Острая тема африканского или же, напротив, внетропического происхождения человека, с одной стороны, и известнейшей фальсификации прошлого столетия — останков человека Пилтдаунского, – с другой, перекликаются пусть неявно, но где-то на глубинных смысловых уровнях. Это я недавно осознал. Удивился очень.
«Пилтдаунский человек», если вдруг кто-то не знает, — череп «обезьяночеловека», якобы найденный в 1912 году в Англии, в Восточном Сассексе, в действительности собранный археологом-любителем Чарльзом Доусоном из черепов человека и орангутана. Специалистам он не понравился сразу, и долгую жизнь в сочетании с бессмертной славой находка обрела лишь в преданиях креационистов. Интересен, таким образом, вопрос, зачем Доусон вообще это сделал?
...Ну, к началу XX века окаменелости древних людей (палеоантропов и неоантропов) уже были найдены на территории континентальной Европы. А людей очень древних — архантропов — в Индонезии. В Англии же — ничего. Зеро. Ноль. Обидно, да? Находка же черепа столь же древнего, но куда более вместительного, чем череп явантропа, доказывала не просто внетропическое, а конкретно британское происхождение человека.
О чём речь? О том, что в мистификации Доусона хотя бы была логика. Та же самая эмоциональная логика, которая прослеживается в на порядок завышенных Юрием Мочановым датировках рубил, найденных на берег якутской реки Диринг-юрях. Или в более поздних вариациях на тему «арктической прародины».
В африканском же происхождении человека, — если усматривать в нем «заговор англосаксов», да и вообще любой «заговор», — никакой логики нет. Если бы исследователей интересовало что-то, кроме истины, древнейшие останки человека в первой — ещё совсем не толерантной половине прошлого века — они нашли бы в своих отечествах, а не в Африке.