Если третейский судья, рассмотревший спор, ещё не получил гонорар, но имеет право получить его просто из самого факта рассмотрения им спора, то возникает, как мы отметили ранее, вопрос: каким образом он может его получить. Представление о том, что гонорар судьи есть лишь право получить добровольную выплату от стороны, которая, например, проиграла процесс, не выдерживает даже поверхностной критики.
Остаётся тогда только две возможности получения этого гонорара:
- путём предъявления иска о выплате гонорара к стороне, обязанной в силу третейского решения уплатить такой гонорар;
- путём истребования исполнения по третейскому решению, в резолютивной части которого обозначено обязанность субъекта или субъектов такой гонорар уплатить.
Пусть будет верным первый из перечисленных способов.
Тогда нужно, вспомнив, что разрешение вопроса о распределении судебных издержек, в число которых входит и выплата гонорара судье или судьям, включается в самое решение третейского суда, представить себе для начала структуру такого иска. В таком иске истцом будет сам третейский судья, ответчиком — лицо, на которое была возложена третейским судом обязанность уплатить сумму гонорара, основанием — решение третейского суда, а предметом — эта самая сумма.
Рассматриваться такой иск по общему правилу должен судом общей юрисдикции по месту жительства или месту нахождения обязанного лица. Причём надо иметь ввиду, что поскольку в резолютивной части решения третейского суда обязанность каждой из сторон третейского процесса обозначена в точности как его индивидуальная обязанность, а, скажем не как солидарная, — иначе нельзя говорить о том, что третейский суд в своём решении распределил обязанности по уплате гонорара судьям, — то исков, каждого со своей подсудностью, будет для каждого из третейских судей ровно столько, сколько имеется обязанных в решении третейского суда лиц.
Каждый из судов общей юрисдикции при рассмотрении указанного иска об уплате гонорара судьям не имеет права пересматривать само решение третейского суда и подвергать его какой-либо критике просто по той причине, что пределы такой критики совершенно точно обозначены в статьях Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, в которых регулируются вопросы отмены решения третейского суда или выдачи по такому решению исполнительного листа, всякая иная критика будет противоречить Кодексу судейской этики и вызывать соответствующие дисциплинарные последствия для самого судьи. Следовательно, все правомерные возражения против обязывания третейским решением об уплате гонорара судье со стороны должника оказываются основанными только и исключительно на тех вопросах критики третейского решения, которые вообще может обсуждать суд. А это как раз — вопросы, указанные в правилах выдачи исполнительного листа.
Мы приходим к странному выводу о том, что в исковом производстве об уплате гонорара судье суд оказывается в рамках производства о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, но при этом продолжаем утверждать, что это производство остаётся исковым. В решении же суда общей юрисдикции по этому делу с неизбежностью оказывается в резолютивной части, в случае удовлетворения требования, повторённым соответствующий фрагмент резолютивной части решения третейского суда. То есть решение по такому иску оказывается принятым не судом общей юрисдикции, а именно третейским судом, проверенное судом лишь в рамках, обозначенных в процедуре выдачи исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. Последнее же прямо ставит такой метод защиты права третейского судьи на получение своего гонорара под ещё большее сомнение: правила главы 47 ГПК РФ применяются только для выдачи исполнительного листа, на принудительное исполнение решения третейского суда.
Если же принять в качестве верного способа защиты обсуждаемого нами права третейского судьи на получение своего гонорара именно путём получения исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, то такого рода системного противоречия, как указано выше: суд в исковом производстве должен рассматривать вопросы, не затрагивая их существа не возникает.
Во-первых, суд оказывается в смысле подведомственности связан с самим делом, рассмотренным третейским судом, а не является исключительно судом общей юрисдикции.
Во-вторых, исчезает нелепость ограниченности объёма исследования, производимого судом общей юрисдикции, поскольку именно такая ограниченность исследования прямо указана в законодательстве и именно для названной процедуры. Должник же в правоотношении по-прежнему имеет право возражать перед судом против требований, но только и исключительно в тех пределах и с тем бременем доказывания, которое указано в самом законодательстве, и в части. в которой это законодательство регулирует процедуру такого рассмотрения.
Единственным препятствием, которое нам необходимо преодолеть для применения процессуальных норм, регулирующих выдачу исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда, является исключительно то, что правом на обращение в суд за началом такой процедуры, как это видно из текста соответствующих статей АПК РФ и ГПК РФ, обладает сторона третейского процесса, в пользу которой принято решение третейского суда. Третейский судья, естественно, стороной третейского разбирательства не является.
