В день рождения нашего бывшего «вождя мирового пролетариата» хочется, воспользовавшись поводом, поговорить – но не совсем о нем, а именно о той эпохе, которая ассоциируется у нас с его именем. Сейчас как-то стало уже общим местом сравнивать нашу текущую турбулентность с периодом 1910-20-х годов – часто кажется, что мы смотримся в него, как в зеркало, подмечая там то, с чем нам приходится жить сейчас.
Вот уродливая волосатая родинка на подбородке – лишенное всякой обратной связи с подведомственным населением самодержавие, вот обожженные порохом брови – всевозможные «бомбисты»-анархисты и народовольцы, вот довольно заметные уже залысины – сумасшедшая по объемам эмиграция, вот рваный шрам через всю щеку – наследие Первой мировой и гражданской, вот почти неприметное тату в виде пацифика под ухом – след от репрессий, и прочее, и прочее.
Этот весьма непривлекательный гражданин ухмыляется нам из зеркала, как булгаковский Коровьев, убеждая нас, что он и есть мы. Вот и Данила Козловский поддался этому убеждению и красной, причем в буквальном смысле, нитью протянул эту ассоциацию в своем сериале «Карамора». И Роман Либеров, недавний герой замечательного интервью Юрия Дудя, выпускает сборник песен на стихи тогдашних поэтов-эмигрантов под названием «После России», пытаясь, как написано в аннотации, «приблизить их судьбы к нашим».
Уж очень у нас тут сейчас все похоже на то, что было тогда, 100 лет назад. И мы с ужасом смотримся в это зеркало, ожидая практически такой же горестной судьбы, которая досталась тем нашим далеким предшественникам. И в отчаянной тоске заламываем руки, готовясь к очередным десятилетиям беспрерывных лишений, кошмаров, потерь и беспросветности. Мы ведь знаем, что с ними было тогда, после той потерянной навсегда России, и можем только смиренно готовиться к самому худшему, оставив за этим порогом все надежды на счастливое и благополучное будущее. И надо сказать, такие вещи, как 25-летний срок Владимиру Кара-Мурзе, способны, конечно, только укрепить нас в нашем отчаянии и уж точно никак не утешить.
Но тем не менее, как мне кажется, проводить такие уж отчетливые параллели не стоит, и смотреться в это зеркало можно пореже, и уж тем более не надо преждевременно впадать в отчаяние. Во-первых, потому, что ситуация теперь коренным образом отличается от той столетней давности – эту Россию, перефразируя известное выражение, «трудно потерять и очень легко забыть». Это не начало катастрофы, а ее финишная прямая, время здесь работает только на нас, и каждый день нас приближает к совсем другой, нормальной России будущего. И не потому, что кто-то для этого как-то особенно сильно, подобно сегодняшнему имениннику, старается, хотя и это тоже. А большей частью потому, что зло разрушает само себя и само подводит себя к той точке, за которой оно просто неспособно будет выжить и сохраниться.
Во-вторых – и это важно всегда помнить – последние 100 лет прошли совсем не зря и многому нас научили, хотя иногда в это слабо верится. Но все-таки насилия в мире в целом и у нас стало гораздо меньше, и даже все текущие ужасы с поправкой на технический прогресс серьезно уступают реальности «Тихого Дона» и рассказов Шаламова. Насилие уходит, и любая его ощутимая эскалация – это лишь попытка в последнем приступе ярости попробовать взять реванш, но и эта попытка обречена на угасание. Современное общество куда менее терпимо к злу, чем когда-то, и вряд ли способно хоть сколько-нибудь долго его выносить.
В этом навсегда изменившемся за 100 лет мире у зла нет власти и нет никаких шансов на успех, его удел – дальнейшая маргинализация и окончательное вытеснение на обочину истории. Да, это слабо поможет тем, кто страдает и терпит лишения по вине зла прямо сейчас, но закладываться на десятилетия точно не стоит – будет что угодно, но только не снова XX век.