Наталья Станиславовна держала мужа под колпаком. Всегда женщины в их семье не выпускали своих мужей из поля зрения, всегда были на чеку, а вдруг какая-то ш@болда попытается увести благоверного.
Уж так повелось в их роду по женской линии, что мужики им доставались, ну kобели kобелями. Кто виновен в этой напасти было непонятно, то ли женщины отрабатывали какой-то кармический груз, то ли им просто не везло, но счастья и спокойствия в семейной жизни они не видели.
Еще прабабка Натальи Станиславовны, Глафира Епифановна, намучилась с мужем. Первые подозрения у Глафиры появились, когда ей двадцать пять годков сравнялось. Ходили они с мужем на майскую демонстрацию, и больно часто супруг ее поглядывал на молодую учетчицу со своей фабрики.
Очень это не понравилось Глафире Епифановне, не честно это, не по справедливости. Она, Глафира, дом ведет, себя блюдет, доченьку Олечку нянчит, щи на примусе варит, а Алексей, муж ее значит, стараний жены не ценит.
У него не жизнь, а малина. Он на работу ходил, партсобрания посещал, в самодеятельности на гармони играл, да по средам и субботам еще на курсах Марксизма-Ленинизма лекции слушал. И если благоверный на демонстрации перемигивается да переглядывается, что же тогда на самодеятельности делается и на занятиях тех, где они Маркса и Ленина изучают.
Хотелось Глафире скандал Алексею сделать, душу отвести, посуду из буфета побить, да отговорила ее матушка ейная.
- Ты, - говорит, - ребеночка лучше роди. Доказательств у тебя никаких нет, а за переглядки взятки-то гладки. Двоих деток муж уже не бросит. Поскандалишь, так он и уйти может. Тебе это зачем? Его сейчас по партийной линии продвигать стали. А за мужем присматривать надо, под колпаком держать.
Сразу видно, что матушке Глафиры Епифановны мудрости да опытности занимать не приходилось, она все приемы да уловки хорошо знала. Сказано – сделано, через год родила Глафира сына, а через два года – еще одного. Чтобы, как говорится, наверняка.
Но вот тут женщины просчитались, не удержали малы детки подлую мужскую натуру. После двадцати лет брака и рождения трех детей не постеснялся Алексей попросить у жены развода. Любовь у него, говорит, последняя, чистая. Вторая молодость неожиданно началась, а если проще, то седина в голову, бес в ребро.
Стыдила Глафира Епифановна, вместе со своей изрядно постаревшей матушкой, непутевого Алексея, да все без толку. И тогда написала теща на зятя заявление в партячейку, что бы, так сказать, проработали негодяя, вернули в семью. Ничего, проработали, вернулся, как миленький. Сохранила Глафира Епифановна семью.
Ольге Алексеевне, дочери Глафиры Епифановны, с мужем тоже не повезло. Едва сравнялось муженьку ее сорок лет, после пятнадцати лет счастливой семейной жизни, захотелось ему на свободу. Работала Ольга Алексеевна с мужем на одном заводе, правда он в цехе, а она в заводоуправлении.
На работу всегда вместе, во всяком случае, до проходной. На обед – в одну заводскую столовую. С работы – тоже вместе. Мужчина был полностью под колпаком. Но не уследила Ольга Алексеевна за мужем.
Появилась в жизни его женщина, при виде которой, как в молодости, сердце отчаянно стучало и дыхание прерывалось. Так и сказал он жене. Пойми, говорит, Ольга, я при виде той, другой, дышать не могу, и сердце стучит как бешенное.
- Что ты, Володенька, - говорит супруга, - у тебя не иначе как стенокардия или аритмия какая-нибудь. И астму тоже исключать нельзя, раз дышать не можешь. Проблемы у тебя, Вовочка.
Поговорила Ольга Алексеевна с Глафирой Епифановной, как быть в этой нелегкой жизненной ситуации, как вернуть в семью непутевого мужа. Письмо в райком нужного эффекта не даст, был Володя несознательным и беспартийным. Остался только один рычаг воздействия на неразумного мужа, а именно товарищеский суд. Да только Володя не успокаивается, все свою линию гнет:
- Давай, говорит, Оля, по-хорошему разведемся. Я когда ту, другую, вижу, у меня голова от счастья кружится
- Нет, - говорит Ольга Алексеевна, - не позволю я тебе рушить ячейку общества. А головокружения у тебя не просто так. С головой у тебя, Володенька, точно проблемы. Кто же разводится, ежели мы с тобой на расширенье жилплощади стоим? Дети у нас разнополые, маму мою мы к себе прописали, нет тебе, дураку, развода.
После этих слов у Владимира голова еще сильнее закружилась, сердце забилось и дыхание перекрыло. Все три симптома молодости, неожиданно и одномоментно посетившие его, спровоцировали экстренный вызов врача и срочную госпитализацию.
Так или иначе, остался Володя в семье, через полтора года переехали они в новенькую трешку с большой кухней и двойной лоджией. Одна комната родителям, сына в зале разместили, а маленькую комнату заняла Леночка, девочке уже четырнадцать, ей нужна своя территория.
