Звонок был от Кости. Иван Иванович провел пальцем по экрану и приставил телефон к уху.
- Привет, сын! – сказал он.
- Это не он, - голос был чужой, пробивался откуда-то издалека. – С вами говорил хирург хирургического отделения районной больницы Василий Николаевич Рябоштан. К нам поступил молодой человек Константин Иванович Рязанцев. Его имя и фамилию я узнал из студенческого билета. В телефоне парня нашел контакт «папа».
- Да, я его отец! – сердце у Ивана Ивановича застучало с бешеной скоростью, ему стало трудно дышать. – Следователь следственного комитета Иван Иванович Рязанцев. Что с Костей? Он жив?
- Если бы он был мертв, то с вами сейчас разговаривал бы патологоанатом. Парень получил черепно-мозговую травму, находится в тяжелом состоянии. Он в коме. Сейчас мы боремся за его жизнь.
- Я могу его увидеть?
- Да, можете. Приезжайте, вас проводят.
После новости о нападении на Костю, Рязанцева не покидало ощущение, что он оказался в вагоне, отцепившемся от товарного поезда, который до этого полз вверх бесконечно долгое время. И вот вагон летит назад с бешеной скоростью, с каждым мгновением увеличивающейся, следователя бросает из стороны в сторону, он прилагает неимоверные усилия, чтобы не удариться об острые углы. Грохот, скрежет, вой, дребезжание железа съедают все звуки, ветер отвешивает хлесткие пощечины. Да еще вонь от раскаленного металла и сгоревшего машинного масла залепила нос. И что будет с пассажиром вагона дальше, когда все это кончится и, самое главное, чем, непонятно.
Однако Иван Иванович оказался до такой степени профессионалом (он сам от себя этого не ожидал), что умудрялся мыслить трезво даже в экстремальной ситуации. Хотелось немедленно рвануть к сыну в больницу, но Рязанцев пересилил себя и позвонил в дежурную часть. Там уже появилась информация о нападении на Константина. Иван Иванович узнал, где был обнаружен сын, и первым делом поехал осмотреть это место. И получил неожиданную информацию для размышлений.
Лишь после этого следователь отправился в районную больницу. В приемной ткнул «корочки» медсестре чуть ли не в нос, так что та отшатнулась. «Ненормальный какой-то, - подумала девушка, но, прочитав фамилию следователя, вспомнила, что недавно поступил с тяжелейшей травмой парень с такой же фамилией. – Да нет, просто горе у человека», - и вызвала хирурга Рябоштана. Не прошло и двух минут, как вниз спустился высокий худой мужчина лет 40 не в очень чистом халате.
- Вы - Василий Николаевич? – спросил Иван Иванович. – Вы мне звонили?
- Ну, если вы майор Рязанцев, то вам.
- В каком состоянии мой сын?
- Давайте присядем. Начну с хорошего. Если бы парнишка поступил к нам на полчаса позже, мы бы его не смогли спасти. Но раненого доставили вовремя, мы его прооперировали, операция прошла успешно. Сейчас пациент в коме, больше мы не в силах для него ничего сделать. Одна надежда на крепкий, молодой организм.
- Каковы шансы на то, что Костя выживет?
Василий Николаевич смотрел на следователя долго, оценивающе, что-то прокручивая в голове. Наконец, решился.
- Ну, вы же не истеричная мамочка, а сотрудник органов. Вы же не будете валиться в обморок или биться головой о стену? Так что теперь о плохом. Шансы на то, что Рязанцев выйдет из комы – пятьдесят на пятьдесят. И решается все сейчас не здесь, а там, - и хирург ткнул пальцем в потолок. - Если умеете, молитесь.
- Не умею, – признался Иван Иванович. – И в Бога не верю. Жена верит, вот ей предстоит молиться. А я лучше буду ловить по горячим следам того, кто на него напал. Сейчас у этой сволочи под ногами земля гореть будет! Да, вот еще что, какова вероятность того, что, выйдя из комы, сын превратится в «овощ»?
Вопрос прозвучал неожиданно, и Василий Николаевич не успел подготовить приемлемый ответ.
- Такой вариант мы не исключаем, - вздохнул он. – Знаете, кто такой доктор-оптимист? Он надеется на лучшее, но всегда готов к худшему.
- Могу я увидеть сына?
- Разумеется. Сейчас сестра даст вам халат, и мы поднимемся в палату.
Реанимационная палата была огромная, как ипподром, здесь стояло множество кроватей, но заняты были только две. На второй лежал в коме какой-то дедок, в глаза бросался подбородок, обрамленный седой, неряшливой бородой, запавшие глаза, закрытые полупрозрачными веками, как окна шторами, и худые кисти в пигментных пятнах. Костя вытянулся под белой простыней, неимоверно длинный, с лицом спокойным и умиротворенным. На носу у него плясало желтое пятно от солнца, и, казалось, сейчас он чихнет и откроет глаза. Но Костя не реагировал на солнечные лобзанья. Косые лимонного цвета лучи проникали в палату сквозь огромные окна, и множество желтых пятен прыгало по стенам, словно приглашая парня сыграть с ними в догонялки. Но вовлечь Костю в свои игры у них не получалось.
Тело его было утыкано прозрачными пластиковыми трубками, по которым, не торопясь, циркулировала жидкость. Трубки эти напоминали худые пальцы инопланетянина, вцепившиеся мертвой хваткой в беззащитное тело. Иван Иванович представил – сильный рывок, и пальцы гуманоида срывают сына с кровати, утаскивают за окно, заталкивают в летающую тарелку, которая подымается в воздух и исчезает во вселенной. И нет больше Кости.
Рязанцев сделал над собой усилие и оторвал взгляд от неподвижного тела.
- Я могу вам задать несколько вопросов, доктор? – спросил он.
- Я весь внимание.
- Видите ли, перед тем, как ехать в больницу, я побывал на месте преступления. Там есть свежие пятна крови, но нет следов волочения, так что нападение практически со стопроцентной вероятностью случилось там. Но это открытое пространство, гаражи, земля посыпана щебнем, который довольно громко хрустит под ногами. Мой сын – спортивный парень с хорошей реакцией. Я сейчас в непонятках, как, каким образом нападавший смог к нему подкрасться на расстояние удара? Может быть, по характеру раны вы дадите мне какую-нибудь подсказку, ниточку…
- А никто к нему не подкрадывался, - хирург пожал плечами. – Ваш сын стоял лицом к напавшему на него, возможно, даже мирно с ним беседовал, пока не получил железкой по голове. Рана находится в верхней части лба…