Однако несомненно то, что в части получения гонорара судьи, третейский судья является как раз кредитором своего должника, причём его кредиторское требование именно основано на решении третейского суда и третейской записи. То есть как раз на тех же основаниях, на которых в числе прочего, основаны и требования стороны, в пользу которой принято третейское решение. Вообще-то такое положение субъектов в правоотношении называется сходным. И правоотношения между ними также — сходными. Но если это так, то следует вспомнить последовательно о двух моментах:
- принципе равенства всех перед судом и законом
В случае с обращением за исполнительным листом на принудительное исполнение решения третейского суда третейского судьи, требующего уплатить ему гонорар, в суд общей юрисдикции последний должен, естественно, обнаружить то, что соответствующая норма гражданского процессуального законодательства неприменима, а иной нормы просто нет. Затем, он должен установить сходность правоотношений, возникающих между любым кредитором и любым должником, если в основании такого правоотношения, в числе прочего, лежит решение третейского суда. А обнаружив сходство — применить аналогию закона, так как в применении аналогии права необходимости нет.
В случае же с арбитражными судами дело обстоит несколько сложнее. Дело в том, что правила, аналогичного правилу п. 4 ст. 1 ГПК РФ в АПК РФ нет. Однако тогда арбитражный суд, действуя по логике, выявленной в ряде постановлений Конституционного Суда России (вот тут есть нечто совсем интересное: неужели без Конституционного Суда РФ суды и судьи сами не в силах были сообразить, что отсутствие, скажем, нормы в АПК РФ при рассмотрении дела вообще-то в рамках всего корпуса российского законодательства применять соответствующие нормы ГПК РФ, например — вывод при содержательном подходе к законодательству и своей работе настолько очевидный, что ссылаться в нём на авторитет и власть Конституционного Суда Российской Федерации, право же, даже стыдно), в силу принципа равенства всех перед судом и законом обязан в случае отсутствия той или иной нормы в АПК РФ, применять нормы ГПК РФ, и, в частности, всё то же «правило аналогий».
Обратим же теперь своё внимание, что именно при таком системном истолковании процессуального законодательства рассмотрение требования третейского судьи о предоставлении ему защиты его права получить гонорар оказывается рассмотренным в полном соответствии с законодательством. И оказывается-таки защищённым.
Интересным вопросом, связанным с гонораром третейского судьи, оказывается вопрос о возникновении у кредитора в таком праве уплатить НДС. Дело в том, что, действуя вообще вопреки даже интуиции, российские фискалы имели нагловатость требовать от людей, получивших гонорары судьи такого рода, этот налог. Могу сразу же сказать, что использовали эти государственные чиновники именно неопределённость понятий «работа» и «услуга». Некоторые суды даже умудрялись взыскивать недоимки по такому налогу, а соответствующие деятели — возбуждать уголовные дела. (Кстати, я всерьёз полагаю, что если уголовное дело возбуждено в результате неверного толкования закона, то соответствующее должностное лицо должно наказываться именно в уголовном порядке, так как всегда предполагается, что, скажем, судья, прокурор, дознаватель или следователь закон знает. Я полагаю недопустимым обучение безграмотных следователей, дознавателей, прокуроров и судей на живых людях, хотя, скажем, плохо учившиеся у хороших учителей юристы, чьи портреты красуются нынче на стенах помещений федеральных судов, могут считать и иначе, но на то они и «не очень хорошо учившиеся»).
Между тем, получение гонорара третейским судьёй не есть ни в коем случае ни плата за работу (нет материального результата, если не считать работу по печатанию текста на бумаге, но за неё как раз никто денег и не берёт, кроме нотариусов), ни плата за услугу (нет никаких договорных отношений между должником и кредитором). Кроме того — гонорар третейского судьи уплачивается, как правило, вовсе не стороной, в чью пользу принято решение (исключение составляет случай, когда стороны своим соглашением сами перераспределили между собой подобные обязанности), а как раз наоборот. Заметим. что гонорар третейского судьи вообще не зависит от исхода рассматриваемого им дела, возникновение обязанностей уплатить такой гонорар обусловлено не наличием какой-то услуги, а исключительно наличием третейской оговорки и самим решением третейского судьи. Первое не накладывает на третейского судью никаких обязанностей, а второе вообще не является договором.
