Ленинград 1942 год
Варя устала... Трудно было всем, не только ей, но она устала так жить. В июне 1941 года Матвей, уходя на фрoнт, повелел сохранить дочь и сына, и за родителями присматривать.
Только вот ни его родителей, ни родителей Варвары уже нет, потому что не пережили они эту зиму. Никто не позволил Варваре эвакуацию по "дороге жизни", ибо на заводе она работала и, как говорил мастер:
- Коли всех сейчас перевезем, кто же здесь работать будет?
Услышав воздушную тревогу, все начинали прятаться в укромные места и, когда она была на работе, все думала о том - выжили ли ее детки?
Машеньке было 7 лет, а Ванечке 3 года. Как бы не было за них страшно, но приходилось Варваре оставлять их дома одних. Она запирала их, от греха подальше...
От Матвея не было известий, да и невозможно было их никак получить - закрылись отделения связи, вернее, нарушена их работа.
Выходя из цеха, Варя поспешила к проходной и вдруг снова услышала воздушную тревогу. В душе только молитва, верила, что она спасет. Она шла, из-за шума ничего не слыша вокруг и вдруг, подходя к дому, услышала крики. Подняв голову, Варя не сдержала крик - ее квартиры больше не было.
Она не помнила себя, когда вырывалась из рук ослабевших от голода и холода людей. Она не помнила, как поднималась по развалинам, как пыталась разгребать их голыми руками, не чувствуя холода... Она лишь слышала крик. Крик, который исходил от нее самой.
В тот день Варя потеряла самых близких и родных людей, она потеряла смысл своей жизни. Упав на землю, она отключилась от всего остального мира.
- Ты очнулась... - услышала она, только открыв глаза. На стуле, зябко ежась, сидела Настасья Тимофеевна, бухгалтер на заводе, где работала Варя. Она жила в соседнем подъезде.
- Я у вас? - тихо простонала Варя.
- Да.
- Машенька и Ванечка.. Где они?
Настасья Тимофеевна отвела глаза, из которых вытекла слеза.
- Унесли их мужики до погоста. Потом тебе расскажут, где их схоронили.
Варя зарыдала, но Настасья Тимофеевна подскочила к ней и крепко обняла.
- Почему не дождались меня? Я не попрощалась.
- Милая, три дня в отключке ты была. Игорь Иванович уже тревогу бьет.
- Да пошел он, ваш Игорь Иванович. Из-за него я не смогла вывезти детей по дороге жизни. Моим, как он сказал, места не нашлось!
- Ты тише, тише. Ненароком кто услышит, ты вставай, я только воду согрела, да пару чаинок удалось добыть и кусочек сахара. Тебе нужны силы. Хлеба нет, но сегодня Захарыч пообещал, что найдет мне одного еврея, который даст провизию в обмен на мои серьги. Глядишь, еще протянем.
Варя встала и подошла к умывальнику, над которым висело зеркало. Посмотрев в него, она отпрянула. Нет, это не она - на нее смотрела женщина с седыми прядями на голове и исхудавшим измученным лицом. Нет, это не красавица Варя, за которой ухаживали парни в училище, не красавица Варя, на которой женился Матвей, по которому вздыхали многие девушки...
На нее смотрела женщина, пережившая самую тяжелую потеряю в своей жизни.
Вечером Настасья Тимофеевна вошла в квартиру с горящими глазами.
- Это гречка! Гречка! Три килограмма! Ты можешь себе представить? Булка хлеба и упаковка сахара!
- Это то, на что вы у еврея обменяли серьги?
- А что делать? Жизнь дороже. Ничего, Варя, пусть сейчас на улице и в душе зима, но весна еще настанет.
- Только деток я не верну. И жить мне негде, и не для кого.
- Ты переживаешь, и я твое горе осознаю, сама, как ты знаешь, через это в финскую прошла, отдав ей трех сыновей. Но я живу, и даже умом не тронулась. Ты думай о муже, не опускай руки. А пожить можешь и у меня.
И Варя думала о муже, не опуская руки. Она работала, а по выходным, едва собравшись силами, она ходила к деткам и родителям на погост. А жизнь в Ленинграде становилась все труднее и труднее.
