабинета.- То, что ты печёшься за свой язык, меня взволновало. Чтобы выпускать газету, нужно несколько человек, владеющих языком, пишущих. В первую очередь нужно будет приобрести чувашский шрифт. Чуваши в основном в Симбирске живут, где Ленин родился. Неплохо бы вам туда поехать.
- Я -здешний чуваш, живущий в Башкирии. Знаю: в Симбирске есть чувашская школа, там работает Иван Яковлевич Яковлев. Наш земляк Константин Иванов тоже там выучился, большую поэму написал.
- Видишь, у вас и литература есть. Если была возможность напечатать книгу, то и газеты выпускают. Для того чтобы мечта осуществилась- начать печатную работу, нужно из Симбирска привести кассу чувашского шрифта.
После этого наша редакция найдёт возможность выполнить технологию печати. Есть и у башкир хорошие писатели — вроде Гафуров. Думаю, и башкирские писатели помогут.
- Спасибо на добром слове. Извините за беспокойство. Буду теперь стараться по вашему совету.
- Хорошо, Клавдий Федтович, удачи вам. Время найдёте, приходите чаще.
Доброго здоровья! - пожал руку Юрьев...

24.
В этом году зима была снежная. В безветренную погоду снег шёл пушистый и мягкий, он покрыл все рытвины и овраги. Местами совсем зарыл под собой небольшие, как ульи, ветхие домики. А весной каждодневно прогревало солнце с неба. Его жар не оставил и заплатки на белой ниве, всё сразу и оттаяло, что половодье началось сразу и дружно, талые воды с шумом потекли по ложбинкам и овражкам на реку. Под тёплым солнцем, трава как мох, густо покрывала землю. Дороги надолго расстроились. Очень непросто отнять обувь от навязчивой грязи. Лязгает и лязгает грязная жижа.
В гору поднимаются пять повозок. Уставшие лошади, опустив голову вниз, натружено тянут загруженную гору мешков.
- Вроде очень рано вышли, но дорогу и на половину не проехали.- переживает председатель продотряда Семён Алексеев.- Отсюда , с Аксёнова до Белебея ещё тридцать километров будет.
- Животные устали, запыхались. Может сделать привал немного? И у самих ни крошки во рту, изрядно устали,- советует товарищ.
- Гору выйдем, потом будет возможность немного в дубравах остановиться.
- Солнце парит, прогревая мокрый от пота ворот шинели и спину, но распахнутую грудь щекочет прохладный ветер. Старый башмак жуёт и жуёт грязную землю...
От усталости и голода живот сжимается и солдаты затягивают ремни потуже, винтовки вешают за спину. Первая повозка уже вышла в гору и катится по ровной дороге. Другая лошадь подняла голову и легко вздохнула, потом ещё одна...
Хозяева повозок только успели, на ровном месте, присесть на телеги, как в пол километре от них появились четыре наездника. Начальник продотряда внимательно посмотрел на людей с оружием и увидев странные мундиры с высокими картузами, моментально схватил револьвер.
- В сторону, на право, под деревья! - скомандовал он, махнув рукой на седоков. - Солдаты, ко мне!
Подводы повернулись в сторону поляны. С каждой телеги по одному солдату подошли к Семёну.
- Эти, - не теряя из виду наездников, - не красные , и не белые вроде. Спрячьтесь под деревья. Стрелять только по моей команде. Но будьте готовы к перестрелке.
Наездники тоже сгруппировались, схватив винтовки насторожились и разделились на две группы и двинулись к ним по две стороны дороги.
- Стой, кто вы?! - окликнул по русски Алексеев.
- Рус! Рус! - ветер принёс голоса. За это время кто-то успел пустить пулю. Она пролетела мимо головы Семёна и воткнулась в дубовый ствол.
- Приготовились, товарищи! - А сам ответил с револьвера.- Не приближайтесь, будем стрелять!- потом тихо предупредил: - не стреляйте, товарищи, берегите патроны.- Нам нужно их напугать и прогнать. Пусть немного приблизятся... Может, отойдут.
Они тоже передумали приближаться, слезли с коней и спрятались за дубовые деревья: «Рус!» - кричат сами. Ещё два три раза постреляли снова.
- Так, товарищи, сначала с права все шестеро залпом попробуем. Пли! Ещё-пли! Ага, остановились! Теперь справа. Пли! Вот так! Ещё! Ещё!
И те не жалели пуль — палили и палили.
- Ой! - плечо! - кто-то простонал из своих.
- Спрячьтесь подальше под деревья! - оберегает товарищей Алексеев.- Не показывайтесь! Так, приготовились! Повторим как в первый раз.
Бах — бабах! Бах-бабах! - раздирают залпы весеннюю свежесть. Бах-бабах! Бах-бабах! Ищут кого-то на смерть оловянные пули.
-Семён Григорьевич, одна лошадь ранена.
- Так, делимся по трое и продвигаемся к ним! Тарас! Два человека налево! Я — с другими направо! Короткими шажками, бегом за деревья — вперёд!
Увидев приближение красногвардейцев, неизвестные враги о чём-то пошептались и стали садиться на коней. Одного, кажется, наградила пуля: он тихо сполз со своей лошади на землю. Товарищ не захотел возиться с трупом или торопясь, чтобы не попасть в плен, повернул коня и стал догонять своих.
- Трусы,- плюнул Тарас,- товарища бросил, ускакал, а?
- А что с трупом сделаешь? - добавил другой.
- Хм, с трупом,- не унимался Тарас,- если я вот так, к примеру , ты тоже со мной... Или я тебя! Тьфу!