Но если это так, то нельзя и ставить вопрос о том, что лицо, получившее гонорар третейского судьи, должно уплатить налог на добавленную стоимость, который как раз связан с получением денежных средств за товары, работы и услуги. А некоторые, известные среди третейских судей, истории с попытками их мытарить по поводу НДС должны быть отнесены целиком на совесть государственной службы и власти вообще.
А теперь о так называемой судебной практике
Ранее мы обсуждали вопрос о том, в каком, собственно, порядке, должен выплачиваться гонорар третейскому судье, который рассмотрел спор. Скажу сразу, что при всей видимой простоте вопроса, он оказался совершенно не так уж прост.
Сама по себе легитимность получения вознаграждения за рассмотрение третейского дела не может вызывать особенных споров. Ну, разве что у совершенно заскорузлых в каких‑то вульгарно‑коммунистических представлениях юристов. Однако такие юристы тогда должны признать, что если третейские судьи должны рассматривать дела бесплатно, так сказать на общественных началах, то и федеральные судьи, и мировые должны в капиталистическом обществе питаться исключительно подаянием, а лучше уж и просто — дарами природы: акридами и диким мёдом, время от времени разнообразя своё меню манной небесной и желудями. Если этих любителей натуральной жизни оставить в покое, предоставив им наслаждаться своими мечтами о безденежном существовании, то надобно же признать, что у третейского судьи всё же есть некоторое право получить гонорар.
Давайте обратим своё внимание на то, что если третейский судья получил гонорар загодя, до начала рассмотрения, то следует признавать, что получил он его по праву. И, как следствие такого суждения, надо признать, что и право на получение гонорара у такого третейского судьи всё же есть.
А как быть, если это право не было осуществлено загодя? Можно ли его реализовать после вынесения решения? Вероятно, да, так как ни один закон не устанавливает прекращение такого права моментом вынесения решения суда.
Но тогда стоит серьёзный вопрос: если признаётся такое право, и если оно не прекращено, то имеет ли право его носитель на судебную защиту, и если да, то в каком, собственно, порядке.
Арбитражные суды согласились с автором, что порядок защиты права на получение гонорара с проигравшей стороны полностью совпадает с правом взыскателя по решению третейского суда. А вот что произошло в суде общей юрисдикции.
Не сразу. Арбитражный суд Томской области отказал в выдаче исполнительного листа по таким основаниям. Тогда автор обратился в суд следующей инстанции и там в жалобе изложил ту самую теорию необходимости применить аналогию закона. И суд с ним согласился и, отменив решение суда первой инстанции, определил выдать исполнительный лист. Поскольку на самом деле он был не больно-то нужен, то этот сувенир у автора где-то до сих пор лежит.
А вот в судах общей юрисдикции дело вышло по-иному.
Как легко убедиться, в тексте частной жалобы есть интересная описка: указание на Томский арбитражный суд. Эта описка вызвана тем, что совершенно аналогичная ситуация создалась именно там и первоначально, как я и говорил, коллизия была разрешена в арбитражных судах, правда, по иному делу, которое действительно носило экономический характер. И тогда суд апелляционной инстанции точно с такой же жалобой полностью согласился и по заявлению третейского судьи действительно был выдан исполнительный лист. А вот Новосибирский областной суд повёл себя… несколько иначе.
Такой вот Тянитолкай получился. Что там насчёт так называемой судебной практики? Что там насчёт единообразия в толковании закона?
Он, как видно из определения, вывел совершенно замечательное заключение: право третейского судьи на получение гонорара вообще не подлежит защите в судебном порядке. Звучит, прямо скажем, своеобразно, как будто бы такое право есть право, связанное с азартной игрой или пари. Однако верно и то, что он не мог согласиться с определением, вынесенным судом первой инстанции и потому… попросту говоря, растерялся. То есть считая, что суд не должен выдавать исполнительный лист не нашёл никакого более изящного основания для отказа, кроме как утверждения, что право судьи вовсе не подлежит защите в порядке гражданского судопроизводства.
Отмечу, что состав, который рассматривал дело, слабым не назовёшь никак, кроме того, этот состав не отличается и чванством, а потому вопрос, который поставлен перед ним явно интересен для обсуждения.
Как вы думаете, кто в данном случае прав: автор или суд, а если суд, то какой - арбитражный или общей юрисдикции?