Борьба между буддизмом и шаманизмом разгорелась как только первые пионеры ламаизма проникли в землю сойотов (Туву).
Народная память сохранила историю противостояния монгольского ламы Шаретты и шаманом Тунгустей. Последний пал жертвой этой борьбы. Шаретты-лама силой своих молитв обрушил на него утес Хайырыкан. Мать тунгустей отомстила утесу. Она сожгла его, так что тот побелел. Это одна из версий легенды о последнем великом шамане.
На деле борьба имела совершенно иной характер. Ближе ознакомившись сбытом сойотов, ламы сохраняли форму шаманского богослужения, наполняя её своим содержанием. На вершинах гор, у переправ через реки, по дорогам где ранее сооружались «ова» ламы помещали буддийских «бурханов» и делали им жертвоприношения по своему обряду. Прежние «эрени» - идолы, изготовляемые шаманами и играющие роль предохранительных амулетов стали заменяться соответствующими буддийскими идолами.
В общественных молениях «сумотагыр» (Клановые моления), «сесктатыр» (моления кости), раньше главную роль играл шаман (кам, хам). В последствии их место заняли ламы. Даже у постели больного, где безраздельно властвовали шаманы, их стали вытеснять ламы – врачи – священники устраивавшие «хорум» (молебен о выздоровлении больного).
Но впитывая в себя шаманскую обрядовую сторону буддизм неизбежно подверргался искажениям – некоторым «бурханам», например Шаджай или Сэндэмма приписывались свойства ангела-хранителя от козней шамана.
Таким образом верования ойнарских сойотов представляли смесь ламаизма с шаманизмом.
Выдержки из записок Феликса Кона о путешествии по Туве (Урянхайском крае) на рубеже XIX и XX веков