- Погодите,- старший проговорил, вглядываясь на мёртвого, после долгих раздумий, - это не белые. И не россияне. По одежде взять, и не немцы, я с ними воевал. Эти — венгры или чехи. Как они сюда попали? Россия, по слухам, составили договор с Германией...
- Семён Григорьевич, по моему, это только разведчики. Тогда где-то находится отряд. Может в Белебее? По нашей дороге, выходит. Что нам делать? Мы можем попасть в их руки. Назад ехать — тоже пол дороги грязь топтать.
- Давай подумаем,- склоняет голову старший.- Этого усопшего нельзя оставлять в таком виде. Похороним, бедного. Не своей же смертью умер. Солдаты опять собрались вокруг Семёна. Помочь раненному, убрать труп лошади.
- Эту тушу животного куда деть?
- С собой брать,- кто-то произнёс, - это же мясо. В такой голод не скормить же серому волку? Прямо сейчас, пока тёплый, кожу сдерём, всё остальное разделим меж собой. Думаю, все согласны.
- Так и сделаем.
Раненному татарину плечо перевязали, мясо разделали.
- Так, - снял картуз для освежения воздухом, погладил мокрые волосы и смахнул пот со лба главный.- Пол часа на отдых. Освободите супони, пусть травки пощипают, и мы немного закусим. Что находится в обозе, самое дорогое — зерно, в обязательном порядке нам нужно сохранить и довезти до уезда. Эта наша главная задача. Время позднее. И тут мы потеряли почти час. Если даже не доберёмся до Белебея, до Слак-Баша осталось шесть километров. Тарас, вы с Мусси будете впереди, как вроде разведки. Что бы не случилось, подай нам знак .
Всё поняли?

25.
«Худые вести на коне, добрые — пешком». (Чувашская пословица). На днях Митинкка в уезд приехал. Из-за того, что нет Ветерка, под рукой только Хушкапусь, который предназначен для откорма. В такую мокрую погоду выйти в дорогу со старым мерином не очень выгодно. До Белебея нашли путь по прямой, то на обратный пришлось топтать жижу в круговую, через Бижбуляк. Пока выполнял задания Субханкулова, разыскивая нужных людей, не заметил, как наступил вечер.
Хорошо ещё добрые люди на улице не оставили, и талоны на столовую нашлись, и переночевать место нашлось. И другой день прошёл в суматохе. Вот тогда Миттинка, по пути с делом, вместо того, чтобы подарки собирать, узнавал злые вести по крупинке. Дрогнуло сердце от этой вести: оказывается, пленённые чехи подняли вооружённый бунт от Челябинска до Владивостока. На днях появились и здесь. В целях сохранности, Митинкка ни на минуту не захотел остаться в городе. Откормочное животное двигалось медленно, хоть частенько хлестал его кнутом по дороге, явился до деревни под зажжённые лампы, хотя выехал с рассветом. Оторопью распряг лошадь, невпопад отвечая на вопросы отца, поспешил донести новость до Семёна. На счастье парень был дома.
- Знаю, - удивил его он.- с обозом был я в Уезде. В дороге попали в перестрелку. Незнакомого солдата, видно чеха, мы убили видно. Пришлось переночевать в Слак-Баше. Из-за этого обратно вернулись поздно ночью. По лесам, оврагам и по кривым путям.
- Нужно быстрей в Волость сообщить.
-Гайнатдин раньше нас узнал. Я и у него был. Телефон под рукой — его предупредил Клавдий Федотович.
- А сказал, что нам делать? Сказал?
- Нам что-ли? Вооружаться, организовать типа дружины. Я ,- шёпотом говорит парень,- несколько винтовок с патронами нашёл. Рано утром соберёмся, вам под подписи их раздам. На днях приедет Клавдий Федотович, есть и такое известие. Хорошо бы было: брат твой умеет править дела, рука об руку потрудились бы. Нужно нам победить этих трутней и «куштанов» (кулаков). Зло хоть и «восьминогая» (из чув.поговорки), мы вместе сможем сломать и построить новую жизнь...
- Ну, пришло жаркое время? - с язвительной ухмылкой и с прищуром встречает Федот Федотович своего сына, из-под чёрных усов показав свои белые, как творог, зубы. - так случается, если на «хвосте» свадьба. Пусть только белые придут, мы враз поднимемся и вас, отпрысков Коммуны, уничтожим. Не будем смотреть: сын он тебе, родня-ли, никого не пощадим! Попомни это, Митинкка. И Микулай и Пётр на моей стороне. Теперь так: кто кого.
- Папа, угомонись,- вступилась между мужчинами Уксиня,- поешьте пока горячее. Брат сегодня не ел наверное ещё.
- И правда, сестричка, ни крошки во рту, живот бурлит.
- А ты,- машет руками старший,- не суйся. Ухаживай за матерью.
Девки стиснули зубы, но продолжали готовить стол: на скатерть поставили горячий суп, нарезали хлеб. Там же поместился пузатый самовар со стаканами.
- Так оно бывает иногда, - отвернувшись от всех, но зная в чьи уши адресованы слова, - продолжал ворчать хозяин дома,- кабы «прожорливому псу горячие лепёшки» не получились. Вот, голодранцы, хотят разделить не заработанные своим потом имущество. Я это, чем с вами делить, лучше огню подам, по ветру золу развею. Пусть никому не достанется — в прах превратится. Ах, этот Клавдий, разрази его громом, что наделал. Верх дном поставил спокойно живущую деревню. Те, проклятые социалисты, откуда, пришедшие на свет, как чёртовы сорняки, захотевшие равноправие устроить, пусть в аду сгинут. Работать нужно, чтобы подоплёка рубашки потом промочило. И птичка малая поёт: « Работай, работай, - ешь до сыта, не будешь работать — есть не проси».
