Ещё одна пьеса Островского о мире театра – «Таланты и поклонники». И само название подсказывает, что в ней не только об актёрах речь пойдёт.
«Действие в губернском городе», - укажет автор в первом действии. А в последнем этот город назовёт: «С платформы слышны голоса: "Станция. Город Бряхимов, поезд стоит двадцать минут, буфет"; "Бряхимов! Поезд стоит двадцать минут"». Тот самый город Бряхимов, где «любви искала и не нашла» Лариса Огудалова, где развернутся события «Красавца-мужчины»…
Мы знаем, что город достаточно большой, что здесь проводится ярмарка, о которой в пьесе много говорят, в том числе и в связи с бенефисом Негиной («Вы назначили бенефис Александры Николаевны в самом конце ярмарки»). Из волжских городов самый известный своими ярмарками – Нижний Новгород, хотя, конечно, как и обычно у Островского, Бряхимов – собирательный образ волжских городов.
Как, я думаю, мои читатели помнят, город красиво расположен («Я сейчас всё за Волгу смотрела: как там хорошо, на той стороне!») Городской театр находится в саду, о чём нам скажет ремарка ко второму действию. Кажется, всё красиво, всё располагает к поэтическим мыслям…
Но ещё в «Бесприданнице» мы познакомились с купеческим миром Бряхимова, увидели дельцов новой формации, притягательных внешне, но страшных по существу.
В «Талантах и поклонниках» купец один-единственный – молодой купчик Вася, личность довольно симпатичная. Но зато Островский знакомит нас с миром дворянства. Собственно, именно эта городская «аристократия» и понимается под «поклонниками». Кто же они?
В «Без вины виноватых» мы познакомились с милейшим человеком, «просвещённым покровителем искусств и всяких художеств» Нилом Стратонычем Дудукиным, который «себе избрал специальность — услаждать жизнь артистов». А здесь перед нами «важный барин старого типа, пожилой человек» князь Ираклий Стратоныч Дулебов и Григорий Антоныч Бакин, «губернский чиновник на видном месте, лет 30-ти». Они, конечно, тоже пытаются жизнь артистов «услаждать», хотя и по-своему.
Когда князь появится в квартире Негиной и будет её рассматривать («Тут сыро, должно быть?.. Надо будет переменить… Да… конечно, так невозможно... Хорошей актрисе нельзя так жить, ну, нельзя, я вам говорю, невозможно. Это неприлично»), мы ещё можем подумать, что он хочет бескорыстно помочь, но следующие же его реплики говорят совсем о другом: «Чтобы брать большие бенефисы, нужно знакомство хорошее, нужно уметь его выбрать, уметь обходиться…, Я могу вам назвать лиц десять, которых нужно привлечь на свою сторону; вот и великолепные бенефисы будут: и призы и подарки. Это дело простое, давно всем известное. Нужно принимать у себя порядочных людей…»
И среди этих «порядочных людей», естественно, на первом месте стоит сам князь. И действовать без выгоды для себя, любимого, он, разумеется, не будет. Как старательно будет он внушать такой непонятливой Негиной! «Я человек деликатный, я никогда никого не оскорбляю, я известен своей деликатностью. Я бы никогда не посмел осуждать вашу квартиру, если б не имел в виду…
Негина. Чего, князь?
Дулебов. Предложить вам другую, лучше гораздо.
Негина. За ту же цену?
Дулебов. Ну, какое вам дело до цены?
Негина. Я что-то не понимаю, князь».
«Деликатный» князь к тому же ещё и очень «добр» и «нежен» и поэтому не прочь потешить себя: «Я, несмотря на свои лета, до сих пор сохранил всю свежесть чувства… я ещё до сих пор могу увлекаться, как юноша… Я люблю вас… Лелеять вас, баловать… это было бы для меня наслаждением… это моя потребность; у меня очень много нежности в душе, мне нужно ласкать кого-нибудь, я без этого не могу. Ну, подойдите же ко мне, мой птенчик!»
Ему даже в голову не придёт, что девушка может оскорбиться. И мы увидим, что именно князь распоряжается судьбами актёров, в отличие от Дудукина, который, позволю себе напомнить, судя по всему, во внутритеатральные интриги не вмешивался.