Владимир изредка грустил об утраченных возможностях, о глупо упущенной второй молодости. Тогда у него подскакивало артериальное давление, и он пил таблетку, предусмотрительно оставленную заботливой женой. Мужчина больше нее бунтовал, пришлось смириться. Иногда он чувствовал себя как в клетке, но клетка была с раздельным санузлом, и это его примеряло с серой обыденностью.
Леночка, как это ни грустно, разделила печальную долю женщин своей семьи. Замуж она вышла поздно, почти в двадцать шесть. И хотя по стране гуляли свобода, гласность и перестройка, стереотипы не изменились, девушке должно быть замужем и точка.
Через год после свадьбы, Леночка, явно желая пополнить ряды респектабельных домохозяек, родила дочку Наташеньку. Ольга Алексеевна и Глафира Епифановна в один голос твердили ей, что бы она присматривала за мужем, мало ли что.
На всякий случай всех незамужних подруг с горизонта удалили, что бы, не дай Бог, не сглазили семейный очаг, или, что еще хуже, не положили глаз на Леночкиного супруга. А муж-то у нее не абы кто, а аспирант, и со дня на день кандидат экономических наук. Поскольку Лена, деля заботу и внимание между дочкой Наташенькой и мужем Станиславом, отдавала явное предпочтение дочери, ее маме и бабушке пришлось самим присматривать за Славиком.
Присматривали и приглядывали они очень старательно, чуть расслабишься и уже недалеко до беды. Причины для такой супер внимательности было две. Во-первых, как интеллигентно говорила Ольга Алексеевна, все мужчины полигамны. Во-вторых, как по-простому утверждала Глафира Епифановна, все мужики к@бели.
Женщины выпрашивали заговоры и рецепты приворотного зелья у каких-то мутных старушек, выворачивали карманы Славика в поисках любовных записок, щедро сыпали ему в щи и в кофе пепел листочка, на котором были написаны его имя и имя его жены. В общем, женщины крепили семейный очаг как могли.
Но судя по всему Славик был полигамным к@белем и все эти усилия ни к чему не привели. Кризис в их отношениях наступил через десять лет брака, когда перестройку, не оправдавшую ожидания народа, сменил дикий рынок. Тут бы Славику, как дипломированному экономисту и развернуться, но нет, этого как раз и не случилось.
В то время, как Леночка бросилась в пучину рынка с головой, Славик залег на диван. Бюро, в котором он три года делал расчеты его рентабельности, разорилось. Слабые попытки Славика найти работу закончились неудачей.
В то время, когда Лена моталась в Лужники, таскала огромные клетчатые сумки, на рынке продавала яркое китайское барахло, аккуратно разложив его на раскладушке, в это время Славик прогуливался с собачкой по парку, лежал на диване, и ел налепленные и заговоренные двумя тещами пельмени.
Время шло, Лена уже летала в Турцию, купила палатку, даже стала откладывать на машину. Славик же пару раз пытался где-то работать, но его почему-то всегда обманывали, нигде не платили, и он опять перемещался на слегка продавленный им диван. Что бы муж хоть как то мог сохранить статус и уважение друзей, Лена отдала ему в полное пользование недавно купленную машину.
Единственным вкладом Славика в благополучие семьи был выгул маленькой домашней собачки. Поскольку в семье его должным образом не ценили, он нашел в парке ранимую и родственную ему душу, так же метавшуюся в этом жестоком мире.
Специально или нет, но обладательница этой ранимой души оставила в машине Славика губную помаду. Лена помаду нашла, был скандал, Лена и Славик кричали и упрекали друг друга, Наташенька плакала, Ольга Алексеевна сосала валидол, предварительно спрятав ключи от машины.
В результате Славик ушел жить в общежитие к родственной душе. Ольга Алексеевна и Глафира Епифановна в два голоса проклинали неблагодарного Славика и читали заговоры на возвращение в семью блудного мужа.
Через два месяца Славик вернулся. То ли подействовали заговоры и привороты, то ли отсутствие денег и удобства в конце коридора сделали жизнь с родственной душой невозможной. Славик пришел слегка потертый, помятый, похудевший и готовый к компромиссу.
Елена Владимировна приняла мужа, хотя не без колебаний. На ее решение повлияли Ольга Алексеевна и Глафира Епифановна, да и Наташке нужен был отец. Все приобретаемое в браке Елена Владимировна записывала на овдовевшую Глафиру Епифановну. Славик, как и его предшественники, был под колпаком.
К большому сожалению Славика, к моменту его возвращения, нежно им любимый диван с продавленной им же впадиной, Елена Владимировна успела выкинуть. Но он не отчаялся, через два года на велюровой поверхности нового дивана образовалась привычно-удобная неровность. С каждым годом семейной жизни впадина разрасталась и становилась глубже. Таким образом, диван обрел модную эргономичность.