Митинкка, у которого были совсем другие мысли, которые его больше волновали, не хотел перечить отцу, поэтому быстро поел и хитро поспешил в свою комнату. Скоро разделся, поправив пуховые одеяло , нырнул в мягкую постель. Голова, как варево в казане, а тело горит будто палённое железо. Мысли роятся косяком рыб, попавших в сети - только и жди, проткнув мозг, захотят выскочить наружу. Через виски пронзят или через затылок? И голова, как Россия, на две половины разделена, волна революции пробороздила её, как грядку по земле. Где правда и ложь? Возьми хоть отца. Куда он дел те деньги, которые для строительства мельницы были? Три лошади и десять коров, с сорока головами овец за неделю пропали. Хозяйство опустошилось. Только считанные куры, гуси, утки нарушают тишину двора. Самые богатые Антоновы враз обеднели. Ладно, пускай хитрят, однако время придёт, схватим за хвост «под шкурных» кусков бёдер. Говорят , по слухам,будто белые продвигаются и там и тут побеждают. Будто и численность большая. Неужели и в нашу деревню дойдут? Активисты сутками в карауле, пока ничего не нет. Что думает Клавдий «пичче»? Быстрей бы приехал. Знать бы положение в Петрограде и в Москве? Почему Ленин допускает кулаков на противостояние? Может спрятался куда? Нет, нельзя распускать вожжи новой жизни! Не дать маху врагам! В этой суматохе забудешь и про свою, понравившуюся сердцу, девушку. Вроде между ними ничего нет: всего три раза проводил её Митинкка, за мягкие ручки трогал, о чувствах слов не было. Однако...
Парень хотел поправить подушку и наткнулся во что-то плотное, стал ощупывать внутрь подушки. И не мягкое, и не твёрдое — что-то грузное.
Молодой человек встал и сделал немного в подушку вход, порвав его, вытащил пачку бумаг. Бумаги? Ровные пачки бумаги, как они сюда попали? Нужно посмотреть при свете, на ощупь не узнаешь.
Юноша поднёс свёрток к окну, под светом луны увидев, ошалел.
- Это же деньги! Откуда? Это отец их положил! Вот как он бережёт добро! Погоди, погоди!
Митинкка достал из пуха ещё несколько завернутых пачек. Потом со второй подушки тоже самое извлёк. Что с ними делать? Отцу отдать?
Юноша всё это сложил в одну подушку и не зная куда деть, положил под перину в постель.

1. То, что видел Продотряд Алексеева Семёна по дороге в Белебей, и в городе по наслышке, от Тарасова Дмитрия, новость про чехов широко распространилась в народе. Только что освобождённая от страшных событий ,Советская Россия опять оказалась в беде, как птица угодившая в капкан: первым поднялся Дутов атаман, со стороны Оренбурга, чтоб подавить молодую власть. Со стороны Сибири —продвигался Колчак адмирал ; Юденич — кровожадный, имел виды на Петроград,
   Деникин с Юга настигал, чтобы остаться в доле. Свержение царя, более всего разгромленная райская жизнь, им всем оказалась, как кость в горле.
   И ещё на плечи многострадальной России давила, гнойная - чехословакская армия. Попавшие в плен европейцы, во времена разборок с немцами, в начале революции были намерены вернуться домой, и тоже как пиявки вцепились за ещё неокрепшую страну. Эти алчущие , ненасытные пили кровь, грабили, полностью стали разорять страну. После Февральской Революции, по настоянию Члена Национального Совета Чехословакии Масарика, из тех пленных солдат в России должны были организовать корпус или легион. Недолго было ждать, как Томаш Масарик, приехав в Россию, успел организовать корпус из двух вооружённых дивизий, шестьдесят солдат поднял на ноги. Этот корпус в начале должны были отправить во Францию, но потом кто-то решил это подразделение, силами военных полицейских, отправить для подавления революции и установить новые правила. Весной этот корпус разделился на четыре части.
   Пенза, Челябинск , Сибирь ( меж Курганом и Иркутском) и ещё Дальний Восточный легион. Чехи и словаки в середине, для устрашения, распространяют молву, будто их отправляют в Сибирь на каторгу. В корпусе 90 процентов были крестьяне, не очень понимающие положение нынешних дел, и поверили ложным слухам. В мае двадцать пятого числа мятежники захватывают город Новониколаевск (Новосибирск). Двадцать шестого - Челябинск, потом - Томск, Пенза, Сызрань сдаются. Попозже в грозные руки попадают Курган, Иркутск, Красноярск, и наконец , двадцать девятого — Владивосток...
   
   Уфа. Выйдя из Земского Управления Губернии, Клавдий Федотович, дошёл до угла Телеграфной и Ильинской улиц, остановился озираясь, будто искал направление, куда дальше повернуть. И правда, куда же идти: домой или к новым знакомым товарищам? Домой ещё успеется, товарищей может увидит в последний раз. Они, если не смогли попасть в столь важное собрание, возможно, на местах, намерены нести непосильную ношу ответственности.