Получив решительный отказ, он сначала обижается: «Вы не знаете ни жизни, ни порядочного общества и осмеливаетесь осуждать почтенного человека! Что вы, в самом деле! Вы меня обижаете!» - а затем переходит уже к угрозам: «Прекрасно! Только вы помните, моя радость, что я обиды не забываю». И не только отказывается поддержать её в вечер бенефиса («Билета мне не присылайте, я не поеду на ваш бенефис, мне некогда; а если вздумаю, так пошлю взять в кассе»), но и практически приказывает антрепренёру Мигаеву «контракта не возобновить» со строптивой актрисой: «Негина нам не годится, говорю я вам. Вы обязаны угождать благородной публике, светской, а не райку. Ну, а нам она не по вкусу, слишком проста, ни манер, ни тону». Князь и раньше высказывал своё презрение к «райку» («Какая публика? Гимназисты, семинаристы, лавочники, мелкие чиновники! Они рады все руки себе отхлопать, по десяти раз вызывают Негину, а уж ведь он, каналья, лишнего гроша не заплатит»).
Теперь же он прямо будет рассуждать о «нашей публике», а на возражение «Да публики-то вашей, ваше сиятельство, только первый ряд кресел» заметит: «Зато мы даём тон».
И при этом Островский очень ясно покажет истинную сущность этого «ценителя искусств» (и, возможно, тех, кто «даёт тон» вместе с ним). Накануне, беседуя с Негиной, он никак не мог вспомнить автора исполняемой пьесы, приписав при этом немецкому драматургу К.Гуцкову комедию «Русский человек добро помнит». Значит, особенно говорить о культуре, об образованности князя не приходится. А сейчас, в разговоре с Мигаевым, внушая ему: «Вы не понимаете этого… тонкого… как это сказать… этого шику», - он с удовольствием будет вспоминать о некоей «знаменитости с шиком на великосветские роли», «выписанной» в прошлом году (Мигаев о ней скажет: «Убыток, ваше сиятельство. Ни красы, ни радости»): «Красы не было? Ну, как это возможно сказать, как можно позволить себе сказать, что красы не было!
Мигаев. Виноват, ваше сиятельство. Краса действительно была: бывало, когда она одевается, так вся труппа подле уборной, кто в двери, кто в щёлочки. Ведь у нас уборные прозрачные, ажур устроены.
Дулебов (хохочет). Ха, ха, ха! Вот видите! Ну и радость тоже.
Мигаев. Так точно-с, и радость была… для вашего сиятельства, а для меня горе…»
И «меценат» твёрдо пообещает: «А я вам, вместо Негиной, выпишу актрису настоящую; и собой (разводит руками) уж, мое почтение! Пальчики оближете», - соглашаясь даже на выплачивание ей жалованья «исполу» («Пополам, половину жалованья вы, половину я»). Явно надеется, что эта актриса позволит ласкать себя…
И ещё деталь. Любопытный диалог:
«Бакин. Вот мы и съехались, князь.
Дулебов. Ну, что же, здесь не тесно и для двоих.
Бакин. Но, во всяком случае, один из нас лишний, и этот лишний — я».
Почему мне вдруг вспомнилось знаменитое «Вы мне мешаете, а я вам. Может быть, вы не боитесь соперничества? Я тоже не очень опасаюсь; а всё-таки неловко, беспокойно; гораздо лучше, когда поле чисто».
И случайно ли Островский как будто напомнит нам (конечно, в сильно изменённом виде) ситуацию из «Бесприданницы», когда мужчины решают, кому девушка достанется? Нет, разумеется, Дулебов и Бакин – дворяне, и никакой «орлянки» как способа разрешения ситуации они не допустят, но всё же…
Бакин объяснит, почему ему нет удачи: «А так как, по русской пословице: "С богатым не тянись, а с сильным не борись", — то я и ретируюсь. Великатов богат, а вы сильны своей любезностью».
Насколько князь любезен, мы представление уже составили. Снова разговор заходит только о купле-продаже, никто даже не задумывается о человеческих чувствах.
Снова вспоминаются слова Н.А.Добролюбова о «тёмном царстве», выведенном драматургом. Там имелись в виду невежественные, необразованные купцы. Здесь – «просвещённые» дворяне.
А выглядят ли они лучше?
Что же, поговорим об этой пьесе?
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского - здесь
