Глава 30.
Как только он тормозит у крыльца, чтобы высадить меня и получить указания матери, что куда развезти, выскакиваю и скорей наверх, мимоходом бросая Зейнеп,
- Добрый вечер! – торопливо пересчитав ступени, мчусь к Лёшке. Не стучу, сразу влетаю,
- Лё-ёш?! – тишина в ответ.
Заглядываю на балкон и в спальню, и даже убеждаюсь, что туалет пуст.
Может, он у меня? Глупая, конечно, идея, что ему делать у меня без меня? Но это лучше, чем никакой идеи!
Не оказалось, что вполне логично! Слетаю вниз. Поскольку на улице перед крыльцом его не было, то может, в бассейне блаженствует? Выскакиваю в заднюю дверь, чтобы сразу попасть во внутренний дворик. Обегаю по периметру бассейн, так как в самом, никого,
- Лёша! Ты где? – чуть ли не под кусты заглядываю. И в полной растерянности уже хочу вернуться обратно, как вдруг из-за стены появляется Зейнеп,
- Маша! Дочка! – мчит, ко мне запыхавшись. Платок съехал на затылок, лицо испугано, - там… они… - хватает меня за руку, переходит на родную речь, я ничего не понимаю, только чувствую, что дело неладно,
- Что стряслось, Зейнеп ханым? – она немного трезвеет и возвращается на русский, мы уже бежим вокруг дома обратно,
- Глупые… мальчишки! Если отец узнает! Или Мансур! Шарифу не поздоровится!
- Не надо Мансура! – я ещё не видела старшего, но, наверное, авторитетный товарищ, раз мать так волнуется за младшего!
Перед самым крыльцом никого, но по шуму и ругани за беседкой, понимаю, что разборка там! Вот же я балда! Если бы сообразила сразу, что Алёшка может находиться в ней, нагусто поросшей виноградником и оттого, всегда тенистой и скрывающей от посторонних глаз тех, кто в ней отдыхает, то сейчас ничего бы такого не было.
- Лёша! Шариф! – ломлюсь, не разбирая дороги скорей туда, где в вечернем сумраке происходит возня двух рычащих, изрыгающий проклятья самцов, сцепившихся по неясной причине!
Причину-то предполагаю, но по факту её нет! А всему виной молодая мужская агрессия, не знающая иного выхода и бьющая через край, горячая кровь, круто замешанная на тестостероне, ударяющая в голову так, что к вопросу,
- Где мозги? – можно не взывать!
- Наши все внизу! – ответ маленькой наивной мыслишки из популярного анекдота, затерявшейся в опустевшей мужской голове, пока все большие и умные мысли уже скатились в одно место при виде соблазнительной женщины.
Но я-то не соблазняю! Напротив, лезу в гущу событий, а именно в клубок схватившихся и катающихся по траве тел. Зейнеп прыгает вокруг, опасаясь схлопотать не свою сдачу.
Естественно, что мне почти сразу прилетает, потому что серьёзным мужчинам не до мелочей, и чей локоть или колено ткнулись мне под дых, не разберёшься, но потеряв на некоторое время способность дышать, валюсь рядом с дружным тандемом борцов!
Видя моё позорное фиаско в качестве рефери, Зейнеп издаёт такой душераздирающий вопль,
- Убили! – что схватка тут же прекращается, так и не выявив победителя. Парни вскакивают на ноги и в полном непонимании кидаются ко мне,
- Маруся?
- Маша?
А я лежу и думаю, почему бы Зейнеп ханым не заорать чуть пораньше? Она прекрасно бы справилась и без меня.
Джентльмены кидаются с разных сторон, поднимают под руки, избиты и перепуганы,
- Надо же какие галантные у меня кавалеры! – восхищаюсь, уже придя в себя. И даже могу язвить, поднявшись над ситуацией, которая теперь кажется мне по-киношному смешной, - сначала бьют, потом заботу проявляют!
- Марусь, ты цела? – Лёшка пытается меня тут же ощупать, из глаз Шарифа сыплются искры от такой заботы, но он меня трогать не смеет, только одно твердит,
- Маша, прости! Маша прости!
- Я-то цела, - отстраняюсь из Алёшкиных рук, пока они снова не сцепились, - а ты? А ты, Шариф?
В это время Зейнеп, поняв, что я не полегла смертью храбрых в неравной схватке с мужиками, приходит в чувство,
- Быстро в дом! – откуда-то прорезается командный голос. Она ещё что-то резко выговаривает сыну на своём, и мы всей дружной компанией скорей отправляемся в укрытие.
На свету оцениваем итоги битвы: Шариф явно завтра и в ближайшие дни будет освещать себе путь фонарём под левым глазом. Кровь под носом уже подсохла, да и на бок он не съехал, и не распух, значит, ничего серьёзного. У рубашки воротник держится на честном слове, всё зазеленёно травяным соком, но это не важно – рубашка на выброс. Дышит свободно,
- Нигде не болит? – уточняю.
- Нет! – отвечает более чем резко, но легко, значит, рёбра целы. А синяки пускай считает сам.
Его визави красив как бог: верхняя и нижняя губа справа разбиты в кровь, на скуле длинная царапина, видимо, когда они валялись, ободрался об какую-то ветку, но, слава Богу, не глубокая, должна скоро зажить. Кудри дыбом вперемешку с травой. Футболка разодрана по вороту, не сильно, конечно, но всё равно в утиль.
- Красавчик! – констатирую с сарказмом, а он, зажимая пальцами раны на губах, отвечает непринуждённо,
- А мне понравилось! – и отправляется к себе.
- Смотри, не подсядь! – бросаю вслед, а потом обращаюсь к хозяйке, - Зейнеп ханым, у Вас есть аптечка первой помощи? – она не сразу понимает, чего мне нужно, но потом догоняет,
- Сейчас! – и отправляется через заднюю дверь в свой дом, бросая на бегу, - всё найдём! Внуки всё время получают травмы, так что мы запасливые! Я видела мельком этих шустрых ребятишек. С такими живчиками точно надо иметь всё под руками. В дверях хозяйка резко оборачивается, - Шариф, за мной! – парень, сознавая вину, не перечит и понуро уходит следом…
Через десять минут, я обеспеченная полным арсеналом с инструкциями, что есть что, и пластиковым контейнером со льдом, стучусь в любимую дверь,
- Не заперто! – кто бы сомневался!
- Лечиться будем? – спрашиваю с порога.
Он успел принять душ и даже впрыгнул в шорты, явно понимая, что явлюсь по его душу.
- Куда ж от тебя деваться, лечи! – само смирение. Знает, что виноват…