   Собрание, для ознакомления сегодняшними новостями, продлилось больше двух часов. Досконально чётко и обширно контролировал вопрос Беляков. Кто выступал после него, невольно посеяли тяжёлые мысли собравшимся. Оказывается, Чехословацкий корпус поднял бунт. Воспользовавшись этим, разные белые генералы и атаманы — Деникин, Юденич, Колчак, Дутов, Корнилов — договорились огнём жечь новые правила. К ним на помощь идут, из Мурманска — английские, из Владивостока — свирепствуют Американские и Японские солдаты. И со стороны Турана неспокойно. Значит теперь вся Россия в огненном котле. Кровь и смерть, грабёж и насильство. Ещё в каждой Губернии, Волости и уездах подняли головы те, кому Советская Власть не по нутру. На местах пытают, убивают активистов, жгут, народ хотят повернуть в свою сторону. Поэтому, по решению собрания, везде, где только можно , организовать вооружённые отряды.
   На основе этого решения, Клавдию Федотовичу Тарасову нужно вернуться в Мияки, и немедленно начать работу. Завтра же с охраной готовиться в дорогу. Революционер всё принял близко к сердцу, и не хочет так просто оставить новых товарищей по перу, не увидев их, как недавно с ними организовали сотрудничество и взаимосвязь с башкирской, татарской и чувашской литературой. Башкирский писатель Габдулмажит Гафуров, татарский поэт Галимджан Ибрагимов, издатели газеты «Ирĕк» (Свобода), начинающего чувашского писателя встретили радушно. Давали разные советы и наставления. Юрьев был прав: сначала нужен шрифт и люди, хорошо знающие чувашский язык.
   - Всё бросай и засучив рукава, возьмись за писательское дело,- воодушевляет Клавдия башкир, что на одиннадцать лет старше его. - И газету организуем, и книги выйдут.
   - Мы, если будем вместе работать, сможем переводить произведения друг друга на свои языки,- бросает жар тридцатилетний татарин.
   Да, слов нет, старшие правильно советуют, но...
   Но Клавдий Федотович считает себя нужнее в Земельном Ведомстве. Попозже, как власть окрепнет, он обязательно в Симбирске побудет, и с Иваном Яковлевичем встретится и надёжно перейдёт в литературную деятельность.
   Вот ведь, стихотворные строки сами рождаются, как солдаты встают в ряд и идут твёрдой поступью, прижимаясь друг другу:
   
   Кто сидел бы в холодке,
   Если тяжкая беда?
   Зорька светит вдалеке,
   Путь - к борьбе, через года...
   
   27.
   Беда, как говорят, не приходит одна. Одна, что люди привели, как огненный дракон захватила страну; Другая, что погоду строит, в семью ворвалась и свила гнездо. Если первая разгромила всё хозяйство, то вторая, взяла за горло и задела все струны сердца, Федот Федотовичу не давала дышать.
   Когда жена, из-за своей неизлечимой болезни, могла ещё немного ходить, и тогда, когда слегла, слово «смерть» в его голове не было. Он надеялся на её выздоровление, успокаивал себя: «Авось всё пройдёт, недуг отпустит». Из-за наступившего «Ахăрсамана» (апокалипсис) старик совсем перестал думать о своих ближних. Хозяйство и богатство, торговля и накопительство денег — только и была его каждодневная цель. Уже неделя прошла после похорон, но руки не поднимались ни на какую работу и никого не хотел принуждать. Жизнь текла самотёком, словно ослабленная сбруя отпустила коня.
   Хорошо ещё, с Божьей помощью и с настойчивостью детей сев прошёл успешно. И земля, по сравнению прошлым годом, осталась только половина. Вся работа загружена на Митинкку, всей силой тянет лямку. Пусть тянет, он же последыш. Добро не иссякнет, то всё ему достанется.
   Эх, из-за всякой мелочной суматохи, не смог должным образом ухаживать за женой. Хоть поговорить бы от души. И правда: «Есть-не ценим, а потеряем — плачем». Теперь сирота. С молодыми трудно найти общий язык, по соседям не пойдёшь, неудобно. В наше время с каждым человеком нужно ещё уметь разговаривать: кому необходимо сердечное лекарство, другому телесное.
   Не зря говорят в народе: «Нет птицы пестрее кукушки, нет горче бед сироты». Ах, эта «шуба вдовца»! Тесна, коротка, как от дождя промокшая, тяжёлая и чёрная, как грозовое облако. И ещё глаза, будто заблудшие: выколи глаза, ничего не видно, как в темноте. Где горизонт и где заря? Как вызволить этот ржавый гвоздь, что до шляпки воткнутый в сердце? Вот, Клавдий, уехал и освободился. А человек осиротевший, как одинокое дерево: его и ветер треплет, и солнце огнём жжёт - для счастливой жизни, на его ветках, и птицы гнёзда не совьют. Это да...
   Однажды его сыновья — Микулай, Петр и Митинкка посадили отца перед собой, чтобы успокоить и ума придать. Целый час уговаривали его парни, за последнее время осунувшегося, поседевшего вдовца.
   «Одной рукой и узел не развязать», - думалось ему.
   - Гром гремит, радуга кличет, - в конце обобщил небольшое собрание глава семьи.- Но ведь, сынки мои,- «Коня держать- сено готовить». Вострая коса, плотный травостой, терпение и силы хватит?
   - Всё будет! - единым словом молодёжь.
   - А, если,- головой мотает старый,- кто- нибудь посмеётся: «Свет белый готов провалиться, как потолочная перекладина, а глупый старик о свадьбе своей печётся...»,- от души позабавятся надо мной.
   - Никто худого слова не скажет и никому до тебя дела нет.- уговаривает старший сын.- А вон, Шалча Музук что сделал, как бобылём остался?