В мае, когда наладили работу почтовой связи в городе, Варя с нетерпением ждала письма от мужа, приходя каждый вечер к отделению почты. И однажды ей сказали, что есть для нее весточка и протянули извещение.
Земля ушла из-под ее ног и все надежды рухнули, когда она его прочитала. Теперь у нее не осталось никого - ни родителей, ни детей, ни мужа.
Десять дней Варя пролежала в больнице, приходя в себя на короткое время. В конце концов, ее почти как тряпичную куклу, Настасья Тимофеевна одела и с тремя женщинами на одеяле донесли до машины, положив в кузов. Варя уже не спрашивала куда ее везут и зачем. Было все равно. Они ехали куда-то, ехали, переправлялись по реке, потом опять куда-то ехали. Были слышны мужские голоса, отдавались приказы, она только поняла, что их каким-то образом эвакуируют. Она даже не стала задаваться вопросом, как это возможно...
Лишь на третий день она стала проявлять интерес и узнала - их завод перевозят на Урал, вместе со станками и специалистами. Она узнала, что ее хотели бросить в Ленинграде, но Настасья Тимофеевна настояла на том, чтобы ее взять с собой, ведь рабочих рук и так не хватает, а Варвара была на хорошем счету и не раз удостаивалась грамот и поощрений.
В конце июня они оказались в небольшом Уральском городке, к тому времени Варя пришла в себя, ей помогла Настасья Тимофеевна, придала ей сил и подставляла свое плечо.
- Настанет еще весна, Варенька, настанет.
- Да лето уж....Для меня весна наступала, но ничего хорошего я этой весной не получила.
- Ты молода еще, вся жизнь впереди. То, что с тобой произошло, ты никогда не забудешь, но еще сможешь вновь обрести любовь, семью и счастье. А вот для меня уже наступил закат. Кому я нужна? Да и деток у меня не будет, а вместе с их уходом я старость и без внуков встречу...
Варя поняла, что не одной ей плохо, и стали они с Настасьей Тимофеевной поддерживать друг друга и были как не разлей вода. В Уральском городке, куда они прибыли, многие посчитали их за мать и дочь, а они не стали отрицать и все рассказывать. Вместе они поселились в одну комнату в общежитии, вместе ходили на работу и с работы. И желание у них было одно - быстрее бы все закончилось.
В конце сорок третьего года за Варей стал ухаживать один из работников соседнего цеха. Варя сперва даже не обращала на него внимания, хотя всем был он хорош. Еще свежи были ее раны в сердце, но Настасья Тимофеевна, сдвинув брови, отчитала ее как-то.
- Варя, нельзя так. Прошло уже полтора года, траур окончен.
- Такой траур никогда не кончается.
- Знаю, но жить нужно дальше. Ты не боишься остаться одной? Я не вечная, а ты ведь даже подругами не обзавелась, сидишь в четырех стенах! Я требую, чтобы ты хоть раз сходила с ним на свиданку.
- Не до свиданок мне.
- И все же сходи. Ради меня, я разве так много прошу?
Варя подчинилась ей, решив, что один раз сходит с Алексеем погулять, а потом скажет Настасье, что не по душе он ей.
Но как оказалось, с ним было даже интересно. Испытывая неловкость за свои седые пряди, Варя старалась постоянно поправлять платок, но он снял его и посмотрел ей в глаза.
- Я знаю все. И не надо стыдиться этого. Ты сильная и стойкая женщина, я бы уже сломался...Варя, ты мне очень нравишься, и маме моей бы ты очень понравилась, правда, она сейчас в Москве с сестрой, но как только представиться возможность, мы поедем к ней и я вас познакомлю. Если ты не против будешь, конечно...
И Варя продолжала ходить с ним по вечерам гулять, просто от того, чтобы не слушать ворчание Настасьи Тимофеевны и чтобы хоть как-то скрасить время. А потом она и сама поняла, что он ей нравится как мужчина.
Новый Год они встретили вместе, за скромным столом, сидя втроем - она, Алексей и бухгалтерша, которая исполняла роль радушной хозяйки, называя их "дети мои".
Алексей знал, кем приходится ей Настасья Тимофеевна, и от того очень уважал женщину, которая взяла под опеку совершенно чужого человека, подставив свое женское сострадательное плечо.
После Нового года, в один из зимних вечеров, Варя оказалась с ним в одной комнате...
Продолжение
