Раз в неделю после работы Сергей Петрович Зуев загонял своих сотрудников в спортивный зал. Делал он это с дальним прицелом. В это время в качалке тренировались опера из уголовного розыска, здоровые накачанные ребята, сложенные, как греческие боги. Зуеву казалось, что, наглядевшись на этих крепышей, на то, как они бросают друг друга через голову и тягают штангу, члены его коллектива немедленно возлюбят спорт, зачастят на тренировки и доведут свою вялую мускулатуру до состояния эффектной рельефности.
Но Сергея Петровича ждало разочарование. Следователи были уверены, что в их работе главное мозги, а не упругие бицепсы, завидные трицепсы и кубики пресса на животе. Поэтому круглый, как колобок, Гена Тихонов в спортзале только бегал трусцой, к турнику и железу он даже не приближался. Очкастый Макс Литвиненко, напоминающий Винни-Пуха-переростка, меланхолично бросал мяч в баскетбольную корзину, практически в нее не попадая. А хрупкая, как японская статуэтка, секретарша Ирка Михалева прилипала к теннисному столику. Однако никто из представителей следкома в настольный теннис не играл, и Ирине приходилось ждать, когда кто-нибудь из оперов сжалится над ней, оторвется от штанги и составит девушке компанию.
Так что с полной отдачей тренировались только сам Зуев и Рязанцев. Иван Иванович прыгал через «козла» и «коня», лазал по канату и смачно дубасил манекен, которого полицейские окрестили «Шуриком». Выполнив намеченный комплекс упражнений, Рязанцев брался обучить азам рукопашного боя Макса Литвиненко. Парень был неповоротлив, неуклюж и трусоват, но при этом, к неописуемому удивлению и Рязанцева, и Зуева, у Макса что-то получалось. А вот Тихонов, после несколько полновесных тумаков от Ивана Ивановича, рукопашку отверг категорически.
Сам Сергей Петрович баловался железками. Гирю в 24 кг он подымал оргомное количество раз, даже со счета сбивался. Но это Зуеву скоро наскучивало, и он начинал подбрасывать гири и ловко их ловить. Чувствовалось, что в молодости он всерьез занимался тяжелой атлетикой, но в какой-то момент бросил и сразу стал не эстетично грузнеть. Вернуть былую форму Сергею Петровичу могли частые и интенсивные тренировки, но на них у начальника Следкома элементарно не оставалось времени, его загруженность была колоссальной.
Конечно, Сергей Петрович хотел, чтобы в коллективе было побольше спортсменов. Когда к нему в кабинет первый раз зашел Артем Ковалев, Зуев, оглядев его крепкую фигуру, спросил с надеждой: «Спортсмен?», и, когда Артем замотал головой, разочаровано крякнул. Поняв, что не угодил новому начальнику, Артем поспешно сказал:
- Зато я стреляю хорошо! Выбиваю 47 очков из 50!
- Ладно! – вздохнул Сергей Петрович. – Хоть так…
Отправляясь в раздевалку, Рязанцев обратил внимание, что Макс, уже переодетый в спортивную форму, висевшую на нем мешком, обрабатывает «Шурика». По манекену следователь бил неплохо, и Иван Иванович порадовался за ученика. Когда же Рязанцев в спортивном костюме вошел в качалку, то обнаружил, что Макса возле «Шурика» сменил опер уголовного розыска Гера Бондарев. Здоровый, как лось, рукопашник лупил по манекену профессионально, очень красиво. Отточенность его движений завораживала. Обернувшись, Герман увидел следователя и помахал рукой.
- Привет представителям доблестного следственного комитета!
- Салют бойцам криминальной передовой! – откликнулся Иван Иванович. – Как жизнь?
- Да все прекрасно и здорово, лучше не бывает! Скажи мне вот что, господин майор! В районке статью опубликовали о том, что сотрудники местного ОМОНа во главе со своим командиром Арменом повязали убийцу инкассаторов Николая Зенцова и вернули банку полтора миллиона баксов. Якобы вычислили злодея в ходе ОРМ. Но ходят упорные слухи, что на Зенцова вышли ты и твой стажер.
- Слухам верить, дорогой друг Гера, себя не уважать, - буркнул Рязанцев.
- Ты не увиливай, а отвечай на вопрос. Омоновцы получили от банка премию, десять тысяч зеленых. То есть, эти деньги проплыли мимо твоего носа. Чего ты сам Зенцова не повязал? Слабо стало? Неужто навыки боксера и рукопашника поистрепались?
- Понимаешь, Герман, - Ивану Ивановичу не нравился разговор. – Однажды в жизни человека наступает период, когда он понимает: жить надо, используя не кулаки, а мозги.
- Блин, ты как та девица! – осклабился Бондарев. – Ну, которая говорит, что девушку украшает скромность. А у нее просто нет других украшений…
- Слушай, ты меня достал! – разозлился Рязанцев. – Ну-ка, марш на ринг! Сейчас поглядим, чьи навыки поистрепались!
- Чего? – опешил Герман. – Майор, я правильно понимаю? Ты вызываешь меня на поединок?
28-летний опер был тяжелее Ивана Ивановича килограммов на 10. При этом тело у него было, как литое. Ни грамма лишнего жиры, чистые мышцы, хорошо тренированные. Правда, рукопашкой Герман занимался недавно, опыта у него было маловато.
- Иван Иванович, не надо, - Сергею Петровичу не нравилось, что его сотрудник собирается драться с опером, который намного моложе и тяжелее его. – У вас разные весовые категории. Давайте я вас подменю. Просто завяжу Геру узлом! У меня это хорошо получится.
- Завяжете, если я вас к себе подпущу! – прорычал Бондарев и замолотил кулаками по воздуху. – А насчет господина майора вы не беспокойтесь. Детей и стариков я не бью.
- А вот я всегда готов надрать задницу хамовитому ребенку, - ядовито откликнулся Рязанцев.
- Ну, Иван Иванович, - Герман опасно сверкнул глазами и стал пролезать между канатами. – Ты сам напросился!
- Так, прекратили! – рявкнул Зуев. – А то вы еще покалечите один другого. Если твоему начальнику, Гера, все равно, то мне не улыбается иметь в штате инвалида. Объявляю боевую ничью.
После тренировки, стоя под душем, чувствуя, как по телу лупят тугие горячие струи воды, Артем поинтересовался.
- Шеф, а вас действительно не возмущает, что всю работу сделали вы, а премию получили омоновцы?
- Не я, а мы, - ответил Иван Иванович. – Но ты учти, что мы ее делали в кабинете, а парни Армена жизнью рисковали. Зенцов промахнулся, но мог бы и попасть. Так что премия их по праву. Однако есть кое-что, что меня в этой истории действительно возмущает.
- Что?
- Да жадность банкиров. Им вернули полтора «лимона», а премия составила 10 тысяч. Меньше одного процента. Одно слово, жлобы!