   - Что сделал?- будто не знал старый.
   - Когда умерла тётя Прасковья, он запил и разорил хозяйство,- говорил Микола всем известную правду. - и умер зимой в холодной избе?
   - Хорошо, уговорили,- поднял руки Федот, будто сдался. Вдовец почти в течении месяца оценивал одиноких женщин в деревне, однако не нашлась подходящая: одна красива, но в хозяйстве не очень; другая ни телом, ни лицом не вышла; третья — днём солнышко, ночью месяц, красотой лишь для страсти.
   - Хотя мужчины держали всё в секрете, новость просочилась на деревенские языки.
   - Я для тебя, Хведот,- сказала одна престарелая бабушка,- советую в ту деревню, к этой женщине сватов пошли или сам сходи. Чище её, и проворнее «жар птицы» в округе не найти. По моему, и она будет не против. Лицом и телом тоже справная.
   Будущий жених, после некоторых расспросов, не стал сватов посылать, а решил сам познакомиться будущей пассией и её родственниками. Недолго и дело справил. Женщина, на пятнадцать лет младше Федота, в деревне рождённая, соседям показалась не сломана тяжёлой работой, и мужику понравилась.
   Таким образом богатый Хведот женился на Уксине, из деревни Еспусь, что находилась в сторону села Мияки. Молодая жена к своему скромному добру привезла двух дочерей - Анисию и Праски.
   
   28.
   Грузно продвигающийся паровоз пыхтел, будто больной чёрной саркомой, чихнул парами пару раз и остановился. Давлеканово — большая станция, паровоз должен стоять подольше. Клавдий вышел на перрон, чтобы размять тело, освободившись из зажатого пространства. Только вспрыгнул на землю, как в ухо послышался звук свистка. Что такое? В это же время перед ним появились офицер и два солдата с винтовками. «Белые!» - молнией пронеслось в сознании, но не успел скрыться.
   - Ваши документы! - пристально взглянул в глаза, произнёс усатый, бледнолицый офицер, приставив руки у виска.
   - Пожалуйста,- протянул мандат Клавдий.
   - Вы, по моему,- задвигал усами мужчина с жёлтыми погонами, - отставной солдат, что за Советскую власть.
   - Да, вот, - раздвинул руки в недоумении Клавдий — теперь ведь в каждой Гуернии и Уездах эта васть.
   - А здесь мы хозяева, - оголил свои зубы белый офицер. Дутов атаман вас, большевиков, приказывает повесить к первому подвернувшемуся столбу. И столб рядом. Хы-хы-хы...
   - Я не революционер, а землеустроитель.
   - Ваше счастье, - перекрёстно опоясанный ремнями чин. - Узнаем что за птица. Шагайте с нами! Задержанного повели в комендатуру, рядом с вокзалом. Три сутки Клавдий Федотович находился, надёжно в запертом тухлом, тёмном помещении в , вместе с такими же, на дознании, людей. В голове роились разные мысли.
   Двадцатипятилетний мужчина до этих пор не оставался один на один со своими мыслями, не знал куда себя деть. Что ожидать завтра? Только лишь наступил на жизненную стезю, словно птица, готовая улететь в тёплые края - впереди дела, мечты. Неужели пулю в лоб и всё? Он с малых лет рос в достатке, хорошо одевался, ел вкусно. И летом не бегал, как Петр и Семён босиком и голышом, льняная грубая одежда и онучи от лаптей не царапали тело. Не знал, как мёрзнуть, лицо отморозить. Что хотел, то ел, что надобно одевать — одевал. Каждый день сытно мог есть белый хлеб, мясные супы, пироги, булочки, толокно, «пÿремечи» (лепёшки с картошкой), молоко, масло и сметана, да ещё «такта чай» другие лишь по праздникам могли позволить. В кармане деньги не переводились. Если бы он пошёл в отца, смог бы и лавку держать, и мельницей управлять. И всех осматривал бы с ног до головы, чтобы посмеяться над ничтожной жизнью нищих.
   Сегодня не стал бы тащить солдатскую котомку за спиной в шинели и сапогах, картуз с кокардой и в гимнастёрку облачаться. Правильно — ли я поступил, взвалив на плечи эту непосильную ношу? Может нужно было шагать по отцовскому же пути?
   Откуда всё началось, что он стал жалеть людей? Были времена, ещё в дошкольном возрасте, у них жил старик с прозвищем «Шуйттан урапи» (чёртова тележка), как рассказывал отец. У него не было «ни кола, ни двора», если покопаться, и даже имени своей. Летом в конюшне, зимой жил на нижнем этаже. Однажды, когда раздавал корм лошадям, он нечаянно высыпал на землю с пол мешка овса. Злой хозяин успел увидеть это и так стал беднягу лупить. «Дормоед», «Недоваренный», к ним ещё матерные слова добавив, что под руку попало кожаными вожжами на место поставил. А тот , чтобы оправдать себя, сопротивляться начал. Тот уж тогда вовсе озверел, начал по настоящему жестоко избивать. Маленький Клавдий посмел тогда заступиться. Под горячую руку и мальчику достаётся. Израненный старик дней два иль три лежал и охал, не мог дотронуться до принесённой мальчиком еды — «пюремечей» и лепёшек. И смотрел на своего спасителя слезливыми глазами, как на своего сына.
   С этого наверное и началось, что появилось чувство жалости к слабым и беспомощным , простым людям. После этого стал он сравнивать своих соседей с собой. Бывало,до слёз ему умиляли душу, завистливые глаза товарищей. Разве мало было таких бедных: по пол года не могли выйти на улицу, а весной, как не политые растения, высохшие и голодные, собирали первую траву - медуницу и сныть на еду?