Наташенька выскочила замуж в девятнадцать лет. Косте, ее мужу, было двадцать. Причин для брака было две: большая и чистая любовь и неожиданная беременность. Беременность закончилась рождением Яночки, а любовь просто закончилась, лет через десять после заключения брака.
Но воспитанная Ольгой Алексеевной и Еленой Владимировной в уважении к узам Гименея, Наталья Станиславовна строго контролировала мужа. Пока он был в ванной, она, с подачи матушки и бабушки, проверяла у благоверного, карманы, телефон и страничку в соцсети.
В общем, как и все женщины в ее семье, держала мужа под колпаком и полностью контролировала его жизнь. Борьба ее за сохранение брака была трудна, в арсенале уже не было партячейки и товарищеского суда. Квартиры государство своим гражданам не давало, и экономически Константин был, увы, независим.
Наступил в жизни Натальи Станиславовны черный день, Константин ушел из семьи. Слово за слово, ссора и хлопнувшая дверь. Даже двенадцатилетняя Яночка и совместно выплачиваемая ипотека его не остановила. Ушел он вечером, в аккурат тридцать первого декабря, ну чем не новогодний сюрприз. Дочери сказали, что папу вызвали на работу, срочная операция в больнице. Утром второго января девочка уехала в зимний лагерь.
Наталья Станиславовна проплакала все новогодние каникулы. Она фактически не выходила из комнаты, почти ничего не ела и почти не слушала причитания Ольги Алексеевны и Елены Владимировны.
Новогодние праздники подходили к концу, надо было думать о выходе на работу. В первый раз за несколько дней Наталья Станиславовна подошла к зеркалу. Переживания и строгая, хотя и добровольная диета, дали результат - Наталья Станиславовна похудела. Неожиданно позвонила вернувшаяся из Египта одноклассница Люська:
- Наташка, привет. Мне Катька звонила, у нас в этом году пятнадцать лет выпуска, решили собраться. Ты как? Пойдешь.
Вопрос «Ты как?» заставил Наталью Станиславовна задуматься. Действительно, как она? Да, в принципе, хорошо. Не считая мужа-гада.
Во-первых, она еще молода, и Наталья Сергеевна она только на работе, не зря она начальник финансового отдела. В жизни она просто Наталья или Наташа, для мамы и бабушки – Наташенька, для Люськи – Наташка.
Во-вторых, школу она закончила в семнадцать, плюс пятнадцать лет, следовательно, ей только тридцать два. А жизнь зачастую начинается в сорок лет. Да она еще и жить-то не начала.
В-третьих она в новом году похудела килограмма на три, а может и на четыре. Следовательно, год, можно сказать, начался удачно.
В-четвертых, четыре месяца назад купила она потрясающий костюм, с расчетом на то, что похудеет. Если он ей сейчас как раз, то у нее все вообще отлично. В нем-то она и пойдет на встречу выпускников.
Люська явно устала ждать:
- Наташ, ну ты что там, уснула? Ты как?
- Как! Да как все! Только лучше. Конечно, пойду!
До встречи выпускников меньше месяца, судорожно думала Наталья. Надо срочно записаться в спортивный клуб.
Новый костюм Наталья на встречу выпускников не надела. Через месяц он был ей велик. Пришлось потратиться на другой. А заодно и на салон красоты. Гулять, так гулять!
Ольга Алексеевна метаморфозы происходившие с Натальей, не одобряла. А как же семья, а что скажут люди. Она поделилась своими мыслями с Еленой Владимировной, но та ее не поддержала:
- Мама, да оставь ты Наташу в покое. Фактически она, как Костя, была под нашим колпаком. Пусть живет, как хочет. Не лезь к ней.
Глядя на похорошевшую дочь, заглянувшую к ней вечером, Елена Владимировна, неожиданно для себя подумала, что может зря она в свое время Славку обратно приняла. Может и сейчас не поздно еще его турнуть. Точно почувствовав нависшую над ним угрозу, Станислав Иванович покинул слегка скрипнувшее место дислокации и пошел на кухню заваривать чай.
После встречи выпускников Наталью проводил одноклассник Максим, они когда-то вместе сидели за одной партой. Попросил телефон, Наташа дала номер. Они стали встречаться, правда женщина сказала, что пока серьезные отношения не для нее, а там, посмотрим.
Но в любом случае жизнь ее стала другой, насыщенной что ли. Раньше только работа-магазин-дом. Из развлечений – новый рецепт пирога перед праздником. А теперь она точно выбралась из под колпака серых будней.
Пришедший к дочери Костик посмотрел на нее как-то по-новому. Вернувшись от отца, Яна рассказала, что папа расспрашивал, как живет мама, что делает вечерами. Через два дня Костя «совершенно случайно» столкнулся с Наташей около ее офиса вечером после работы.
А потом Константин позвонил и предложил провести вместе майские праздники, говорил, что Яна будет рада. Наташа ничего обещать не стала, сказала, что подумает. Она боится, что вдруг, незаметно для себя, опять окажется «под колпаком».