   Почему одни живут на широкую ногу, а другим приходится смотреть им в глаза? Где правда? Ни этот — ли вопрос всё перевернул? Не подавило-ли по молодости, как волна морская, чувство справедливости?
   И сейчас не находит правду, ищет её, идёт всё вперёд по трудной дороге , которую указали умные люди. Когда же будет прямая, открытая дорога, как по которой мчится паровоз? Сегодня он жив, а сможет — ли дождаться завтрашнего дня?
   ...Заскрипела и открылась ржавая дверь.
   - Тарасов, на выход!
   В коридоре светло, что глаза ослепляет. Проходя через кривые входы и выходы, наконец, завели в одну тесную комнату.
   - Имя, фамилия? Кто такой? Где родился? Куда направляешься?
   Только успевай отвечать. Правду сказать, или слукавить?
   - Почему из Уфы в деревню возвращаешься? По какой причине давно не видел родителей? Почему в солдатском мундире?
   - С войны возвращаюсь. В Уфе была возможность на работу поступить. В настоящее время Рабочий Комитет распустили. Крестьянин, не вмешивающийся в революцию. Закончил три класса. Не очень-то грамотен. И по русски знаю только так, чтоб не заблудиться, - хоть и держался Клавдий спокойно, но вспотел. - В деревню бы скорей доехать, пахать и сеять.
   - Нам нужны такие крепкие парни. Давай к Дутову в армию. Тут, по стараниям англичан и американцев, всё есть: поесть, одежда... Ещё, если хочешь выпить,- из-под стола офицер вытащил бутылку с коричневой жидкостью,- и выпить много. Красных перебьём, естественно, - и земли будет навалом. Можно будет стать и барином. Как, вы согласны?
   - Не-е-т, - Клавдий старается показаться недоумком,- у меня два брата против большевиков пошли бороться, а родителям поддержка только я. Поэтому...
   29.
   Народ шумит, как вновь роившийся молодь пчёл, каждого встречного готов ужалить. Словно , между небом и землёй, забыты дружба между ними, как злой вихрь, распространяется одна ненависть. Кто старше, хотят сохранить былые устои, а молодые — всё разрушив, желают внедрить в жизнь новые правила. Если столкнуть две силы, вспыхнет огнём, как копна сухой соломы, в пылу может оставить лишь пепел.
   В деревне покой охраняют вооружённые две группы, под предводительством Алексеева Семёна и Николаева Петра. День очень знойный и опасный. Земля высушена, дождя бы в одно мгновение, освежило бы всё. Днём — солнечно, ночь — звёздная.
   - Молодёжь, - тем, кто только взялись за оружие, молокососам, объявляет предупреждение Семён, - перед тем, как выстрелить, нужно узнать человека: то-ли он враг, то-ли простой пеший? Если против вас прозвучит выстрел, прежде чем выстрелить, подайте голосовой знак.
   - А почему кулаков не арестуют, нам же это революция разрешает? - многие задаются вопросом.
   - Мы не должны самовольничать, всё подчиняется революционным законам. Нам нужно привести в жизнь то, что приказал Субханкулов. Скоро оттуда прибудет курьер.
   - Пока мы прождали приказа, там на «Тупри» ( плодородном) поле убили несколько красноармейцев. И могут на нас напасть,- подаёт голос Тарасов Моисей.
   Толпа, что собралась на улице Церковной, тоже рвалась на схватку. Всех краснозвёздных арестовать, предводителей, таких как, Николаев, Алексеев, Дмитриев, расстрелять на месте. Ночью, когда они спят, хватать по одному.
   Или встать лицом к лицу и перебить. С каждым днём наглеют, совсем нас зажали, отродья коммунистов.
   - Не торопитесь, - Хведот снял винтовку со спины и поставил перед собой.-На днях к нам на помощь из Уезда должен прибыть большой отряд. Для них всё равно, кого убить, не то что нам. Поэтому, до поры до времени, будем терпеливы.
   - Вот тогда, - потирает руки Антонов, - всех, кто не так на нас посмотрит- угостим свинцом до отвала.
   - Федот Федотович, а тебя Митинкка прям дома может застрелить. Не опасаешься?
   - Не посмеет, баловник. До сих пор за грудки не брал, хотя и ругались.
   Только попробует...
   
   - А Клавдий,- вставил усатый дядя, покуривая через дымок,- у тебя руки коротки, он намного выше нас, и ружьём не свалишь. Может ещё они сейчас рядом с тем, Ленином. До них нам ой-ой-ой! Не зря старые говорят: «Кто мало знает, на печке сидит, кто много знает, в Москве гуляет».
   - Я, Хведут Хведутович, век у тебя в батраках был, а сюда меня, стращая, силком вытащили. Если мы победим, мне тоже наравне с тобой надел земли дадут?
   - Я тебе? - Хведут, ухмыляясь белыми зубами из-под усов,- у себя в лавке приказчиком сделаю. Ума хватит - ли? Сможешь -ли?
   Голос старика тотчас провалился, как камень под воду, в общем возгласе дружного хохота.
   - Ещё про Кавдия рот больше не раскрывать,- подмигивает старшина собрания.- Когда он рос, был сыном, а теперь в борьбе,- мой самый злейший враг. Как только появится, без капли слёз сдам властям. Мы с ним противники — как наковальня и молоток. Гром и молния, огонь меж нами. Ну, удовлетворил такой ответ? Тогда - закройте зубы...
   
   30.
   Несмотря на такое смутное время погода ясная и тёплая, на небе луна и звёзды, именно в такой вечер Клавдий Тарасов прибыл в Ново- Карамалы. Природа не принимает противостояние людей, а старается утихомирить ожесточённые сердца, ненавидящих исцеляет спокойствием. Как говорят: «Если мало сказано — сами дополните, а что лишнее — не осудите», желает мирной жизни. Война для людей смерть, животным и растительности приносит большой урон. Коммунист, хотя не верующий в Бога, но в голове у него слова старцев: «На Бога надейся, а сам не плошай». С такими мыслями шагает он в деревню по не хоженым местам, по долинам и кустарникам.
   Ворота, сделанные по русски, встретили его как всегда с гордостью. Но двор за пол года захотел показать свою убогость, будто осиротевший, показал всё своё нутро. Голые сани, приставленные к плетённому забору, поблекший тарантас, на железные крыши дома и построек наложена солома, под навесом скотина перебирает свежую траву.
   - На втором этаже гостя удивило и то, что в красном углу хозяйничала чужая женщина. Она и отец, смотревший через дверь другой комнаты, бросили острый взгляд на Клавдия в солдатской шинели.
   - Здравствуете? - перевёл дух нежданный гость.
   - Клавти?! - то- ли радуясь, то- ли с опаской подаёт руки отец сыну. - Потерялся, как иголка в стогу сена. Не слуху ни духу. Что только не передумали. Раздевайся.
   Клавдий быстренько сбросил мешок со спины и разделся. Женщина всё ещё не отводила с него глаз.
   - Добром поминаете - к ужину пришли. Сегодня припозднились, много работы. Садитесь сразу за стол. Митинкка должен скоро подойти. А я — сейчас...
   В это время послышались шаги, поднимающиеся с лестницы.
   - Сто лет будешь жить, Митинкка, только тебя вспоминали.
   - Здравствуем, брат?
   - Здравствуем, братик?
   После ужина, не смотря на позднее время, они спустились на землю. У обеих, оказывается, новостей навалом.
   - Правильно работаете, - прибывший из города, брат одобрил дела деревенских активистов.- Теперь нужно держать в руках установленный порядок. Завтра рано утром поеду к Субханкулову, дальше вместе будем работать. Меня послали в Мияки специально, чтобы организовать вооружённый отряд. Дутов атаман свирепствует. И другие кровопийцы стали вылазить из щелей, как клопы. Всем нужна власть, сила и кровь народа. Ага, Семён и Пётр не дают кулакам маху, не роняют с рук красное знамя. Это — дорого. Нам больше нужно быть среди народа, разъяснять про новые порядки и правила. А папа в чьей стороне? С теми?! Что тут удивляться, братик. Для него дороже добро, чем мы с тобой. Готов всё жечь, но беднякам не отдаст.
   - Как два медведя в одной берлоге, что будет дальше — никто не знает.
   - Нашей победой всё закончится, брат мой. Какие люди встали за революцию! Возьмём хотя бы Уфу: Худайбердин, Беляков, Зенцов, Нуриманов, братья Кадемцевы, Шафиев. В Петрограде — Ленин и Сталин, Дзержинский и Кржижановский и другие. Железные люди! Если бы не нужна была революция народу, Ленин и Дзержинский, самые богатые бары, не ввязались бы в это дело. Они хотят дать простому народу добротную жизнь. В это время не только в России борьба, во всех странах разжигаются пожары. Поэтому нам ни на пядь назад. Отца бы отнять от этих «куштанов», братик.
   - Эх, - машет рукой Митинкка,- по десять раз разговаривал с ним. Он всё своё: мне, говорит, порядки,вгоняющие в попрошайничество что собачий ошейник, как кость в горле.
   - А молодёжь за кого?
   - За новую жизнь. Семён, Пётр, Маркка, Муççи, Лисар...
   - А девушки есть среди вас?
   - Девушек нет. Что с ними делать?
   - Их тоже нужно принять в свои ряды. В союз молодёжи. И ещё, как поживает Хведора? Ты с ней видишься?
   Митинкка обсосал цигарку до обжигания пальцев и щёлкнул в сторону. Очень хорошо он знает про любовь брата и Хведоры. Но как открыть правду, чтобы не так сильно ранить брата. С чего начать?
   - Я же,- Клавдий, пользуясь тишиной, - из-за того, что письма не получал, деревенские новости не знаю: кто - как, кто — где.
   - Кх-м, откашлялся от дыма младший.- Хведора...братик, вышла замуж за Апанасова Кузьму Андреевича. После смерти жены, остались пятеро детей. Теперь для Коли, Леонида, Таси, Сони и Маруси стала как родная мать. Живут хорошо. Кузьма Андреевич, как ты знаешь, в школе работает. Что ещё сказать...
   Клавдий принял эту новость с опущенной головой. Хоть внутри горел огонь, но не показал клубы дыма. Как оправдаться, ведь только одно письмо написать нашлось время. Неужели разошлись дороги? Своей волей или вражьи проклятья подтолкнули? Бывшая в положении решилась что-ли? Может избавилась?
   Расстроенный мужчина вновь задымил сигарету и прошёлся по двору. Ах, Хведора... весенняя медуница, летняя ромашка, спелый августовский орешек, декабрьский белый первый снег. С ней он узнал вкус поцелуя с красных губ, познал женское ненасытное чувство жажды, испил из чаши запретного зелья. Она же носила под сердцем нашего малыша. Не для себя, для Клавдия, для его будущего счастья наверное выбрала этот путь. Спасибо, Хведора, за то, что была со мной, за мою мечту болела как за свою. Кузьма Андреевич неплохой человек, известный уважаемый человек. Он будет тебе всегда надёжной защитой...
   Мысли прервал появившийся на крыльце, отец .
   - Что за сговор строите, красно — грудки? Родимого отца, вырастившего - уничтожить, и отчее гнездо, приютившее вас - разорить, такие мысли тревожат, да? Если бы знал, кем вы станете, ни за что бы жизни вам не дал. В соловьином гнезде два змеёныша выросли. Теперь они меня ужалить хотят. Ы-Ы-Х!
   - Папа, - спокойно говорит Клавдий,- не будем ссориться только что встретившись. С мачехой лучше ближе познакомь...
   - За моим добром заритесь,- разгорячённый старец, видимо, и не услышал своего сына, - чтобы добра наживать, нужно иметь сердце как у ястреба. А богатство разорить...
   - Папа, - вмешивается младший,- по старинке сказать: « Человека не для богатства произвели, а богатство для человека». Зачем тебе лишнее?
   - Закрой рот! Вы!.. Вы!.. Вы!.. Если на то пошло,- махнул рукой старый, - с вами говорить — зря рот марать. Жизнь покажет, чья правда...
   - Разъярённый хозяин сверкнул глазами на сыновей и тяжёлыми шагами стал подниматься на второй этаж.
   - Может сегодня же соберём товарищей, Митинкка? Хочу их увидеть, и ещё в глазах отца заметил тайный взгляд.
   - Давай, как разбойники, не будем людей тревожить поздней ночью. В последнее время постоянно были на страже: то по Широкой улице ходили, то на Церковной сторожили. И ещё говорят: «Вечерняя работа вызывает утром смех». И ты с дороги отдохни. Завтра, рано утром, с новой силой и большими надеждами начнём дела...
   
   31.
   Прокричали полуночные петухи, усадьба Тарасовых, как и вся деревня, углубилась в сладкий сон и мирную тишину. Немного погодя, со второго этажа, на цыпочках спустилась горбатая тень мужчины, туловище покрытое «сухманом», а на голове картуз. Присев на ступеньки, обулся и стараясь быть незамеченным, осторожно ступая, из задней маленькой двери, вышел на гумно. Погладил усы и бороду, поправил на голове «ялккас» (войлочная шляпа) и побрёл между картофельным полем, проскочив через жерди, вышел на проулок. Осмотрев вокруг в безлюдную темноту, по краю садов, побрёл в сторону церкви.
   
   Рано утром на заре, у ворот Тарасовых, появились три наездника. Нежданных гостей хозяин впустил с укором и ворчанием, хотя, чувство удовлетворения скрывали усы и борода, он открыл ворота на распашку и расположился у амбара свидетелем происходящего.
   Люди с усами и высокими папахами, были казаками. Разбудив Клавдия, вывели во двор. Его комнату и вещмешок тщательно обыскали. Кроме револьвера под подушкой ничего интересного не нашлось и велели собираться в дорогу.
   «Эх, - переживал пленённый, - активистам бы шепнуть — Семёну, Петру, и всем. Догадается -ли Митинкка? Успеет-ли сообщить? Успел — ли Субханкулов укрыться?»
   В это время на крыльце появился младший брат.
   - Ты, - потянулся к нему старший,- беги в дер...
   - Разговоры! - взмахнул плёткой один казак, - быстрей собирайся... У нас нет времени — нужно до Уезда добраться!..
   Утренняя голубая свежесть постепенно пробуждает деревню. Тут и там слышны голоса петухов и ленивый лай собак.
   Ухик, пока отец запрягал Хушку для него и не сел на плетённую тележку, огляделся вокруг, будто прощаясь, пользуясь моментом наблюдал: свой двор, ближние вершины , гору Трёх берёз, соседние дома. Наконец глаза направил на восход. Там уже небо заметно светлело. Солнце не обращает внимания на людское горе и беды, не меняя природные законы и традиции, спешит обогреть землю. И вот уже, его огненные лучи в синем небе, окрасили красным светом плывущие кудри облаков, похожих на вату. И ОНО само скоро поднимется, как красный кумач — флаг победы, ринется на свободу!..
   
   С помощью верных товарищей, через два месяца был освобождён из Бугурусланской тюрьмы, после того как продолжил дело по укреплению подпольной работы, Клавдий Тарасов Ухик в 1918 году, в конце октября, с соратниками перешёл через фронт и попал в политотдел 5-ой армии. В начале 1919 -ого года стал редактором газеты «Чухăнсен сасси» («Голос нищих»). А чуть позже, под его руководством в Губернии стала выходить газета «Хĕрлĕ Урал» («Красный Урал»). Впереди его ждут разные ответственные посты. Он читает много, пишет стихи и статьи. Заканчивает: Петровскую Сельхозакадемию и Высшую Школу Красной Профессуры. После этого в Народном Комиссариате, в Москве — главным инспектором и в Главлите трудится цензором.
   Когда началась Великая Отечественная война, несмотря на пожилой возраст и болезни, добровольцем встаёт на защиту Родины, в 1942 году пал смертью героев.
   Клавдий Тарасов-Ухик был весьма образованным и талантливым человеком. Мы должны его помнить вечно.
   ***
   «Хĕвел тухас умĕн» - «Перед восходом солнца», с чувашского на русский язык перевела Лидия Александровна Мавлютова — Шурçăл (Шурзьол), 15 марта, 2023 год.